Донк и Отис о чем-то громко заспорили. Они ходили взад и вперед по перрону и что-то бурно обсуждали. Казалось, Отис в чем-то оправдывался, он говорил быстро и напористо, размахивая затянутыми в перчатки руками. Донк же, напротив, был холоден как мрамор. На его бесстрастном лице не отражалось никаких эмоций. Время от времени он кратко и односложно перебивал Отиса и тем самым моментально выбивал его из колеи, и тогда тот, не лезя за словом в карман, разражался новой многословной и горячей тирадой.

После долгих хождений по перрону совещание закончилось, и Отис остался в одиночестве, а Донк направился прямиком к Джагу.

– Следуй за мной, – бросил он, проходя мимо и даже не останавливаясь.

Удивленный, Джаг замешкался, но, придя в себя, поспешил за ним. Они вновь зашагали по бетонному перрону, но на сей раз в другом направлении. Оживление вокруг достигло своего апогея. По деревянным мосткам вереницы отверженных поднимались к распахнутым дверям товарных вагонов из просмоленного дерева и исчезали в их темном чреве. Съестные припасы были погружены еще раньше. На оружейных платформах тоже кипела работа. Охранники поднимались и запирали длинные боковые борты платформ, другие надевали теплые меховые шапки и тулупы. На некоторых вагонах, оборудованных бронированными наблюдательными башенками, суетился обслуживающий персонал.

Несмотря на царивший вокруг гвалт, до них донесся голос Отиса.

– Вы совершаете большую ошибку, вы его испортите! – крикнул он.

Джаг обернулся, но Донк решительно потянул его за руку.

– Отис начисто лишен воображения, – произнес он, – и живет вчерашним днем.

Поглощенный созерцанием паровоза, окутанного клубами пара, Джаг лишь рассеянно кивнул головой.

По приказу, отданному неизвестно кем и пронесшемуся вдоль всего состава, карликовый народец с радостным и оживленным щебетом нырнул под вагоны.

Джаг понял, что в действительности они вовсе не карлики, а прекрасно сложенные маленькие человечки, ничуть не уродливые и совсем не злые, как большинство гномов, которых было хоть пруд пруди в окружении каждого Властителя. Маленькие человечки, обслуживающие поезд, были абсолютно здоровы, не имели ни единого физического изъяна и напоминали изящные статуэтки с тонкими, точеными чертами лица.

Однако, встречаясь с ними по мере движения вдоль состава, Джаг испытал какое-то необъяснимое тягостное ощущение.

Причину своего состояния он понял, когда заметил, что все эти гомункулусы походили друг на друга как две капли воды. Они все были абсолютно одинаковы лицом и телом, как близнецы. Но от такого количества близнецов волосы могли встать дыбом у кого угодно!

Джаг вытянул шею, чтобы увидеть хоть одного, не похожего на других, но довольно быстро отказался от своей затеи – все были на одно лицо.

Вскоре они добрались до красно-золотистых вагонов обтекаемой формы, расписанных кометами, звездами, фигурами в скафандрах, сидящими верхом на блестящих ракетах, затерянных, в туманностях, планетами-цветами с лепестками в форме сердца, космическими кораблями с солнечными парусами и ракетными двигателями, палубы которых заполняли обнаженные юноши с венками на головах, играющие на арфах и флейтах. За кораблями тянулся шлейф золотых и серебряных струй.

Перед тем как последовать за Донком, который уже поднимался по ступенькам вагона с длинным рядом окон, Джаг обернулся и бросил последний взгляд вокруг себя.

До отправления оставались считанные минуты. Охранники заканчивали запирать двери вагонов с товарами, людьми и животными. Со всех сторон раздавались крики, приказы, народ суетился и бегал по перрону из конца в конец поезда.

И только Кавендиш сохранял полнейшее спокойствие. Он обсыхал, не торопясь натягивать на себя одежду. Казалось, его абсолютно не волнует беготня на перроне. Глядя на него, никто бы не сказал, что он имеет к поезду хоть какое-нибудь отношение. Можно было подумать, что он остается с толпой зевак, которые уже начали сбиваться плотными рядами вдоль перрона, чтобы проводить в дальний путь Империю Супроктора Галаксиуса.

Длинный гудок всколыхнул теплый воздух, призывая опаздывающих скорее вернуться на свои места. Отставшие толпой бросились к дверям последних вагонов, поскольку вагоны в голове поезда предназначались для Галаксиуса и его свиты.

Снова раздался пронзительный паровозный гудок, и все тело железной гусеницы вздрогнуло и ожило. Сначала несильный толчок легкой дрожью пробежал по всем вагонам и вывел дремавшего монстра из оцепенения, затем волна движения прокатилась от головы до хвоста, вернулась обратно, и поезд тронулся назад, едва не сбив с ног тех, кто не успел за что-либо уцепиться.

Окутавшись клубами перегретого пара и изрыгнув облако сизого дыма, паровоз неудержимо заработал длинными шатунами и начал набирать ход.

Уцепившись за поручень, Джаг, в свою очередь, поднялся по лесенке и вошел в вагон, испытывая странное чувство, будто он очутился в утробе длинного червеобразного чудовища. Перед тем, как дверь вагона закрылась за ним, он вновь уловил тот самый запах, который заранее настолько заинтриговал его, что даже отвлек от побега, который, без сомнения, стал бы для Джага роковым. Это был запах дыма, запах паровоза.

Пройдя по коридору, Джаг догнал Донка, который ждал его, облокотившись на опущенное окно. На перроне кроме толпы зевак оставался только Кавендиш.

Разведчик не спеша, словно ему некуда было торопиться, заканчивал одеваться. Он нахлобучил на лоб шляпу, перебросил через плечо пояс с оружием и вскочил на подножку проходившего мимо вагона, в котором находилась его лошадь. Не произнеся ни слова, Донк оставил свой наблюдательный пункт и пошел дальше. Джаг на секунду задержался, чтобы посмотреть на тянущийся за окном пейзаж. Постройки, руины встречались все реже и реже. Вскоре пошла серая пустыня, и на горизонте замаячили горные хребты, вершины которых исчезали в облаках.

К горлу Джага подступил горький комок. Он все дальше и дальше удалялся от своей цели – Юга и Соленой Пустыни, на краю которой нашел свою смерть Патч.

Глава 5

Джагу приходилось видеть богатство, но никогда раньше он не попадал в такую роскошь.

Донк оставил его в купе, отделанном деревянными панелями, шикарными гобеленами и зеркалами. На полу лежал ковер с таким длинным ворсом, что Джагу показалось, будто он не идет, а плывет по нему.

Вентилятор, висевший под потолком, своими большими лопастями бесшумно перемешивал свежий воздух, насыщенный запахами благовонных масел. И, как крайнее проявление утонченности, электрические лампочки мягко светили из-под хрустальных плафонов в форме диковинных цветов.

Джаг некоторое время осторожно щелкал различными выключателями. Его поразило, что вот так просто – одним легким движением – можно рассеять тьму.

Об этом ему уже рассказывал Патч да и Псих тоже. Джаг никак не мог забыть этого странного человека с горящим взглядом, который заявлял, кроме всего прочего, что звезды, якобы, сближаются. Но ему самому еще никогда не доводилось встречаться с тем, что другие считали "дьявольщиной".

Нажав на одну из клавиш, он удивился, увидев, как одна из стеновых панелей опустилась и превратилась в широкую кровать, на которой запросто уместилось бы шестеро таких, как он. Кровать была покрыта тонко выделанными меховыми шкурами и, сев на край постели, он чуть было не утонул в ней. Он всегда спал на земле и не мог представить, что ложе может быть таким мягким. Кровати борделя, которые раньше казались ему мягкими как пух, не шли ни в какое сравнение с этой роскошью.

Вернув кровать на место, он стал открывать различные шкафчики и вскоре обнаружил мраморный умывальник с золотыми кранами. Джаг из любопытства покрутил их и, к своему великому изумлению, обнаружил, что может иметь горячую воду, когда ему заблагорассудится.

Затем он осмотрел встроенные шкафы, набитые красивой одеждой, тончайшим бельем, тогами, туниками. Полки ломились от всевозможных кремов, лосьонов, духов. В низких ящиках-сундуках было полно самой разнообразной обуви: тут были котурны, сандалии, короткие сапоги и ботфорты.