Однако один запуск все-таки оказался успешным. 1 ноября 1962 года разгонный блок перевел на траекторию полета к Марсу автоматическую станцию «2МВ-4» № 2, известную ныне под названием «Марс-1». Почти пять месяцев с ней удавалось поддерживать связь. За это время станция приблизилась к Марсу на расстояние 106 млн км. 21 марта 1963 года из-за потери ориентации главной антенны она «замолчала». Станция пролетела мимо красной планеты на расстоянии 195 000 км, но никакой полезной информации передать не смогла.
Следующую попытку запустить станцию к Марсу советские ракетчики предприняли 30 ноября 1964 года. Тогда в космос должна была отправиться станция «3MВ-4А». Ее получилось даже вывести на околоземную орбиту, но из-за сбоя в системе ориентации она ушла в свободный полет.
В те времена, когда удавалось включить разгонный блок и свести станцию с околоземной орбиты, для официального сообщения о ней использовали название «Зонд». Так же поступили и с «3МВ-4А», которой присвоили имя «Зонд-2». Она все-таки добралась до Марса и пролетела на расстоянии 650 000 км от него – к сожалению, так и оставшись бесполезной грудой металла.
Не очень хорошо поначалу складывались дела и у американцев. Первой межпланетной автоматической станцией НАСА, запущенной к Марсу 5 ноября 1964 года, стал «Маринер-3» («Mariner-3», «Mariner-C»). Похоже, что при выходе из земной атмосферы станция не освободилась от теплозащитной оболочки и не смогла удержаться на проектном курсе из-за лишнего веса.
Три недели спустя, 28 ноября 1964 года, запустили второй аппарат, «Маринер-4» («Mariner-4», «Mariner-D»). Теперь все прошло намного лучше. Станция пролетела в 10 000 км от Марса и 14 июля 1965 года сделала, а на следующий день передала на Землю двадцать два снимка. Они показали поверхность, густо изрытую кратерами (было идентифицировано семьдесят ударных кратеров) и… совершенно безжизненную. Никаких каналов на Марсе не обнаружилось. Это был первый взгляд человека на Марс с близкого расстояния, и он развеял многие иллюзии.
Снимки, переданные с борта «Маринер-4», были опубликованы 6 августа 1965 года вместе с отчетом научной группы. Они вызвали шок. Получалось, что самые радикальные скептики правы: Марс во всем подобен Луне. Его атмосфера слишком слаба, чтобы защищать поверхность от метеоритов. Даже если бы на красной планете и возникли какие-то зачатки жизни, они были бы уничтожены непрекращающейся метеоритной бомбардировкой. Скептики могли торжествовать. Но хотелось ли им торжествовать? Человечество было поставлено перед фактом: оно одиноко в Солнечной системе, и в ближайшее время контакт с «братьями по разуму» вряд ли возможен.
Не утешали и данные по атмосферному давлению у поверхности Марса, полученные станцией с помощью метода радиозатмения: от 3,7 до 6,8 мм ртутного столба в разных точках. Таким образом, стало ясно, что все прежние оценки сильно завышены, а углекислый газ является основной компонентой атмосферы Марса (как и атмосферы Венеры).
Тех, кто рассчитывал обнаружить на Марсе руины древней цивилизации, тоже ждало сильнейшее разочарование: согласно существующей методике датировки кратерообразования, получалось, что самые большие и древние кратеры появились на красной планете как минимум два миллиарда лет назад – значит, еще в те времена планета была безжизненной или стала безжизненной после столкновения с крупными космическими объектами типа астероидов и комет.
Отсутствие следов воздействия на кратеры водяных потоков (а именно так постепенно разрушаются ударные кратеры на Земле) похоронило и гипотезу о том, что на Марсе есть какие-то запасы воды в виде открытых водоемов. А ведь всем уже было известно, что если на планете нет воды, значит, простейшая жизнь на ней невозможна…
Разочарование в Марсе вызвало разочарование в космонавтике вообще. Начались разговоры, что в изучении мертвых планет нет необходимости, оно нерентабельно и приносит одни убытки. В качестве примера можно привести деятельность физика Филипа Абельсона, в то время занимавшего кресло главного редактора авторитетного журнала «Science». Если ранее он выказывал уверенность, что на Марсе вполне можно обнаружить признаки биосферы, то позднее призвал вообще пересмотреть приоритеты в научной деятельности космического агентства НАСА. Нет смысла в дальнейших полетах к Марсу, говорил он. Пока половина мира голодает, а в бедных странах вспыхивают коммунистические революции, космическая программа отнимает средства, которые могли быть направлены в социальную сферу. К Абельсону присоединился известный микробиолог Барри Коммонер. Он заявил, что с самого начала было ясно: на Марсе нет и никогда не было жизни. На дальнейшие ее поиски будет потрачено много средств, но результат снова будет отрицательным.
В то же время раздавались голоса, критикующие достоверность снимков, переданных межпланетной станцией. Сторонники продолжения исследований (среди них были знаменитые ученые Кларк Чэпман, Джеймс Поллак и Карл Саган) указывали, что «Маринер-4» заснял лишь небольшую часть поверхности Марса, по которой нельзя судить о планете в целом. Кроме того, разрешение полученных телеснимков оставляет желать лучшего (3 км в пикселе): при таком разрешении невозможно было бы различить ни одну из земных рек.
Так или иначе, исследования продолжались. Необходимо было составить новые карты Марса – очистив их от ошибок, накопленных астрономами в течение целого века наблюдений. 24 февраля и 27 марта 1969 года НАСА запустило к Марсу еще две автоматические станции: «Маринер-6» («Mariner-6», «Mariner-F») и «Маринер-7» («Mariner-7», «Mariner-G»). Первая пролетела в 3390 км от Марса и сделала 76 снимков; вторая приблизилась на расстояние в 3500 км и прислала на Землю 126 изображений. Было заснято 10 % марсианской поверхности. Некоторые, особо удачные снимки имели разрешение до 300 м в пикселе.
Данные предыдущей миссии были подтверждены в полном объеме. Перед исследователями открылся негостеприимный и весьма однообразный мир. Официальный представитель НАСА заявил: «Мы получили превосходные снимки. Они даже лучше, чем мы могли надеяться еще несколько лет назад. Но что они нам показывают? Унылый ландшафт, безнадежно мертвый. Мало что еще удастся обнаружить…»
Следующее десятилетие показало ошибочность этого мнения.
Открытия «Маринера-9»
Советские конструкторы не смирились с тем, что СССР начинает отставать в космической «гонке». Марс, несмотря на разочаровывающие данные, все еще казался перспективной целью для изучения.
Однако в 1969 году советская марсианская программа снова зашла в тупик. Две попытки вывести на орбиту станции типа «М-69» («изделие» № 521 запускали 27 марта, а «изделие» № 522–14 апреля) закончились неудачей. Ракеты-носители «Протон-К», словно сговорившись, взорвались на участке выведения. Обломки дорогостоящих научных станций упали на заснеженных просторах Сибири.
В «гонке» наступила пауза. В ожидании очередного схождения планет требовалось выработать технические решения, которые позволили бы получить качественно новую информацию о Марсе.
Очередной штурм красной планеты начался в 1971 году.
«Маринер-8» («Mariner-8», «Mariner-H») был запущен 8 мая. Вскоре после запуска из-за неполадок в системе управления вторая ступень ракеты-носителя отделилась раньше времени, после чего в ней отказало зажигание. Станция упала в Атлантический океан.
«Маринер-9» («Mariner-9», «Mariner-I») был призван восполнить потерю, и его оперативно подготовили к выполнению роли предшественника. Станцию запустили с космодрома мыса Канаверал 30 мая. И в полете к красной планете она не была одинока.
Чтобы вернуть приоритет в области перспективных космических исследований, советские конструкторы разработали проект «М-71», предусматривающий отправку к Марсу трех автоматических станций в 1971 году. Первая из них («М-71С», «изделие» № 170) должна была стартовать раньше и выйти на орбиту искусственного спутника планеты до прилета американского аппарата. Две других, старт которых намечался позже, должны были доставить на поверхность Марса спускаемые зонды, а их орбитальные аппараты – провести исследования с орбиты искусственного спутника планеты.