Вообще же находок случалось немало. Обычно эпроновцы поднимали их и передавали пароходству за соответствующую цену.

Конечно, такие доходы носили непостоянный, эпизодический характер. Между тем техническое перевооружение ЭПРОНа требовало больших средств. Для накопления их Экспедиции было предложено, наряду с основной деятельностью, заняться резкой брони, заготовкой и переработкой стали.

Еще со времен первой мировой войны на различных складах страны лежало около 12 тысяч тонн корабельной броневой стали. Народный комиссариат тяжелой промышленности, чтобы освободиться от импорта стали для изготовления штампов, решил использовать залежавшиеся запасы. Стальсбыт же не имел опыта резки толстой брони на мерные куски. За эту работу и взялся ЭПРОН. Непосредственно вел ее специально созданный отдел во главе с опытным специалистом С. Н. Хвостовым. Эпроновцы уже в 1931–1932 годах разрезали автогенным способом 3 тысячи тонн брони. В последующие годы были порезаны все ее запасы по габаритам штампов для отечественной промышленности.

Значительную экономию валюты принесли также заготовка и сортировка ЭПРОНом стали, выявленной в большом количестве планирующими органами страны на предприятиях государственной промышленности — в большинстве случаев неизвестных марок, потерявшей товарный вид. Ею занялось специально образованное небольшое отделение под руководством опытного специалиста С. Н. Зуева. Только за 1928–1932 годы эпроновцы приняли около 13 500 тонн такой стали. После соответствующих анализов и испытаний она была рассортирована, приведена в товарный вид и возвращена промышленности. В этой партии оказалось много остродефицитной, высококачественной, быстрорежущей, а также специальной легированной стали, которую ранее страна закупала за границей.

Разделкой же судов ЭПРОН по договору с Рудметаллторгом занимался на протяжении всей своей деятельности, на всех морских бассейнах.

Эти дополнительные источники дохода позволили ему значительно улучшить свое финансовое положение. Уже в начале 30-х годов были ассигнованы значительные средства на заказ новых судов, закупку отечественной и импортной техники.

Одновременно с техническим перевооружением осуществлялось большое капитальное строительство. В Стрелецкой бухте Севастополя были воздвигнуты отличные причальные сооружения, мастерские, казармы, служебные и жилые здания. Большое строительство велось в Ленинграде, Владивостоке, Архангельске (Соломбале), Дровяном (под Мурманском), в Баку, Балаклаве, Астрахани, Новороссийске, Одессе и других местах. В 1935 году вошла в строй прекрасная база отдыха эпроновцев в Хосте (и ныне она считается одним из лучших санаториев Военно-Морского Флота).

Значительные финансовые накопления, полученные эпроновцами в конце 20-х и начале 30-х годов, позволили приступить к коренному техническому перевооружению Экспедиции.

В 1926 году на Черном море эпроновцы приспособили баржу под компрессорную станцию для продувки понтонов. Тогда же они получили старый буксирный пароход «Кабардинец»,[10] который на протяжении почти десяти лет был флагманом эпроновского флота на юге. Командовал им опытный моряк А. Н. Григорьев, затем — Г. Л. Артюхов. Судно имело неплохие мореходные качества и не раз выходило на выполнение заданий при неблагоприятных погодных условиях.

Новороссийской партии в конце 20-х годов были переданы изношенные катера «Чеченец» и «Осетин». На барже «Фотиния» она оборудовала крамбол[11] грузоподъемностью до 15 тонн, а в качестве водолазных ботов (с ручными помпами, а потом и с компрессорами) использовала несколько старых деревянных самоходных и несамоходных катеров и баркасов.

Балтийская партия при ее формировании в 1929 году получила плавбазу «Трефолев», бывшее учебное судно с одной паровой машиной мощностью 400 л. с. Судно имело мощный стационарный водоотливной насос и крамбол для затопления понтонов.

Из новых средств до начала 30-х годов ЭПРОН получил лишь изготовленный по его заказу электрический контактный миноискатель, применявшийся при поиске в Цемесской бухте затопленных кораблей Черноморской эскадры, а также водяной ствол с обратным ходом для удаления грунта из тоннелей и водяной грунтосос (эжектор).

В поисковых работах широко применялась созданная инженером Е. Г. Даниленко глубоководная камера. Однако в ее конструкции выявился ряд недостатков. Механические руки (манипуляторы) не действовали и, выдаваясь за пределы корпуса, мешали ее спуску под воду. Камера имела очень большой вес, она была рассчитана на спуск трех человек, хотя это и не вызывалось необходимостью. Поэтому в 1926 году инженер А. 3. Каплановский спроектировал новую, более удачную наблюдательную камеру, без манипуляторов, на одного человека. Она была построена и успешно использовалась на Черном и Баренцевом морях.

Таким было состояние материально-технической базы ЭПРОНа в 20-х годах. Оно далеко не отвечало постоянно возраставшим масштабам его новых задач.

В 1930 году на основе переданных ЭПРОНу ремонтно-производственных мастерских Центральной водолазной базы НКПС в Севастополе были созданы Центральные водолазные мастерские с задачей разработки новых и совершенствования применяемых образцов снаряжения, оборудования и подводной техники. В том же году в нашей стране впервые были созданы пневматические грунтососы с диаметром всасывающей трубы от 4 до 10 дюймов, впервые примененные при подъеме артиллерийских башен. Тогда же началась работа над проектом подъема артиллерийских башен главного калибра линкоров «Императрица Мария» и «Свободная Россия» с помощью весьма оригинального кольцевого понтона грузоподъемностью 1 100 тонн. Основные технические данные были рассчитаны инженером Т. И. Бобрицким, а весь проект — группой инженеров под научным руководством профессора П. Ф. Папковича. Понтон изготовил Севастопольский морской завод. С помощью этого понтона было поднято шесть линкоровских башен.

Однако широкий размах перевооружение Экспедиции приобрело лишь после сформирования в 1931 году ее Главного управления, в составе которого был образован технический отдел во главе с талантливым инженером Леонидом Александровичем Белецким.[12] Этот отдел с первых шагов стал предпринимать энергичные действия по созданию специальных спасательных судов, водолазных ботов, понтонов, глубоководных аппаратов, различной подводной техники. Инженеры Белецкий, Бобрицкий, Кюнстлер и Авотин сделали много полезного для обновления и усиления технической базы Экспедиции. В 1934 году на пост главного инженера был назначен Андрей Кириллович Михайлов. В свои тридцать семь лет он обладал большим опытом в области судостроения и судоремонта, отличался незаурядными организаторскими способностями, высокой теоретической подготовкой. За семнадцать лет работы в ЭПРОНе, а затем в АСС Михайлов сумел сделать очень многое для оснащения спасательных отрядов современными судами и техническими средствами.

Большой вклад в создание нового оборудования внесли инженер А. Ф. Маурер, ныне лауреат Государственной премии, заслуженный изобретатель РСФСР, а также талантливые механики-мастера Г. М. Мазнин и его брат Е. М. Мазнин. Во второй половине 30-х годов активное участие в проектировании и постройке новых судов, в разработке более совершенных видов техники приняли инженеры К. Г. Гурвич, А. И. Кулагин, Б. В. Михеев, М. И. Ревякин, Б. П. Самойлов, И. Г. Столярский, С. Н. Федоров, Н. И. Фесенко, П. П. Чернаков и другие.

На основе опыта аварийно-спасательных и судоподъемных работ на различных морских бассейнах Главное управление ЭПРОНа выработало основные требования к проектированию универсального спасательного судна для плавания во всех районах Мирового океана. Такой проект был разработан, и в 1940 году Экспедиция получила два головных спасательных судна — «Нептун» и «Сатурн»,[13] построенные Ленинградским судостроительным заводом (ныне Ленинградское адмиралтейское объединение). Это были прекрасные суда, полностью оправдавшие свое назначение в предвоенное время и в годы Великой Отечественной войны.