Энтузиаст науки

Для Вернадского наука была не просто областью деятельности, профессиональным занятием. Хотя, конечно, он прекрасно понимал, что наука основана на рутинной работе тысяч мало известных или вовсе безымянных тружеников, В статье памяти хранителя Минералогического кабинета Московского университета, П. К. Алексата, он так отозвался об этих людях: «Они проходят жизнь не признанными и не понятыми современниками. Только немногим из них дается в удел признание потомков; в огромном большинстве случаев едва сохраняется или совсем не остается о них память. А между тем эти люди в целом делают большое дело, так как именно среди них вырабатываются те, которые вносят в жизнь общества свое, новое. Эти люди, не укладывающиеся в рамки современного, делают будущее. Они нарушают стремление общества к среднему, безличному. Чем больше в обществе таких людей, тем разнообразнее и сильнее его культура». Вернадскому было чуждо вошедшее позже в широкое употребление название «научный работник» (по аналогии с канцелярским или торговым работником). Он признавал лишь тружеников науки и сам относился к их числу. Науку он воспринимал как важнейшую часть современной культуры. Этим убеждением проникнута его работа «Научная мысль как планетное явление». В ней он неоднократно подчеркивает: «Биосфера XX столетия превращается в ноосферу, создаваемую прежде всего ростом науки, научного понимания и основанного на ней социального труда человечества».

По его мнению, научное знание является геологической силой, создающей ноосферу. И как всякое природное явление, научная мысль — не случайна, она проявляется стихийно и закономерно; корни ее уходят в глубины геологической истории, обнаруживаются в процессе цефализации — развития нервной системы и головного мозга животных.

С таких позиций Вернадский по-новому взглянул на историю науки. По его словам: «История научной мысли, научного знания, его исторического хода проявляется с новой стороны, которая до сих пор не была достаточно осознана. Ее нельзя рассматривать только как историю одной из гуманитарных наук. Эта история есть одновременно история создания в биосфере новой геологической силы — научной мысли, раньше в биосфере отсутствовавшей».

Можно, конечно, отметить, что при этом он отстранился от многих «ненаучных» факторов, которые определяли человеческую деятельность изначально, задолго до того, как возникла наука. Ведь перестройка биосферы человеком шла многие десятки тысячелетий и одним из важнейших факторов при этом было использование огня (о чем Вернадский упоминал). Научная мысль стала подобием катализатора, значительно ускорившего и усилившего геологическую глобальную деятельность человека (техногенез — по А. Е. Ферсману).

Сама по себе наука, увы, способствует не только и даже не столько улучшению природной среды и жизни человеческой. Она используется обществом и отдельными социальными группами для целей далеко не благородных: удержания власти, накопления капиталов, усиления военной мощи страны, порабощения других народов и государств, экстенсивного использования природных богатств. Вопрос в том, какие социальные группы и с какими целями используют (или не используют) достижения науки.

Обо всем этом Владимир Иванович предпочитал не думать или умалчивать. У него была другая цель: показать величие научной мысли и те возможности, которые она открывает перед человечеством. Он верил в науку, в ее высокое предназначение. В том-то и беда современного человечества, что оно — в прямом противоречии с надеждами Вернадского и его убеждениями — сделало науку подсобным занятием, средством для получения максимальных прибылей и ускорения технического прогресса с целью добывания материальных благ.

Правда, за последние десятилетия ситуация меняется. Развитые страны стали значительно больше уделять внимания состоянию окружающей природной среды, опираясь отчасти на достижения наук, прежде всего экологии, на учение о биосфере. Но все это — лишь частные мероприятия, не имеющие того глобального масштаба, который предполагал Вернадский. Поэтому разрушение биосферы продолжается.

В своих воззрениях на ноосферу Владимир Иванович попытался соединить воедино биогеохимические исследования, свои взгляды на историю научной мысли, а также веру в великую мощь и высокое предназначение науки. Такой синтез вряд ли можно назвать органичным. Ведь когда речь идет о всепланетном геологическом процессе, преобразующем область жизни, имеются в виду материальные явления. А научная мысль относится к явлениям идеальным. Следовательно, ноосфера как область идеальных явлений, включающих и научную мысль, как область проявления разума — это одно. Совсем другое — сфера материальных преобразований, использования техники и технологий. Ее не следовало бы смешивать с идеальной областью научной мысли. Поэтому и название требуется подыскать иное. Возможно, наиболее подходящее — техносфера, учитывая то немаловажное обстоятельство, что в науке и даже в философии укоренился термин «техногенез», обозначающий глобальную техническую деятельность человека.

Однако Вернадский, повторим, был энтузиастом науки, а потому и выдвигал на первый план именно ее. При этом он не оставался кабинетным теоретиком. Он вел научные исследования, читал лекции, проводил важнейшие научно-организационные мероприятия, даже в страшные годы гражданской войны. Летом 1917 года он занимал пост товарища министра народного образования во Временном правительстве (именно с этим связан выход его замечательной статьи «Задачи науки в связи с государственной политикой», которая публикуется в этом сборнике). На следующий год в Киеве организовал и возглавил Комиссию по изучению естественных производительных сил Украины и Украинскую академию наук.

В 1919 году, переехав в Симферополь, Владимир Иванович руководил Таврическим университетом и создал лабораторию по изучению геологической деятельности живых организмов. В конце года он написал важную в теоретическом и практическом аспектах работу: «О задачах геохимического исследования Азовского моря и его бассейна». В 1921 году в Петрограде он организовал и возглавил Комиссию по истории науки, философии и техники при Российской АН, а затем и Государственный Радиевый институт.

Вернадский словно не обращал внимания на то, при какой власти он работает. Еще во времена Российской империи он создал при Академии наук Радиевую комиссию (1910 г.). Во время Первой мировой войны стал одним из инициаторов создания и председателем Комиссии по изучению производительных сил России при Академии наук. Эта организация плодотворно работала и при советской власти, способствуя освоению природных ресурсов, открытию новых месторождений минерального сырья (в том числе и радиоактивного). В дальнейшем он основал целый ряд академических комиссий, лабораторий, институтов. Его по праву можно считать крупнейшим организатором отечественной науки.

В этой связи встает вопрос о политических взглядах ученого. Тем более что он, даже являясь членом Государственного совета (от научных организаций) при царе, был сторонником парламентаризма и широких политических свобод. Эти свои убеждения Вернадский не менял и впредь. Даже пытался активно заниматься политической деятельностью, став одним из создателей нелегального Союза освобождения (в 1903 г.), позже преобразованного в Конституционно-демократическую (сокращенно — кадетскую) партию. Из нее он вышел в 1918 году и ни в какие политические партии больше не входил.

В эмигрантских кругах его нередко резко и несправедливо критиковали за «пособничество большевикам». Но Вернадский, в отличие от многих эмигрантов, был прежде всего патриотом России как великого государства и энтузиастом русской науки. Он трудился во имя Родины, своего народа и для всего человечества, исходя из своих представлений о великой роли научной мысли в обществе. Об этих взглядах ученого можно судить, в частности, по статьям, помешенным в третьем разделе данной книги.

Идеи Владимира Ивановича как историка науки до сих пор остаются недооцененными и, самое главное, не востребованными и не разработанными. Также не оправдался его прогноз, что на первый план во второй половине XX века выйдут науки о биосфере и основанные на них философские разработки, потеснив господствующие физико-химические и математические науки, которые направлены преимущественно на развитие технических систем и технологий. При этом на смену механистическому мировоззрению придет органическое, «биосферное» или, как принято сейчас называть, экологическое.