Явно допускал Гитлер просчеты и в Европе. В мае 1940 г. немецкая армия захватила Бельгию и большую часть Франции. К этому времени положение французских и английских войск стало безнадежным, и они начали спешно отступать к Ла-Маншу в направлении Дюнкерка.

Как указывают многие авторы, по совершенно непонятным причинам успешно наступавшие немецкие войска вдруг остановились под Дюнкерком и дали возможность 300 тысячам англичан и большому количеству французов эвакуироваться в Англию и создать там основу для развертывания английских войск. Очевидно, этот поступок мог быть связан со стремлением Гитлера в преддверии войны с СССР добиться заключения мира с Англией и привлечь ее к участию в агрессии против Советского государства. Но это было ошибочным решением, поскольку английское правительство, возглавляемое Черчиллем, решительно отвергало сделку с фашизмом.

Все же основной ошибкой Гитлера было нападение на нашу страну до полного поражения союзников, так как началась война на два фронта. Этим он нарушил сразу два важных положения немецкой военной стратегии.

Во-первых, нельзя вести войну на два фронта, о чем предупреждал еще в начале XIX века крупный специалист военного дела Карл Клаузевиц.

Во-вторых, Гитлер нарушил завет немецкого канцлера Бисмарка, заклинавшего немцев никогда не воевать с Россией.

Немецкий генерал Гудериан следующим образом оценивал его замыслы: «Таким образом, в конце лета 1940 г. у Гитлера, как в свое время у Наполеона, возникла мысль двинуться на Восток и ликвидировать русскую опасность, прежде чем будет окончательно ликвидирована опасность на Западе». Снова на поверхность всплыл миф о непобедимости России в войне. Но Гитлер, увлеченный победами 1939–1940 гг., был абсолютно уверен в удаче и сумел убедить и себя и других, что покончит с этой «призрачной» восточной опасностью так же быстро, как и с западной, которую его военные советники будто бы значительно переоценили. Эти советники совершенно запутались в оценке своих противников и в оценке способностей своего верховного главнокомандующего как стратега, которого Геринг и Риббентроп превратили в «величайшего полководца в истории всех времен». Такая непонятная заносчивость привела немцев к убеждению, что, подобно кампаниям в Польше и Франции, война на востоке будет также молниеносной. Как и во времена Наполеона, распространилось мнение, что для разгрома Советского Союза немецкой армии потребуется восемь — десять недель. Предполагалось, что военная мощь России будет уничтожена еще до наступления осенней распутицы. Исходя из этого, Гитлер рассчитывал ограничиться созданием в России только одной линии опорных пунктов и думал отвести после этого обратно на родину до 60–80 дивизий. По этой причине запасы зимнего обмундирования ограничивались из расчета, что на каждые пять человек потребуется только один комплект.

Следствием всего этого была перестройка военной промышленности, главным образом в ущерб авиации. Все приготовления сводились к подготовке исключительно летней кампании, которая должна была привести к политическому разложению большевистского государства и разделу России на мелкие государства, организованные по принципу областного деления.

Ошибочно была признана военная слабость России (колосса на глиняных ногах) на основе малоблагоприятного для Советского Союза исхода войны с Финляндией (октябрь 1939 — март 1940), что немало способствовало недооценке немцами своего противника на востоке.

План Гитлера предусматривал массированные удары сразу четырьмя группами в трех направлениях.

Он решил разгромить советские войска путем введения в бой четырех бронетанковых группировок. Две из них под командованием Хайнца Гудериана и Германа Гота составляла группу армий «Центр», которой командовал Федор фон Бок. Задачей этой армии было разбить советские войска, расположенные по дороге на Москву, устроив несколько гигантских окружений. Эта группа, имея в авангарде бронетехнику, должна была выдвинуться из Восточной Пруссии и направляться от германо-советской границы вдоль реки Буг до Смоленска.

Группа армий «Север» под командованием Вильгельма фон Лееба с одной бронетанковой группой под командованием Эриха Хёпнера должна была двинуться из Восточной Пруссии через территории Балтийских государств к Ленинграду.

Группа армий «Юг» Герда фон Рундштедта с танковой группой под командованием Эвальда фон Клейста должна была прорваться к югу через Припятские болота в сторону Киева, расположенного в 500 км от исходных рубежей атаки. Затем этим войскам предстояло прорваться в индустриальные районы Донецкого бассейна.

После поражения советских войск в окружениях половина бронетанковых войск центра должна была быть переброшена для захвата Ленинграда, потом эти части возвращались назад, на Москву, а в это время группа армий «Юг» продолжала бы двигаться на Украину.

Такой план Гитлера оказался проигрышным. К тому же фюрер во время боевых действий еще больше усложнил задачу, потому что ухватился за шанс уничтожить несколько советских армий на Украине в окрестностях Киева и внес изменения в первоначальный план. Как только в зоне действий группы «Центр» окруженные войска были уничтожены, он послал одну танковую группу на север к Ленинграду (группа армий «Север» не располагала достаточными силами, чтобы взять Ленинград).

Другой он приказал идти на юг, чтобы помочь уничтожить воинские части в окружении на востоке от Киева.

План Гитлера опирался на две ложные предпосылки. Первая заключалась в том, что у немцев будет достаточно времени (даже без переброски танков на Украину), чтобы бронетанковые войска смогли выполнить свое задание на севере, а затем успели вернуться в центральную часть России и добиться решающей победы до осенних дождей и снегов.

Но расстояния оказались просто громадными, дороги и климат в России — слишком плохими. А самое главное — сопротивление советских войск было чересчур сильным для того, чтобы этот план имел хотя бы малейшую надежду на успех. К тому же танки приблизились к Москве в начале сезона дождей, а затем пришла русская зима. Вследствие этого наступление на Москву провалилось.

Как определил Гудериан в письме своей жене 10 декабря 1941 г., враг, размеры страны и ужасная погода — все это было в высшей степени недооценено.

Второе ошибочное предположение включало, что после уничтожения советских войск в трех грандиозных окружениях Сталин не сможет создать новую армию. В данном случае Гитлер не учел возможности переброски войск других военных округов — с Урала, Средней Азии и Сибири. Более того, союзник Гитлера не должен был напасть на Сибирь, что позволило Сталину перебросить с Дальнего Востока четверть миллиона кадровых солдат.

Свои соображения в отношении объявления войны на два фронта Гитлер в последние дни перед страшным нашествием изложил в доверительном письме Муссолини:

«Дуче! Я пишу Вам это письмо в тот момент, когда длившиеся месяцами тяжелые раздумья, а также вечное нервное выжидание закончилось принятием самого трудного в моей жизни решения… Что касается борьбы на Востоке, дуче, то она определенно будет тяжелой. Но я ни на секунду не сомневаюсь в крупном успехе. Прежде всего, я надеюсь, что нам в результате удастся обеспечить на длительное время на Украине общую продовольственную базу. Что бы теперь ни случилось, дуче, наше положение от этого шага не ухудшится; оно может только улучшиться. Если бы я даже вынужден был к концу этого года оставить в России 60 или 70 дивизий, то все же это будет только часть тех сил, которые я должен сейчас постоянно держать на восточной границе. Я чувствую себя внутренне снова свободным, после того как пришел к этому решению…»

«Роковой ошибкой», как ее правильно назвал немецкий генерал Гудериан, было решение Гитлера двинуть две армии и танковую группу на юг, вместо того чтобы предпринять концентрированное наступление на Москву. Это ошибочное решение Гитлер принял в период Смоленско-Московского сражения, когда наши войска остановили немцев почти на два месяца. Но тем самым эта задержка позволила советским армиям перегруппироваться и подтянуть резервы для обороны Москвы. Для немцев эта битва означала потерю надежды на блицкриг. В августе 1941 г. Гитлер созвал совещание в ставке группы армий «Центр» в Новом Борисове. По словам присутствовавшего на этом совещании Гудериана, Гитлер считал главной задачей захват Ленинграда. Он еще не решил, что будет в дальнейшем на очереди — Москва или Украина, но склонен был как будто бы выбрать последнюю.