Нижеподписавшиеся позволяют себе надеяться, что Академия, оценив заслуги нашего кандидата, одного из выдающихся отечественных химиков, не откажет почтить его присоединением к числу своих корреспондентов.

Список ученых трудов г. Зайцева при сем прилагается.

Акад/емики/ А. Бутлеров, Г. Вильд, Н. Кокшаров, Ф. Шмидт» [4, с. 274—275].

Марковников по своим научным заслугам, конечно, по-прежнему имел наибольшие права на открывшуюся вакансию, и в 1885 г. его действительно избрали.

В 1907 г. А. М. Зайцеву было предложено звание академика, но он отклонил это почетное предложение. Биографы [24, 28] объясняли его отказ удивительной скромностью и нежеланием покинуть родную Казань, расстаться со столь близкой ему лабораторией. Об исключительной, необычайной скромности Александра Михайловича вспоминали все его ученики, но вряд ли она могла играть в данном случае первостепенную роль. А. М. Зайцев, безусловно, знал, как высоко оценивается его вклад в науку в России и за рубежом и едва ли мог считать себя недостойным предложенного звания. Но академики обязаны были жить в Петербурге, атмосфера в Академии наук мало улучшилась, так что Зайцев должен был бы продолжать борьбу, которую вел еще Бутлеров. Между тем здоровье его было уже довольно пло¬

34

хим, а нити, связывающие с Казанью (и не только с университетом), — очень крепкими. Все это, очевидно, определило его решение.

В 1869 г. А. М. Зайцев вступил в число членов Русского химического общества и был президентом Общества в 1905, 1908 и 1909 гг., вице-президентом — в 1903 и 1910 гг. и председателем отделения химии в 1904, 1905 и 1909 гг. Он несколько раз избирался членом комиссии РФ — ХО по присуждению большой и малой премии имени А. М. Бутлерова, учрежденных в 1887 г. Ему самому в 1909 г. была присуждена большая премия им. А. М. Бутлерова за выдающуюся научную и педагогическую деятельность [26, с. 490]. Эти деньги были пожертвованы им на нужды Общества; А. М. Зайцев и ранее был в числе тех, кто поддерживал издательскую и другие виды деятельности Общества из своих средств.

Александр Михайлович был активным участником ряда съездов русских естествоиспытателей (и врачей), начиная со II съезда в 1869 г. и затем в 1873, 1876, 1893, 1898, 1901, 1909 гг. На заседании химической секции, например, в 1876 г. в Варшаве А. М. Зайцев сделал 7 сообщений о работах своей кафедры (в трех случаях — как автор или соавтор). Вступив в Общество естествоиспытателей при Казанском университете со дня основания (1869 г.) [29], А. М. Зайцев в 1893 г. был избран его почетным членом, а также являлся почетным членом Общества естествоиспытателей в Киеве (с 1883 г.), Московского Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии (с 1900 г.) и Киевского университета (с 1903 г.). Он был членом Берлинского химического общества. В 1869 г. А. М. Зайцев вступил также в Казанское экономическое общество, в 1871—1872 гг. читал публичные общедоступные лекции по химии на курсах, организованных Обществом естествоиспытателей; на таких лекциях бывало более 200 слушателей, в том числе много женщин [30, с. 48]. А. М. Зайцев сообщал также, что он был членом Химического общества в Париже и Общества натуралистов в Гиссене [31].

В университетской жизни А. М. Зайцева довольно большую роль сыграло одно событие, лишь бегло упомянутое А. Н. Реформатским. В 1880 г. после двух ходатайств министр разрешил засчитать Александру Михайловичу в действительную службу три года «времени,

проведенного им за границей, на собственный счет, с ученою целью» [32]. Это несколько продвигало его по лестнице чинов, устанавливаемых Департаментом геральдики, приближало право выхода на пенсию, наступающее после 25 лет преподавания, принесло А. М. Зайцеву и моральное удовлетворение. Официальным началом его службы в университете считается 5 апреля 1863 г.

Первое публичное чествование Александра Михайловича состоялось в 1888 г., т. е. было приурочено к официальному 25-летию его службы в университете. Организаторы торжества были лишь формально точны в цифре служебного стажа юбиляра и, вдобавок, сообщали, что 5 апреля 1888 г. исполняется и 25 лет его научной и педагогической деятельности в Казанском университете *.

Несмотря на существование печатного отчета [33], А. Н. Реформатский [34, с. 870—871], а за ним М. А. Блох и Ю. С. Му-

36

Юбилей А. М. Зайцева вновь публично отмечался в 1908 г. В газете [35] было сказано, что сам он «скромно умолчал» о наступающем 45-летии научной и педагогической деятельности, но широко отовсюду откликнулись его ученики.

Глава 5

Условия преподавания. Педагог

Что представляла собой та лаборатория, в которой А. М. Зайцев проработал, считая и годы учебы, более 45 лет, где он выполнял классические исследования, растил многочисленную школу? Все основные сведения о лаборатории (присоединив и план ее) сообщил в 1901 г. А. А. Альбицкий [1].

Реформатский в описании лаборатории [2] допустил довольно существенные неточности, однако именно из этого источника черпали затем сведения о ней П. И. Вальден (1917), У. П. Уинни (1924), Ю. С. Му- сабеков (1956) и др.

В 1837 г. для лаборатории было построено отдельное небольшое здание, но химикам была предоставлена лишь часть его вместе с полукруглой аудиторией. Открыв весьма неприглядную дверь, у которой на блоке ходила веревка с кирпичом, можно было сразу спуститься в полуподвальную часть здания — попасть в коридор; из него, сделав несколько шагов, войти в небольшую проходную комнату, которую примерно с 1885 г. использовали как рабочую. За ней шла довольно большая комната. Именно о ней было сказано: «.. .подвал своими низкими сводами невольно напоминает алхимическую лабораторию. Тесно, темно здесь: копоть десятилетий густо покрыла сводчатый потолок, стены и окна. Остатки старинных химических реликвий вроде замысловатых (? — А. К.) реторт, кувшинов (? — А. К.) и прочих остатков седой старины дополняют картину подвала.

сабеков [35] внесли много неточностей в описание этого юбилея, особенно в перечень учеников.

37

Но научная жизнь уже и здесь кипит...» [2, с. 865—

866].

В этом описании краски явно сгущены. Уточним: комната полуподвальная, и в ней выполнялись главным образом подготовительные операции. Из этой комнаты по узкой деревянной лестнице поднимаемся в основное помещение и попадаем в маленькую — тогда раздевальную — комнату. Одна дверь из нее вела на небольшую стеклянную террасу, где долгое время работали с сероводородом и хранили реактивы для качественного анализа. Вторая дверь ведет в проходную комнату средних размеров с 18 рабочими местами для занятий по качественному (неорганическому) анализу, а из нее можно попасть в третью, примерно втрое меньшую, комнату, «которая и являлась долгие годы собственно органической лабораторией» [2, с. 866]. Только в начале XX в. этой последней отдали обе комнаты, а качественный анализ перевели в другое помещение.

Из комнаты с 18 рабочими местами можно войти и в параллельную ей большую, имеющую выход в аудиторию; в этой комнате находились библиотека, весы, запас реактивов для работы и шкафы с коллекцией препаратов, впервые приготовленных в лаборатории еще со времен Клауса и Зинина. В ней не работали, и именно здесь А. М. Зайцев всегда проводил перед лекцией 15— 20 минут, «окончательно продумывая ее содержание». Ни комнат для лаборантов, «ни особого хорошо оборудованного кабинета профессора» здесь нет. Все преподаватели работают рядом со студентами, «сам профессор.,., занимает ровно столько же места, сколько отводится и его ученику и... если вовремя не запасется лишней колбой или воронкой, то насидится и без них, ожидая очереди». Студентов же всегда больше, чем рабочих мест, а «вентиляция... самая примитивная, а потому... в лаборатории всегда стоят облака дыма. И в такой-то обстановке работал А. М. Зайцев всю жизнь». И еще сказано, что «даже примитивных приспособлений для житейского обихода» в здании вообще не было, и Зайцев, по состоянию своего здоровья, позднее это особенно чувствовал.