Нан подала на развод.
Как— то, зайдя в магазин скобяных изделий, Пэрриш обратил внимание на кассира -красивую восемнадцатилетнюю девушку. «Я ищу место, где можно жить», — сказал он.
«Я тоже, — ответила девушка. — Моя семья уезжает, я совершеннолетняя и могу делать, что хочу».
«Как тебя зовут?»
«Микки».
«Может быть, мы найдем место и будем жить вместе, Микки?»
Он никогда не устает охотиться там, где небо встречается с морем, искать ответа на философский вопрос. Микки приводит в их пляжный домик своих новых друзей, там возникают интереснейшие дискуссии. Он обсуждает с молодежью проблемы философии Канта, нумерологии и суфизма.
«Я не могу получить это от моих ровесников, — говорит Пэрриш, — они обсуждают лишь рынок ценных бумаг. Поэтому я провожу так много времени с молодежью. Наверное, это объясняется тем, что я никогда не был в студенческом городке. Мы с Микки стали жить вместе в этом домике, не принимая на себя никаких обязательств. Я не думаю о том, сколько это продлится. Она настаивала на том, чтобы вносить половину арендной платы за домик. В эти дни каждая сотня долларов стала для меня важной. Между тем, она учит меня находить во всем положительные моменты. Я говорю: „О, черт, наступает туман“. Ее лицо озаряется, и она спрашивает: „Разве это не прекрасно?“»
Пэрриш занимается плотницкими работами и каждый день, когда дети приходят домой из школы, звонит Нан. Телефонный разговор длится несколько минут, а затем дочь и сыновья прощаются с ним, и он возвращается к своей восемнадцатилетней подруге.
Он признается: «Звучит странно, но мы с Нан стали относиться друг к другу гораздо лучше, чем раньше. Напряжение прошло, и общаться стало легче. Она никогда не упрекала меня в том, что я живу с молодой девушкой. А недавно я предложил собраться всем вместе на пикник около моего домика».
Нан в растерянности: «Наша дочь отставала в развитии, и я просто не задумывалась о будущем. Не могу сказать определенно, что буду делать через пять лет, так как не знаю, что будет с Викторией. Наверное, у меня есть какие-то способности, но я не знаю, какие. Я чувствую, что должна делать больше… — Она замолкает, на ее лице появляется выражение беспомощности. — Может, я смогу заняться моделированием одежды. Не знаю точно, с чего начать. Наверное, мне следует переехать ближе к Сан-Франциско».
Пэрриш против этого. «Я считаю этот переезд глупостью, — говорит он ей. — Предположим, ты встречаешь кого-то, живущего в Канзасе, и что же, ты переезжаешь туда?» Он хочет, чтобы она жила на старом месте: тогда у него будет доступ к детям и к дому, где он может время от времени обосноваться.
«Мне трудно признать, что Нан живет другой жизнью: высокой, нравственной. Она все еще пребывает в том мире, в котором мы выросли и в котором были воспитаны, в котором все шло по плану: „А не выйти ли нам в свет в субботу вечером?“, „В следующем году я хотел бы стать вице-президентом“. Она все еще верит в то, что я развиваю отношения таким способом. От молодых людей здесь я научился не принимать на себя никаких обязательств и думаю, что это правильно».
Проблема Пэрриша в том, что он должен принять решение. Это очевидно для него. Он не может найти возможность жить как взрослый человек и не хочет этого, он отказывается от любых обязательств. Это может привести к тому, что он из юности попадет сразу в старость, минуя средний возраст.
Поздно ночью, доставив меня на встречу с Нан, он сел в свой фургон. «Проблема, которую я пытаюсь решить, заключается в том, что я могу закончить жизнь одиноким, разочарованным пожилым человеком. Если со мной что-то случится и я не смогу работать своими руками, то буду кандидатом на социальное обеспечение. Все против меня. Вероятно, в этом мире нельзя существовать, не зарабатывая, по крайней мере, шесть — восемь тысяч долларов в год для того, чтобы существовать на черте бедности».
Он включил двигатель и уставился в туман. «Через десять лет я уже не смогу жить с восемнадцатилетними девушками, так как они не будут находить меня привлекательным. Уже сегодня я боюсь этого, хотя они меня еще принимают. Но, может быть, это мне только кажется. Может быть, их возраст начнет снижаться? Сначала это будут семнадцатилетние девушки, потом четырнадцатилетние, а затем и двенадцатилетние?»
В это лето Пэрриш отказался от хижины на пляже, сэкономив на аренде. Он отправился на лето в гости к старшему сыну в Колорадо. Ему не приходилось выбирать, куда ехать и где жить потом. Кто-то сказал ему, что пища дешевле всего в Гватемале — головка лука стоит пенни. Он собирался отправиться туда: «С Микки или без нее. Может быть, с кем-то другим».
Последнее, что я слышала о Пэррише, это то, что он с семнадцатилетней девушкой отправился в Центральную Америку.
Глава 24. ЖИЗНЬ ВНЕ РЕАЛЬНОСТИ
Никто не знает, почему мастер боится закрывать глаза. Почему в сорок три года ему все труднее становится сохранять равновесие в жизни. Успех его больше не поддерживает.
Приглашение из Парижа Аарон получил в сорок лет. Это был крутой поворот. Ведущие представители французского дизайна предлагали ему организовать выставку новых американских работ. Выставка Аарона изменила направление дизайна во Франции, его показ стал крупным культурным событием. Он начал получать приглашения от дизайнеров всего мира. Было организовано международное турне, и выставка стала путешествовать по свету. Аарон и его жена путешествовали вместе с выставкой.
Несмотря на славу, знаменитый прием в Париже, Токио, Милане, Аарона преследовало горькое чувство потери. На приеме в Париже ему сообщили, что его друг попал в больницу и лежит при смерти. Когда он пил шампанское в Италии, то получил известие о смерти друга. Аарон начал анализировать эти события. В его голове сформировалась мысль: «Ты должен быть готов отказаться от всего».
Ведущие критики называли его «самым влиятельным дизайнером нашего времени». Он прочитал статью. Затем закрыл глаза и отдался мыслям. Чувство внутреннего изнеможения было так сильно в нем, что он не хотел больше этому сопротивляться.
«Это началось, когда я женился. Я начал активно работать, чтобы избежать принятия важных решений в личной жизни. Я создаю продукт, который пользуется спросом, но спрос постоянно меняется, и я должен все время перепрыгивать с проекта на проект, не давая себе времени подумать, для чего я это все делаю. После сорока я понял, что не хотел анализировать свою жизнь. Мысль о том, что нужно остановиться и проанализировать происходящее, показывает мне, что что-то изменилось».
Он родился в столице на заднем дворе бакалейно-гастро-номического магазина, в мрачном бедном квартале, который его стараниями стал более веселым и пригодным для проживания. Люди указывали на его работу и говорили: «Это Аарон Коулман Уэбб». Многие люди тратят годы в метаниях между двумя стульями, пытаясь определить, кто же они: изобретатели или администраторы, оригинальные исследователи или преподаватели, адвокаты или политики, политики или наемные писаки. Карьера же Аарона была ему предельно ясна. Вокруг этой карьеры и формировалась его жизнь, начиная с пяти лет.
Но он не оказался в замкнутом круге, как Килпатрик — гражданин-солдат. Аарон проверил свои чувства с помощью гуру, занимаясь карма-йогой. Однако все его усилия были направлены на то, чтобы найти уникальный технический дизайн для разрешения утонченных художественных проблем. Критики говорили, что это «одна из уникальных американских работ Уэбба». Он радовался, зная, что берет информацию со всего мира и сплавляет ее с опытом древних веков, стилизуя свои произведения под настоящее время. Он полностью проницаем. Если сравнивать его с Джеем Пэрришем, то они окажутся на разных полюсах. Одно дело — прислушиваться к импульсу в самом себе, как это делает Пэрриш, и совсем другое дело — желание обогатить свой опыт, оттолкнувшись от старых формул. Аарон Коулман Уэбб является настоящим вундеркиндом.