От воспоминаний о минувших временах Акулька-13 так растрогался, что стал рыдать и стучать своими зубами, а поскольку правители всегда все делают категорично и бесповоротно, то он в пылу слез и рыданий сломал сразу три зуба и теперь не выговаривал некоторые буквы.
– Прифифите немефленно этого смефчака! Фействовать фуфтро и бифтро!
После того как первый приказ был отдан, он объявил всеобщую «мафилисацию» и отправился в свой кабинет писать речь для выступления перед «фотданными»…
Коська-Камчатка проснулся и не увидел моря. Руки и ноги его были связаны. Со всех сторон его обступили нелепые люди в шляпах, разрисованных каким-то странным образом. Кажется, они походили на самых настоящих морских акул.
Незнакомцы разговаривали на языке, который он с трудом мог понять.
– Просыпушки-просыпушки!
– Аюшки.
– Бум развязушки или не бум?
– Опасушки!
«Что за язык? Ушки да сушки, – подумал Коська и решил, что если его не съедят живьем, то первым делом он научит их говорить правильно.
– Фы хто? – обратился к нему толстяк и притопнул ногой.
– «Фы кто, фы хто», – передразнил его Коська. – Кто надо!
– Кфо нафо, – удивленно пробормотал толстяк.
– Кфо нафо, кфо нафо, – понеслось по рядам толпившихся придворных.
Толстяк нахмурился и хлопнул в ладоши. Перед ним откуда ни возьмись возник Главный бандютюк. Он с подобострастием глядел на Акульку-13 и пытался прочитать в его глазах, чего хочет повелитель.
– Приказушки колотушки? – догадался Бандютюк.
Тот кивнул в знак согласия и, чуть подумав, добавил:
– Колотушку не простушку. Самодрашку, самодрашку!
На каком бы языке ни говорили это слово, что такое «колотушки», понятно каждому взрослому и ребенку. А вот что такое «самодрашка»…
В зал вкатили странную машину. «Это и есть самодрашка», – догадался Коська. Он понял это сразу, оценив инженерную мысль и выдумку конструктора. На круглом колесе были приделаны обычные мухобойки, причем каждая размером с огромный лопух. Специальной ручкой машина приводилась в действие.
Коське-Камчатке стало не по себе. Он попытался вспомнить, когда в последний раз его шлепали ремнем.
А тем временем Главный бандютюк хитро подмигнул Коське и для пущего страха крутанул пару раз ручку. Машиной, видимо, давно не пользовались, колесо шло туго, со скрипом, и несколько мухобоек тут же отвалилось.
– Сапожники! – вырвалось у Коськи.
Бандютюк удивленно поглядел на мальчишку и, нахмурившись, строго спросил:
– Ты боязушки или не боязушки?
– Счас, я тебе боязушкать буду! – вдруг заговорил Коська на их дурацком языке. – Не смей детей наказывать! Это непедагогично!
Но все равно Коське было не по себе. Он представил, что будет, если это колесо раскрутится на полную катушку.
Как это нередко случается в критический момент, кто-то из стоящих сзади толкнул кого-то впереди. Образовалась куча-мала, к которой у акулек была врожденная склонность. На полу оказались все, кто находился у самодральной машины, и та, оставшись без присмотра, покатилась, раздавая шлепки направо и налево.
Коська хохотал от души.
– Давай-давай! Колотушки по макушке! – орал он не своим голосом.
По паре увесистых шлепков перепало даже Акульке-13 и Главному бандютюку.
Когда машина, наконец, остановилась, уткнувшись в стену, зал напоминал настоящее поле сражения. Все охали, ахали и почему-то грозили каким-то карамелькам, считая, что все подстроили они, что все беды от того, что они умеют слагать стихи и петь песни, разбираться в науках и литературах.
Беззубый Акулька-13, вздыхая и охая, подкрался к Коське-Камчатке, ткнул его пальцем и почти шепотом спросил:
– Так ты кфо?
Краем глаза Коська заметил, что самодральную машину опять готовят к показательной экзекуции.
И Коська, волнуясь и торопясь (неровен час машину подкатят), стал рассказывать, кто он и откуда.
Слушая его рассказ, толстяк охал и ахал, то и дело трогая синяк под глазом и шишку на лбу. Акулька-13 ничего не понял, кроме того, что речь незнакомого мальчишки не похожа ни на их собственный язык, ни на карамелькинский. Но говорил Коська много и искренне, и Акулька-13 сделал вид, что беседа прошла успешно и обстановка во время нее царила дружественная.
Посовещавшись с Главным бандютюком, правитель решил, что незнакомец может им пригодиться, как всякий необычный предмет. А уж заточить его в глубокое подземелье он всегда успеет.
Акулька-13 хлопнул в ладоши. Два рядовых бандютюка тут же притащили трон, а Главный алхимик – толстенную книгу, в которой были расписаны все должности, титулы и звания, принятые в Акулии. Акулька-13 послюнявил палец и стал листать книгу.
– Ни фифа нефу, – мрачно произнес он, закрыв толстенный том. – Мофетт, ф мафеньком блофнотике ефть?
Ему принесли маленькую записнушку, затертую до дыр.
– Интерефно-интерефно. O-o! Фот это фитул так фитул!
И Акулька-13 провозгласил свое решение:
– Ты буфешь пока моим Любимфиком.
Коська недоуменно глазел на Акульку-13, который на своем тарабарском языке пытался рассказать ему что-то.
– Я ничего не понял! – сказал Коська.
– Чефо не фонял? – замахал руками Акулька-13. Любимчиком будешь! Я до поры до фремени фсех офень сифно люблю.
– А-а-а, Любимчиком? – дошло наконец до Коськи. Ну это запросто, всегда пожалуйста!
После всего этого правитель Акулии созвал начальника всех слухачей и смотрачей по имени Цертура и приказал ему позаботиться о безопасности нового Любимчика. Цертура хитро улыбнулся, подкрался к Коське-Камчатке и шепнул ему на ухо: «Ты будешь у меня в полной безопасности. Двигай за мной!».
Глава одиннадцатая, в которой выясняется, кто скрывался под именем Цертура
Они шли подземными переходами. Кто бы мог подумать, что в обыкновенной на вид стене скрыта хитроумная механика? Стоит чуть надавить на едва заметный шип в нише – и невидимая каменная дверь открывает спуск вниз, в пахнущее сыростью страшное и таинственное подземелье.
Коська озирался по сторонам. Потолок был сплошь усеян сталактитами. Казалось, тысячи маленьких зеркал самых разнообразных форм и размеров собраны в одном месте. Пламя факела играло в их гранях. Высокие галереи сменялись низкими проходами.
Едва различимый в начале пути шум превратился в сплошной рокот. Они вышли в зал огромной пещеры. Своды ее даже смутно не угадывались в вечной темноте, куда не мог пробиться тусклый свет факела. Оттуда, из этого пещерного царства тьмы, летел вниз поток. Это было грандиозное зрелище – подземный водопад.
Клочья пены таяли на каменных выступах, капли, холодные и колючие, разлетались в стороны. Коська прикрыл лицо рукой.
– Красиво, – Цертура усмехнулся. – Так зачем ты сюда пожаловал? Если за мной – зря стараешься, понял?
Коська никак не мог взять в толк, откуда этот акулька знает его собственный язык.
– Ты что, нашенский?
– Вашенский, вашенский! А только домой все равно не поеду.
– А ты кто? Как здесь оказался?
– Очень даже просто. Мы с Антоном из соседней девятиэтажки махнулись: я ему фонарик, он мне книжку. Может, читал? «Волшебная книга Бологона». Ну вот и дочитался. Слово оказалось посильнее, чем я думал.
– Слушай, что-то ты на Родьку из 5 «б» сильно похож? Ты не он?
– Во даешь! Ты что, меня сразу не узнал? Конечно, Родька я. А по-здешнему Цертура.
– Ура, ты наш! Хоть один нормальный! Слышь, Родь, а куда это мы с тобой угодили?
– Да не трусь! Поначалу трудновато, конечно, потом привыкнешь. Здесь таким, как я, лафа полная. Не надо никаких усилий – карьера сама делается. Главное, с Акулькой-13 соглашаться и с Главным бандютюком держаться поосторожнее. На то он и главный. Я здесь уже через несколько дней большой шишкой стал. Все слухачи и смотрачи в моем подчинении. Одному шепнул, другого облапошил, у третьего подслушал и Акульке вовремя доложил. Вот и должность в кармане!