Изменить стиль страницы

К концу обеда Керри чувствовала себя настолько уверенно, что даже враждебные взгляды Картер ее не беспокоили. Когда остатки мясного и тыквенного пирога остались лежать нетронутыми на тарелках, Линди постучал ножом по бокалу.

— За новое поколение особ с голубой кровью, которые родятся в Медоуз, — и со счастливым Днем благодарения всех, нашу семью и наших друзей!

Керри подняла свой бокал с улыбкой сирены, втайне считая, что упоминание об особах с голубой кровью относится и к ней. Повернувшись, она встретилась глазами с Марком.

Около семи обед в основном закончился, и гости начали подниматься из-за стола.

— Сейчас мы могли бы ускользнуть, — вполголоса сказал Марк, когда они вместе вышли из столовой.

Его робкое поведение забавляло Керри. Якобы прогуливаясь, они прошли в переднюю. Их как будто никто не видел: Картер прошла прямиком наверх, а Линди исчез в своем кабинете.

— Мне хочется подышать свежим воздухом. Почему бы нам не прокатиться? — игриво предложила Керри.

Марк беспокойно оглянулся, замечание было сделано достаточно громко, чтобы его могли слышать все.

— Конечно, прекрасная идея, — небрежно ответил он. — Мы можем поехать в кино в Глиндон.

Через несколько секунд они уже мчались по обсаженной деревьями подъездной аллее. Керри положила голову на плечо Марка.

— Не волнуйся. Я слышала, что так все поступают, — ободряюще сказала она. — Даже дети в школе говорят, что в «Лейзи бой» не задают никаких вопросов.

Перед горящей неоновой вывеской Марк свернул и подъехал к администрации мотеля.

— Я подожду в машине, — сказала Керри.

Керри смотрела, как он уходит, и чувствовала раздражение от его детского поведения. Против своего желания она сравнивала Марка с простыми похотливыми парнями в Кунварре, поведение которых принимала как должное. Внезапно ее осенило, что Марк, должно быть, еще девственник. Если так, то все пройдет даже легче, чем она ожидала.

— Все в порядке, — со вздохом облегчения сказал он, вернувшись к машине. — Парень на меня едва взглянул. Я просто заплатил тридцать долларов вперед, и он передал мне ключи.

— Ну что я тебе говорила? — хихикнула Керри.

Марк отпер дверь убогого строения, почти полностью укрытого среди деревьев, и зажег свет. Почти всю комнату занимала кровать.

— Я на минутку схожу в ванную, — с притворной застенчивостью сказала Керри, сняв пальто.

Она оставалась там достаточно долго, чтобы Марк успел успокоиться. Когда она с робким видом вышла из ванной в одних трусиках и лифчике, Марк уже улегся под простыню. Керри заметила, что он поспешно положил на тумбочку носовой платок. Она нерешительно посмотрела на юношу.

— Я надеюсь, ты не думаешь, что я доступная или что-то в этом роде, — проникновенным шепотом сказала Керри. — У меня это впервые.

— У меня тоже, — сказал Марк. Когда Керри скользнула под простыни, он задрожал от желания. Пристроившись рядом с ним, Керри почувствовала, что он уже пришел в возбуждение.

— Выключи свет, — прошептала она и разделась совсем.

Они начали страстно целоваться, а когда Керри ощутила, что Марк уже не может сдерживаться, она отстранилась и тихо сказала:

— Ох, Марк, а если у меня будут неприятности?

— Все в порядке, я кое-что захватил, — ответил он.

— Я знала, что могу на тебя положиться, — нежно сказала Керри. — Я себя чувствую в полной безопасности.

Марк некоторое время возился с презервативом, а когда обернулся к ней, Керри почувствовала, что он уже на грани. Она легла на спину, и Марк сразу вошел в нее. Керри тут же издала ожидаемый от нее стон. Марк издал прерывистый вздох. Несколько секунд он лежал на ней, затем откатился в сторону.

— Прошу прощения, Керри, я сделал тебе больно. Я не смог сдержаться.

— Пожалуйста, не говори так. Было совсем не так больно, как я ожидала. Наверно, потому, что я очень тебя хотела. — Она нежно погладила его по волосам.

— Правда? Я не могу тебе передать, как важно для меня это слышать. Керри, я думаю, что люблю тебя, — сказал Марк, обнимая ее.

— Я никогда не думала, что ты мне это скажешь. Я самая счастливая девушка в мире — потому что первым был именно ты. Ты был нежным и в то же время сильным.

Они лежали рядом, а Керри пыталась скрыть презрение, которое вызвали в ней извинения Марка. Она хотела не этого. Она любила, когда мужчина страстно берет ее без каких-либо извинений и угрызений совести. Керри хотела властного мужчину, который сумеет возбудить в ней ту страсть, какую еще никому не удавалось разжечь, но которая — она знала — в ней существует. Эта волна страсти пока не захлестывала ее, сон пока не сбывался. Но хотя слияние с Марком не вызвало абсолютно никакого ответного чувства, Керри задвинула свои желания подальше — туда, где они не помешают девушке, предназначенной для Марка.

Мюррен, Швейцарские Альпы, декабрь

Когда пилот выключил запрещающий сигнал, давая знать, что самолет набрал высоту — восемь тысяч метров, Шаннон отстегнула привязные ремни. Повернувшись, чтобы взглянуть на густые облака, в конце салона она увидела Амадео, который с предельным вниманием говорил с кем-то по-испански по радиотелефону. Лихорадочно работая вместе со своим секретарем над лежащими перед ним бумагами, Амадео снял пиджак и ослабил галстук. Почувствовав на себе взгляд Шаннон, он на секунду поднял голову и тепло улыбнулся ей. Линия его сильных плеч, игра мускулов под тонкой хлопчатобумажной рубашкой напомнили Шаннон о том, что ее ожидает в этом неожиданном путешествии. Она проведет рождественскую неделю вдвоем с Амадео в отдаленной деревушке в Швейцарских Альпах. Оглядывая роскошный интерьер самого престижного самолета, какой только можно купить за деньги, Шаннон вспоминала обстоятельства, которые привели к таким стремительным переменам.

Через неделю после обеда у «Максима» Амадео позвонил ей из Гонконга. Как он объяснил, деловая поездка может задержать его вдали от Парижа на несколько месяцев, по меньшей мере до декабря. Словно чувствуя, что романтическая связь между ними за столь долгое время может ослабнуть, Амадео звонил почти ежедневно и регулярно посылал огромные букеты благоухающих цветов. Когда в декабре в одно воскресное утро он позвонил и сообщил, что возвращается в Париж, Шаннон поняла, что своей заботливостью и настойчивостью Амадео сломил ее сопротивление. Он пригласил ее в ресторан в Булонском лесу, и Шаннон направилась туда, с нетерпением ожидая встречи. Амадео не скрывал радости оттого, что наконец ее видит. Неожиданно Мигель прервал их разговор, сообщив, что пора ехать в аэропорт, чтобы лететь в Цюрих. В этот момент Шаннон уже решила, что позволит ему себя соблазнить, и только нежные сожаления Амадео по поводу предстоящего расставания немного утешили ее. Тем более она удивилась, когда всего через несколько дней Амадео позвонил и пригласил провести с ним рождественские каникулы.

— Боюсь, я уже приняла приглашение отправиться в Граншан, — сказал Шаннон.

— А почему бы его не отложить? Скажите, что у вас срочный вызов в Мюррен, от которого нельзя отказаться.

— Хорошо, — просто сказала Шаннон, внезапно понимая, чего она хотела все это время. Вешая трубку, Шаннон знала, что ее слабое сопротивление ни на секунду его не обмануло.

Часом позже приземлившись в Берне, они продолжили свой путь. Маленький поезд карабкался вверх по заснеженному склону, везя их в Мюррен. Завернувшись в лисью шубу, Шаннон уютно устроилась рядом с Амадео. Поезд пыхтел, двигаясь по краю гигантской пропасти. В отдалении розовели Эйгер и Юнгфрау, окрашенные лучами заходящего солнца. В долине, занесенной глубоким снегом, виднелась небольшая деревушка. Мигель провожал их до самого шале, чтобы доставить багаж и корзину с подарками и провизией, которую они взяли с собой. Среди этих вещей был и подарок Амадео от Шаннон — небольшой натюрморт, который ей в последнюю минуту помог выбрать Фабрис.

— Ну? Что скажете? — спросил Амадео, когда они вышли из поезда.