Глава шестая

Ноев ковчег, построенный, как шутливо говорил Крылов, «по непосредственным указаниям промысла божьего, был разделен на три просмоленных, то бишь водонепроницаемых, жилья».

Корабль XX века, возводимый человеческим разумом и руками, делится на сотни переборок. Корабль должен обладать заданной скоростью, грузоподъемностью, формами, остойчивостью, непотопляемостью, определенными габаритами, мощностью машин и многими другими качественными показателями.

Опытовый бассейн и призван был заранее ответить, какими должны быть технические параметры у замышляемого корабля. В противном случае, то есть тогда, когда что-то в корабле исполнено без предварительного точного осмысливания, он, как мы знаем из признания английского судостроителя, ведет себя неуправляемым диким зверем. Спущенный на воду, он может лечь на бок, переломиться надвое от небольшой волны, встать на дыбки или взбрыкнуться, уподобясь бычку-однолетке.

Итак, в январе 1900 года капитан Крылов встал во главе первого в России научно-исследовательского морского центра — Опытового бассейна. Несмотря на известный консерватизм тогдашнего главного инспектора кораблестроения генерала Кутейникова, последний, представляя капитана Крылова к новой должности, сумел преодолеть и консерватизм, и личную неприязнь. Слишком памятны были для генерала и его собственные отзывы об инженерных способностях мичмана, проходящего стажировку на Франко-Русском заводе, и последовавшие вскоре от англичан подтверждения его отзывам. Стоило ли не замечать слов о мичмане Крылове и его докладе в Лондоне, сказанные вице-президентом общества, знаменитым судостроителем В. Уайтом: «Я интересуюсь проблемой математического выражения движения корабля в море уже тридцать лет. Я изучил все статьи, посвященные этой проблеме… и я должен признаться, что мне еще не приходилось сталкиваться с такой ясной разработкой этой проблемы, какую мы видим в данной статье…»

Сале неплохой судостроитель, генерал Кутейников знал истинную ценность признания В. Уайта. Не менее красноречивы были в отчете общества и слова профессора Бойлса: «Для тех, кто занимается изучением проблем судостроения и военного кораблестроения, связанных с практикой, такие пособия имеют очень большое значение при применении их непосредственно на практике».

Новый руководитель Опытового бассейна начал с его коренной модернизации и насыщения оборудованием и приборами, устанавливающими скорость, сопротивление материалов, их прочность при давлении, растяжении и т. д. В Опытовом бассейне начали производиться эксперименты с учетом горького поражения русского флота при Цусиме. Там формировались технические требования к новым эскадрам броненосцев, миноносцев, к новой боевой единице флота — подводной лодке. Опытовый бассейн — это колыбель, в которой зарождался новый русский флот, в принципе отличный от старого.

Направлен строгальный станок, расплавлен воск, натянут на каркас брезент — модельщик закончил последние приготовления к созданию миниатюры будущего боевого корабля; разложены на гладком столе орудийные башни, мачты, трубы, палубные надстройки, даже якоря, в том числе и адмиральский. Идет сборка выверенного по масштабу, весу, по другим размерам и показателям завтрашнего берегового броненосца. Наконец, собранный корпус одевают и спускают в воду, уравновешивая до требуемой по условиям испытаний ватерлинии. Над моделью появляется самодвижущаяся по рельсам тележка, снаряженная фиксирующими приборами, с которыми соединен прообраз корабля. Снятые при движении показания, в частности, динамометра устанавливают, какое сопротивление воды испытывает модель. Эти показания служат исходными моментами для расчета мощностей будущей машины, что, в свою очередь, влечет разработку данных на сопряженные с ней механизмы и несущие конструкции. Другими словами, мореходные качества будущего корабля — скорость хода, маневренность, осадка, поворотливость, дальность плавания, живучесть — увязываются здесь с его строительной механикой. Во главе последней стоял Иван Григорьевич Бубнов, незаурядный помощник Крылова по бассейну, впоследствии видный русский кораблестроитель и ученый, наряду с руководителем внесший много изобретательства в научно-исследовательскую программу опытов и экспериментов.

Практически все корабли военного флота России, проектировавшиеся и строившиеся в те годы, получили свою путевку в жизнь из Опытового бассейна, руководимого Крыловым. Немало кораблей из этого числа донесли свою боевую вахту до Великой Отечественной войны, немало положений в кораблестроении, выработанных тогда, актуальны и сегодня.

Много сделано Крыловым в этот период и в прикладном кораблестроении, и в областях, сопутствующих ему.

Так, отмеченный премией крыловский прибор для обучения наводке при стрельбе с качающегося корабля в 1900 году был принят на вооружение флота.

Оптическими артиллерийскими прицелами системы Крылова, недорогими в изготовлении в сравнении с немецкими и чрезвычайно простыми в обращении, была вооружена артиллерия 2-й Тихоокеанской эскадры. Горечь поражения затенила урон, нанесенный русскими японской эскадре. Между тем она буквально напоминала смертельно раненного зверя, уползающего умирать в пору. Этот смертельный урон нанесли ей орудия погибших русских кораблей.

В 1902 году Крылов предложил изобретенный им рычажный прибор для измерения напряжения корпусных частей корабля, пребывающего в плавании. Этому оригинальному прибору, испытанному самим изобретателем в плаваниях на крейсере «Аскольд» и учебном корабле «Океан», была суждена большая и многополезная жизнь. Как, впрочем, и всему тому, что выходило из-под рук великого мастера. Его оригинальнейший, равно как и простейший — он сооружался из подручных материалов в течение 2–3 часов, — прибор для установления вибрации корабля послужил не только практике, но и обеспечил исходными данными теорию. В основе фундаментального труда Крылова «Вибрация судов» лежали показания этого незатейливого деревянного сооружения.

Впрочем, человек часто представляет простым, что предстает его глазам, забывая, что, когда мечталось о том, оно казалось невероятно сложным, невыполнимым в таком сочетании простых деталей.

Поэтому в названии следующего прибора Крылова мы опустим качественное прилагательное «простой», тем более что самим изобретателем он окрещен довольно сложно для того времени — «телефот».

В этой композиции — фотоаппарат, подающий пленку механизм и светонепроницаемый картон с прорезью в 0,1 миллиметра посередине. Наведенный на видимый горизонт, телефот фиксировал качание корабля относительно его. Просто, не правда ли?

Но среди изобретений этого, бассейнового периода деятельности профессора Крылова есть еще одно, не относящееся к разряду упрощенных. Это крыловский барьер всякого рода никудышным, авантюрным, свояческим, бездарным или тем и другим, вместе взятым проектам, потоком шедшим от нечистых дельцов с единственной целью — поживиться из золотого кармана русского флота. Этот барьер начинался твердым крыловским «нет», от кого бы это стремление поживиться или прославиться ни исходило. Бывало, что, не меняя смыслового содержания, крыловское «нет» окрашивалось в саркастическую насмешку над неуклюжими потугами, а то и в гневные заключения тем, кто своей властью пытался способствовать этим устремлениям побольше урвать.

Буквально с первых же шагов по бассейну Крылов наткнулся на «новый вид оружия» — подводную лодку, без спуска на дно и, естественно, без подъема с него простоявшую у боковой стенки более трех лет. Подобная исходная позиция этой «боевой» единицы поддерживалась дружеским расположением министра путей сообщения к ее строителю пензенскому помещику Пукалову. Понятно, что достаточно красноречивым распоряжением нового заведующего бассейном единица была выведена из секретного дозора, а ее строителю немедленно прекращена выплата помесячного содержания в размере 500 рублей.

Другим, не менее дорогостоящим экспонатом, освещенным Иоанном Кронштадтским, была сборно-разборная и переносная лодка нахрапистого авантюриста Колбасьева. Правда, отшвартованная по приказу заведующего бассейном, она пропала в неизвестном направлении, а затем всплыла около базы Севастополя и несла полезную службу — была пристанью устричного завода.