9.
3 декабря, вечер
Берт захватил от Круллера пластиковый стаканчик с кофе и вошел в класс. Разглядывая своих новых студентов из бывшей группы Винсеккера, он увидел то, что примерно и ожидал. Три-четыре пожилые дамы, занятые самоусовершенствованием, четыре-пять вдохновенных писателей обоего пола и различных возрастов, парочка забавных любителей поэзии, которые, вероятно, в состоянии цитировать Уитмена – эти, по крайней мере, будут не совсем темными, – и кучка старшеклассников, которым, скорее всего, надо подтянуться в тех разделах, которые они пропустили.
И, разумеется, он заметил даму с сияющими глазами и каштановыми волосами, примерно одного с ним возраста. Перед ней на столе лежала открытая тетрадь. В списке указывалось, что ее зовут Лэси и что она в группе новенькая.
Берт написал на доске свое имя: мистер Б. Клейборн. Некоторые преподаватели выбирают другой путь: «Зовите меня просто Сэм», но Берт, хотя ему всего-то сорок один год, слегка старомоден.
– Добро пожаловать в новый тур приключений в стране американской литературы. Как вы, без сомнения, уже слышали, остаток года я буду вести курс вместо мистера Винсеккера. У меня своя методика, и я собираюсь действовать в соответствии с собственными вкусами. Название курса содержит в себе слово «приключение», но мы не будем читать ни чудовищного мистера Джеймса Фенимора Купера, ни набившего оскомину Марка Твена, как бы ни был мистер Клеменс приятен и интересен. Вместо этого мы сконцентрируем внимание на трансценденталисах второй половины…
Мужчина средних лет поднял руку. Коренастый, полноватый, с самоуверенным выражением лица, он положил рядом с блокнотом книгу по Гражданской войне.
– Мы будем обсуждать литературу по Гражданской войне?
– Мистер… э-э-э…
– Гундерстон. Ральф. У вас учился мой сын в…
– Я помню. В прошлом году, кажется, в выпускном классе. Пожалуй, я улавливаю сходство.
Замечание вызвало в классе смешок, а со стороны Ральфа Гундерстона – раздраженный взгляд.
– Мистер Гундерстон, если позволите – Ральф, кратко отвечая на ваш вопрос, скажу: очень кратко. То есть литературу Гражданской войны мы будем изучать именно так. Мы попробуем понять, что американские писатели думают о жизни. Сегодня займемся радикальными мыслителями: Торо, Уитменом, Эмерсоном, такими же радикальными, как Карл Маркс.
Все это время Лэси смотрела со спокойным вниманием, задала парочку умных вопросов, и Берт то и дело находил повод еще разок на нее взглянуть.
После занятий, когда студенты столпились у выхода, а Берт укладывал свой кейс, Лэси к нему подошла – слегка смущенная, но вовсе не робеющая – и спросила, не может ли он порекомендовать какую-нибудь книгу по биографии Торо. Вроде бы она журналистка и это ей нужно для работы.
Повинуясь внезапному импульсу, он предложил одолжить ей книгу. Она взяла биографию, которая была у него с собой. Передавая ее, Берт сам себе удивлялся. Он не любил отдавать свои книги.
Она что-то говорила о том, что живет здесь недавно, то есть в Квибре.
– Я тоже живу в Квибре, – отозвался Берт. – И, слава Богу, она не в моде, потому что сейчас это единственное место в районе Залива, где учитель может себе позволить купить дом. Во всяком случае, единственное место, не похожее на урбанистический ад.
Последним человеком, кому Берт одалживал книгу, был одновременно и последней женщиной, к которой у него возникал серьезный интерес. Хуанита Коллинз. Сначала она перестала возвращать ему книги, а потом и отвечать на телефонные звонки. Вскоре он услышал, что она вышла замуж за какого-то влиятельного адвоката. Его это очень задело. Он представлял себе, как она сравнивает жизнь супруги преподавателя общественного колледжа с жизнью жены состоятельного юриста.
Лэси кивнула, с интересом глядя на собеседника:
– Ну ладно. Мне пора, надо успеть на автобус. Никак не соберусь купить машину. Уезжая, я продала свою малышку, чтобы быть налегке.
– Говорите, вы журналистка? И на какие темы пишете?
– У меня была колонка репортера. Безответственные политические заявления, воздействие на общественное мнение и тому подобное.
– Ясно. Я бы с удовольствием прочитал пару-тройку безответственных политический заявлений, – усмехнулся Берт и снова сам себе удивился, удивился своей почти неконтролируемой наглости. – Говорите, вы идете на автобус? На улице вроде бы холодает. Могу подвезти вас до Квибры. Ну, то есть… Обычно я бы не стал… Если бы вы были молоды… То есть я имею в виду, было бы неправильно… предложить это… ну, первокурснице, но я не имел в виду, что вы старая, то есть… – Берт совсем запутался, он чувствовал, что у него горит лицо. Тряхнув головой он воскликнул: – О Господи!
Она лишь тихонько рассмеялась.
– Буду вам очень благодарна. Здесь, в районе Залива, и правда холодно. Я привыкла к Лос-Анджелесу.
Слушая на плеере Армана Ван Хельдена – самый крутой хип-хоп и рейв-рэп в мире, и у диджея какое-то немецкое имя, – Донни остановил свой «буревестник» 91-го годау светофора между торговым центром и променадом, взглянул на часы – вроде как рано. Но домой идти не хотелось. Что толку, что отец дает ему машину, если нельзя покататься на ней после школы? С домашним заданием он управился на компьютере в школьной библиотеке, времени сколько угодно, потому что двое учителей совсем не пришли, и Донни слышал, что учителя по электронике тоже не будет, как будто у них был, типа, учительский вирус. Сотовый, который ему подарили, у него с собой, предки не звонили, значит, все нормалек. Но все равно, решил Донни, матери надо позвонить. Конечно, у единственного ребенка есть преимущества, но не только…
Когда он высаживал Клео, притворившись, что собирается сразу домой, и она стала смеяться над ним, что всегда он косит под «мистера Ответственность», в ответ он сказал только одно: «Спроси Криса Рока». Клео не поняла, что он имел в виду. А на самом деле он начинал подозревать, что, может, он относится к меньшинству не только расовому…
Может, Клео тоже так думала? Она так странно смотрела, когда он сказал, что не готов к сексу.
Не то чтобы она сама была особенно возбуждена или так уж от него без ума. Просто решила, что хватит ей оставаться девственницей. Донни считал, что должен ей в этом поспособствовать, но такая мысль почему-то вызвала легкое отвращение.
Донни вздохнул. На самом деле он всегда знал. С самого момента, когда увидел тот фильм, где Весли Снайпс показывали (sic) почти голой. Похоже, Сизелла тоже будет разочарована.
Донни осмотрел себя в зеркало заднего вида. Да или нет? Он тряхнул стоящими дыбом прядями, просто чтобы посмотреть, как они раскачиваются. Потом оглянулся, надеясь, что никто этого не заметил. Единственный возможный свидетель – этот жалкий тип с грязными волосами и футболке со «Звездными роботами», Винни-как-его-там, брел по тротуару, резко отворачивая голову, когда мимо проносились автомобили. И как всегда что-то очень неспешно сам себе бормотал. Глядя на него, Донни решил, что надо бы сделать несколько снимков на новой цифровой камере для веб-сайта и только потом ехать домой.
Так, пару снимков, и хватит. Донни дружелюбно помахал Винни – ему было слегка неловко оттого, что тот напугался – и въехал на парковочную площадку. Своим снимкам на сайте Донни всегда давал названия, считал это частью искусства.
Сейчас он решил, что назовет эту фотографию «Винни прячется на виду».
Ага! Вот и еще кадр. Четверо белых парней, лет по девятнадцать, может, чуть больше, столпились у поднятого капота «транс-эм» под ярким фонарем парковки. Наверное, собрались куда-нибудь, а машина задурила. У всех четверых мешковатые брюки и бейсболки козырьком назад. Все четверо склонились, рассматривая мотор, – отличный кадр! Донни подрулил поближе, открыл окно и сделал снимок. Щелк! Четверо парней в практически одинаковой одежде сосредоточенно заглядывают под капот. Он назовет этот кадр «Знак судьбы».