С противоположной стороны улицы ему погрозил своей дубинкой сутулый и сонный милиционер. И отвернулся. Сергей высадил следующую витрину, над которой висела одна лишь кроваво-красная буква "Я". Милиционер погрозил еще раз, повертел пальцем у виска, после чего быстро свернул в переулочек и чуть не бегом побежал по нему, удаляясь от хулигана.

– Вот деятели! – не выдержал Сергей. Нервы у него гудели натянутыми струнами. – Щас я вам устрою кино!

Он вбежал в первый попавшийся подъезд. Ударил ногой в дверь на первом этаже – дверь вылетела картонкой! Из глубины квартиры послышался испуганный женский крик. Сергей ворвался внутрь ураганом, сорвал вешалку с висящими на ней пальто, разбил вешалкой зеркало, грохнул по светильнику. Больше в прихожей крушить было нечего, и он побежал на кухню.

– Щя всех мочить буду!!! – заорал он дурным голосом. – Всех, к ..... матери, порежу-у!!!

Огромный толстяк в майке и трусах упал перед ним на колени, залепетал что-то умоляющее. Сергей ударил его ногой в лицо, прямо по кругленьким очкам, ему не жалко было толстяка, ничуть не жалко. А тот совсем разбабился, стоял на карачках и рыдал, слезно прося о пощаде. Первым делом Сергей опрокинул на кухне холодильник, два шкафчика, стол, колонку. Потом попрыгал немного на вывалившейся посуде, вывернул доотказа все краны. Подбежал к трясущемуся толстяку и пнул его еще раз, но уже в бок.

– Я больше не буду-у-у!!! – завизжал толстяк. – Не бейте!!!

Сергей перепрыгнул через него и сам заорал:

– Милиция! Вызывайте же милицию, идиоты! Олухи!!!

Толстяк забился в угол, замолк. Он не собирался никого вызывать. Сидел, хлюпал носом, трясся, закрывался руками, хотя никто его не собирался бить.

– Чего вы ждете, трусы паршивые?! Зовите же милицию!!! – надрывался Сергей. – Не то всех порежу! Всем кровь пущу!!! Я рецидивист! Убийца!!!

Толстяк лишился чувств – бездыханым студнем расползся по полу. Изо рта у него бежала струйка слюны, по цветастым трусам расплывалось огромное сырое пятно – под звук журчащего ручейка на полу образовалась светложелтенькая лужица. Из кранов била вода – вот-вот и она начнет переливаться через края, растекаться по квартире. Но Сергей уже не мог остановиться. Он махнул рукой в сторону толстяка. И побежал в комнату.

Дверь вышиб ногой. Застыл на пороге, вопя самым диким образом.

– Убью-ю-ю!!!

Перепуганная толстушка с косыночкой на голове пряталась от него за большим зеленым креслом. Но это ей казалось, что она прячется – Сергей видел все. Он затопал ногами, сшиб телевизор с тумбочки, сорвал портьеру и опрокинул круглый аквариум. Розовые рыбешки забились на ковре.

– Зови милицию, мегера! Зови живо! Не то убью! Изнасилую!!!

Толстушка на четвереньках переползла за другое кресло и замерла там, посверкивая черненькими глазками.

– У-У-УУУ! – взвыл Сергей.

И сорвал ковер со стены. Потом опрокинул книжный шкаф. Не помогало. Никто, похоже, не собирался звать служителей порядка и усмирять буяна. Где соседи?! Сдохли, что ли?! И-ех! Сергей терял остатки сил.

– Все! Прощайся с жизнью!!!

Он выволок упирающуюся толстушку из-за кресла, ухватил левой рукой за волосы, а правой начал сдирать с нее халат. Сзади что-то прогремело. Сергей обернулся – это очухавшийся толстяк, вопя и стеная, забыв про все на свете, убегал из собственной квартиры. Ну и черт с ним!

– Изнасилую!!!

Сергей разодрал халат в клочья, и толстушка осталась в одних трусиках, присела, прижала руки к грудям, прикрывая их, тихо-тихо заскулила. Сергей дернул ее за волосы вверх – и толстушка покорно выпрямилась, отвела руки – тяжелые полные груди колыхнулись, застыли, уставившись на Сергея темными набухшими сосками. Толстушка подняла руки вверх, и груди у нее приподнялись, опять заколыхались. Но Сергей пересилил себя – дело прежде всего.

– Милиция! Насилуют!!! – заорал он изо всех сил. – На помощь!!!

И, подхватив толстушку обеими руками, вскинул ее под люстру, поймал в объятья, бросил спиной на диван, рванул за край трусиков – те слетели жалким обрывочком, обнажая крохотные остаточки еще не обнаженного тела. И опять все округлости толстушки пришли в движение, зазывно маня. Сергей застонал. Нет! Только не это!

– Милиция, мать вашу!!! – завопил он. – Тут же насилуют! Ну где вы!!! Карау-у-ул!!!

Толстушка лежала и глядела на Сергея темными любопытными глазками. Она не прикрывалась, не дергалась – похоже, ей было очень интересно, на самом деле ее сейчас насиловать начнут или этот чокнутый обманет? Толстушка раздвинула ноги, вздохнула томно... И Сергей не выдержал, бросился на нее, погружая руки в трепетную сладкую плоть.

И в это время сзади прозвучало брезгливо:

– Кто милицию вызывал?

– Насилуют!!! – завопил Сергей по инерции. И сделал попытку вскочить. Толстушка его удержала, обхватив пухленькими ручками за шею.

– Кто кого насилует? – переспросил милиционер.

– Заберите меня! Заберите!!! – Сергей вырвался, вскочил на ноги.

– Вы вот что, граждане, – процедил милиционер, – не дурите! Меня б так насиловали! И вообще – ишь чего захотели! Заберите их, понимаешь! Совсем избаловались! Всех не перезабираешь, мест не хватит! Развелось тунеядцев, все на дармовые харчи хотят! Прощайте, граждане!

– Я тут все перебил! Я рецидивист! Убийца!!! – надрывался Сергей. Ему было плохо – все лопалось, все труды шли прахом.

– Сами, сами разбирайтесь, граждане, в ваших семейных делах!

В дверном проеме вдруг показалась жирная и мокрая фигура в цветастых сырых трусах, фигура дрожала, мычала, трясла головой и тянула скрюченный палец в сторону Сергея.

– И-и-и-и-иии! – выдал на верхней ноте толстяк.

Милиционеру он чем-то не приглянулся.

– А этого забрать! – скомандовал он. – Нечего по улицам в одних трусах шастать! Перед иностранцами стыдно!

Двое дюжих дружинников, таившихся до того во тьме разгромленной прихожей, ухватили толстяка под руки и выволокли на улицу. Хлопнула входная дверь.

– Ну, и что теперь делать будем?! – сердито спросил Сергей у толстушки и грозно пошевелил бровями.

– Продолжать, – ответила та с придыханием, вытягивая розовые губки.

И они продолжили.

К вечеру толстяка, разобравшись, выпустили. Он пришел весь несчастный и будто побитый. Толстушка ему добавила пару оплеух. Сергей извинился и ушел.

Он плелся по пустынным ночным улицам, плелся в последний дом, к последнему приюту – к милому и ласковому Ирунчику. Экспериментировать он больше не желал. Знал, что даже если разгромит полгорода и перебьет тысячу его жителей, все равно его не посадят, ничего с ним не сделают – видно, законы замкнутого цикла сильнее в стократ обычных законов! И нечего тогда шутить с ними!

По дороге он свернул к сугробу. Молча постоял у него минут пятнадцать. Сугроб напомнил ему оплывшее и потемневшее надгробие. Это было неприятно, более того, страшно, но Сергей стоял. Потом он запустил руку в карман, выгреб гильзы и шип, швырнул их в грязный заплеванный снег. Резко развернулся. И пошел туда, где его всегда ждут.

За полкилометра до цели к нему привязался какой-то шкет. Мальцу было от силы семь или восемь, но вел он себя вызывающе нагло.

– Дай рупь, дядя! – потребовал он плаксиво и вместе с тем зло. – Дай, кому говорю!

– На! – Сергей швырнул ему первую подвернувшуюся под руки купюру. – Только отвяжись!

– Ого! Червонцами бросаешься?! – удивился малец. И присвистнул.

Из какой-то темной дыры выплыли три тощих тени. Сверкнула сталь ножей.

– Постой, паря, разговор есть, – прохрипела одна.

– Забирайте все! – Сергей выворотил карманы – асфальт покрылся красными, синими, зелеными и желтыми бумажками. – Берите, не жалко!

Малец бросился подбирать. А трое тощих застыли, пяля глаза. Они были в недоумении. Лишь первый не оплошал.

– Э-э, нет, паря! Видать, у тебя еще есть! Скидывай одежонку!

– И его, сумку сюды давай, значит, скорее! – добавил второй.

Сергей наотмашь звезданул его кулаком в лоб. Тощий плюхнулся наземь. Возле щеки сверкнула узкая полоска стали. Но поздно! Сергей ногой врезал поддых первому. И тут же ребром ладони уложил третьего – шея у того оказалась совсем хлипкой.