— О, эти аргументы слетают с губ вашего брата, учёных, без малейших затруднений. Вы никогда не задумывались ни о том, что этого врага можно поработить, ни о том, что его уничтожение решит нашу проблему. Вы способны только дрожать да хныкать, что истребление Ирр разрушит экосистему планеты. Но ведь Ирр уже разрушают её! Они уничтожают нас! Не лучше ли нам примириться с некоторым ущербом окружающей среде, но зато остаться господствующим родом?

— Вы здесь единственная, кто хочет господствовать, бедняжка. А как вы возьмёте власть над червями, как вы воспрепятствуете тому, что…

— Мы вытравим сперва одних, потом других. Когда Ирр перестанут путаться под ногами, у нас будут развязаны руки.

— Вы отравите человечество!

— Знаете что, Сигур? В сокращении численности населения тоже есть смысл. Планета хоть вздохнёт свободно. — Глаза Ли сузились: — А теперь прочь с дороги.

Йохансон отрицательно покачал головой:

— Батискаф не на ходу.

— Я вам не верю.

— Тогда убедитесь сами.

— Так я и сделаю.

Ли вскинула пистолет и выстрелила. Йохансон попытался уклониться, но почувствовал, как пуля пробила грудину, окатив его волной боли и холода.

Эта дрянь всё же нажала на спуск.

Она его застрелила.

Пальцы его отпустили канат, он зашатался, повернулся и ничком упал в кабину пилота.

Наружный лифт

В тот момент, когда Кроув прыгнула, Эневек вдруг усомнился, сможет ли подхватить её. Она перебирала в воздухе руками и ногами и падала левее от него. Он метнулся в сторону, расставил руки и молился, чтобы ударом не снесло их обоих в море.

Хрупкое создание, Саманта Кроув обрушилась на него с тяжестью разогнавшегося автобуса.

Эневек упал навзничь. Кроув на него. Они вместе заскользили под уклон. Он пытался во что-нибудь упереться ногами, а голова билась о неровности платформы. Уже второй раз за этот день он так близко знакомился с рельефом наружного лифта и надеялся, что последний — так или иначе.

У самого края скольжение прекратилось, и они остановились.

Кроув смотрела на него:

— Живой?

— Живее, чем когда-либо.

Она скатилась с него, попыталась встать, скривилась и снова упала.

— Ничего не выйдет.

Эневек подскочил и нагнулся к ней.

— Моя ступня.

Он встал на колени и ощупал её голеностопный сустав. Кроув застонала:

— Наверное, перелом.

Эневек замер. Почудилось ему или действительно корабль только что наклонился ещё сильнее?

Платформа заскрежетала в своих направляющих.

— Обними меня за шею.

Он помог Кроув подняться. Хотя бы на одной ноге она могла прыгать. Они осторожно пробрались внутрь ангара. Не видно ни зги. Зато наклон усилился.

Как же мы проберёмся через туннель, думал Эневек. Ведь пандус теперь просто встал отвесно. Эта мысль внезапно привела его в ярость. Это было Гренландское море. Крайний Север. Его родина. Он эскимос. Стопроцентный! Он родился в Арктике, здесь его дом! И он не должен умереть здесь, и Кроув тоже.

— Идём, — сказал он.

«Дипфлайт-3»

Ли побежала к пульту. Слишком много времени потеряно. Не нужно было вступать с Йохансоном в этот бессмысленный диспут.

Она немного подняла «Дипфлайт», чтобы он завис выше пирса. Две торпедные шахты, заранее подготовленные для гильз с ядом, были пусты. А бронебойные торпеды оставались в своих гнёздах. Отлично! «Дипфлайт» оснащён.

Она быстро зарядила свои торпеды. Система была продумана безупречно. Как только она их выпустит — скажем, в Голубое Облако, — взрывная капсула под давлением выбросит яд. Распределение возьмёт на себя вода, а остальное — поневоле — доделают сами Ирр. Получив одну инъекцию, коллектив генетически истребит сам себя, запустив чудодейственную цепную реакцию.

Рубин славно поработал.

Она ещё раз перепроверила крепление и спустила «Дипфлайт» на воду. Надевать неопреновый костюм не было времени. Она сбежала по лесенке на дно бассейна и взобралась на лодку. «Дипфлайт» покачивался. В кабине пилота лицом вниз лежал Йохансон.

Эх, строптивый идиот. Нет бы упасть в сторону, чтобы его можно было просто спихнуть. Теперь вытаскивай его из кабины.

Неожиданно она почувствовала некоторое сожаление. Этот человек ей даже нравился, она любовалась им. В других бы обстоятельствах…

Судно снова сотряслось.

Нет, поздно его выволакивать. Да и какая разница. Батискафом можно управлять и с места второго пилота. А от тела можно избавиться под водой.

Где-то с треском крушилась сталь.

Ли быстро влезла в кабину и закрыла колпаки. Они синхронно опустились и загерметизировались. Пальцы Ли скользнули по приборной панели. Лёгкий гул заполнил лодку, загорелись мониторы, замигали лампочки. Все системы работали исправно. «Дипфлайт» спокойно покачивался над чёрно-зелёной водой Гренландского моря, готовый пройти через шахту высотой три метра и погрузиться в глубину, и Ли почувствовала победную эйфорию.

Всё-таки она успела!

Пристанище

Йохансон сидел у своего озера.

Стояла тишь, в небе сияли звёзды. Как он тосковал по этому месту, как хотел сюда вернуться. Он чувствовал себя странно бесплотным, не ощущал ни тепла, ни холода. Что-то было не так, как всегда. Ему казалось, что он сам и есть и озеро, и стоящий на берегу дом, и чёрный молчаливый лес. Это озеро пребывало вечно. Этой ночи не будет конца. Его уединение граничило с благодатным Ничто, последним наслаждением эгоиста.

Ведь этого он хотел? Ведь он действительно хотел быть один?

С одной стороны, почему нет? Уединение имеет целый ряд преимуществ. Всё бесценное время принадлежит тебе одному. Можно вслушиваться в себя и слышать удивительные вещи.

С другой стороны, где кончается уединение и начинается одиночество?

Он вдруг почувствовал страх.

Страх вгрызался в его грудь, не давал дышать. Ему стало холодно, он начал дрожать. Звёзды на небе превратились в красные и зелёные огоньки контрольных лампочек и издавали лёгкое жужжание. Внезапно сознание вернулось к нему.