Изменить стиль страницы

На стр. 247 Вы говорите, что Дениц «снял нацистов с занимаемых ими постов». Шелленберг, который, разумеется, был нацистом, именно в этот период получил подписанные Деницем чрезвычайные полномочия на ведение в качестве «специального посланника» переговоров о сдаче немецких войск в Норвегии, Я сам видел этот документ, кроме того, Шелленберг пользовался моим телефоном в Стокгольме для неоднократных переговоров с Гиммлером, который тогда находился в Галене и Фленсбурге. По моему мнению, Шелленберг был прав, говоря, что Гиммлер — единственный человек в Германии, который может отдать приказ о капитуляции войск СС в Дании и особенно в Норвегии. В начале мая 1945 года все немецкие войска в Норвегии полностью сохраняли боеспособность. Регулярные войска не особенно настаивали на продолжении борьбы, но части СС были настроены по-иному.

Я знаю, что это утверждение верно и его подтвердили многие норвежцы из числа участников Сопротивления. Они говорили мне, что бои в Норвегии могли бы продлиться еще несколько месяцев, если бы Гиммлер не отдал приказа о капитуляции, и что это решение спасло жизнь многим норвежцам. Я упоминаю об этом, потому что надеюсь, что теперь Вы сможете лучше понять мотивы Шелленберга и мой план относительно Норвегии и, по возможности, Дании.

Вы должны дать себе также отчет в том, что именно благодаря Шелленбергу шведский Красный Крест смог спасти из концлагерей около 20 тысяч пленных, которые в противном случае наверняка погибли бы. Со слов многих пленных установлено, что после моего разговора с Гиммлером приказ о ликвидации всех заключенных концлагерей был отменен. Английский обвинитель на Равенсбрюкском процессе сообщил мне, что в результате одной из таких бесед была приостановлена работа газовых камер. Я считаю это заслугой Шелленберга, так как мое влияние на Гиммлера было далеко не таким сильным. Я не думаю, что глупый или совершенно наивный человек, простофиля, смог бы добиться таких результатов.

В заключение я хотел бы сказать еще несколько слов относительно Ваших замечаний о моей книге (стр. 267). Во-первых, моя книга называется не «Занавес поднимается», как пишете Вы неоднократно в своей книге. Английское издание моей книги носит название «Падение занавеса», а американское «Занавес падает». Первоначальное, шведское издание носит название «Конец» и имеет подзаголовок «Мои переговоры весной 1945 года в Германии во имя человеколюбия и их политические последствия». Я никогда не считал, что книга должна содержать какие-либо официальные документы. Вы считаете, что ценность моей книги в общем крайне невелика, и что я был всего-навсего поверхностным наблюдателем событий, происходивших в Германии в последние месяцы существования германского рейха. Думаю, что Вы поймете меня, если я не соглашусь на 100% с Вашим мнением. Я не знаю другого наблюдателя той эпохи, не немца по национальности, который бы больше знал о том, что происходило в Германии в марте и апреле 1945 года. Вы должны также учесть, что в Вашем распоряжении, когда Вы писали свою книгу, находились все документы Нюрнбергского процесса и материалы допросов бывших нацистских деятелей. Поэтому вполне понятно, что Ваша книга с точки зрения историка представляет большую ценность, чем моя. Тем не менее мне доставляет большое удовольствие иметь возможность констатировать, что я, пока прошлое еще было живо в моей памяти, не допустил никаких грубых ошибок, излагая свои впечатления о днях, когда «упал занавес».

Надеюсь, что Вы не воспримете это письмо как ревнивую попытку писателя раскритиковать своего коллегу. Во-первых, я вовсе не писатель, а во-вторых, желаю Вам и Вашей интересной книге больших успехов.

Преданный Вам, (Подпись) Ф. Бернадотт

***

Оксфорд, 22 апреля 1947 г.

Крист Черч

Уважаемый граф Бернадотт!

Благодарю Вас за большое и интересное письмо от 17 апреля, которое я только что получил. Я попытаюсь ответить Вам на отдельные пункты.

Прежде всего прошу меня извинить за то, что я неточно привел название Вашей книги. Не могу понять, как я допустил такую ошибку, которой нет извинения. Во втором издании, которое сейчас находится в печати, эта ошибка будет исправлена. К сожалению, я находился за границей, когда мой издатель решил, что необходимо второе издание и вследствие быстроты, с которой он действует, это единственная поправка, которую я в состоянии сделать. Поэтому я рассчитываю на Ваше снисхождение к тому, что Ваши замечания будут учтены только в следующем, третьем издании, если выяснится необходимость в таком издании.

Во-вторых, я должен просить прощения за то, что применил выражение, которое, мне кажется, было неправильно понято. Называя Вас «в общем поверхностным наблюдателем», я, разумеется, не имел в виду при этом того, что Ваши наблюдения отличаются близорукостью, я всего лишь хотел сказать, что (как Вы сами говорите) у Вас не было такого преимущества, как возможность ознакомиться с имевшимися в то время документами и протоколами допросов. Я уверен, что Вы правы, когда говорите, что ни один иностранец не находился в более выгодном положении, чем Вы в конце войны, но мне кажется, что факты, о которых поведали Вы, были бы дополнены и объяснены документами, опубликованными в наши дни, в которых говорится о дипломатических интригах СС и хитроумных планах и манерах подчиненных Гиммлера. Тем не менее, это выражение, как Вам кажется, заключает в себе нечто большее, поэтому я постараюсь как можно скорее от него отказаться.

Тревор-Ропер

Крист Черч Оксфорд

Подлинная копия

Шелленберг

Удостоверяю:

Нюрнберг, 1 июня 1949 (подпись) Блессель

(подпись) Курт О. Минцель

Помощник адвоката подсудимого

***

Теперь о Гиммлере, Канарисе, Шелленберге [56] .

Что касается Гиммлера, я действительно не думаю, что наши мнения настолько расходятся, как это кажется Вам. Я считаю, что он был весьма прилежным исполнителем, и я всегда старался подчеркнуть, что, с моей точки зрения, такое сочетание прилежности и политического (в отличие от административно-технической), и духовного безрассудства, слепоты, является отличительной чертой его характера (стр. 25).