Зиде Патаоз заботливо спросил:

— Вы, кажется, потрясены, Фарр-сайах?

— С какой стати?

— Вы устали или чувствуете слабость?

— Сейчас я более или менее пришел в норму.

Женщина принесла поднос с продуктами: ломтики орехов, горячая ароматная жидкость, сушеная рыба.

Фарр ел с удовольствием, он был голоден.

Зиде Патаоз с любопытством его разглядывал.

— Странно. Мы с вами принадлежим к различным мирам. Мы эволюционировали по разным направлениям, но наши цели, желания и опасения часто схожи. Мы защищаем свою собственность; то, что обеспечивает наше благосостояние.

Фарр почувствовал больное пятно на голове, которое еще саднило и пульсировало.

Он задумчиво кивнул.

Зиде Патаоз подошел к стеклянному цилиндру и стал смотреть на танцующих угрей.

— Порой мы излишне тревожимся — но что делать, опасения заставляют нас превосходить самих себя!

Он повернулся, и долгое время они не сводили взгляды друг с друга: Фарр, сгорбившийся в кресле-стручке, и исцик, высокий, стройный, с большими двойными глазами на орлиной голове.

— Так или иначе, — сказал Зиде Патаоз, — я думаю, вы простите нам нашу ошибку. Теорды и их руководитель — или руководители — могущественны. Но для них ситуация лучше не станет. И пожалуйста, не смотрите свысока на нашу чрезмерную заботу. Налет был предпринят с огромным размахом и почти привел к цели. Кто задумал, кто составил столь тщательно разработанный план операции, — это мы должны выяснить. Теорды действовали очень уверенно. Указания хватать как семена, так и саженцы со специальных участков они получили, видимо, от шпиона, скрывающегося под видом туриста. Вроде вас, например. — Зиде Патаоз бросил на Фарра мрачный пристальный взгляд.

— Этот турист не похож на меня, — коротко рассмеялся Фарр. — Я не хочу, чтобы меня даже косвенно связывали с этим делом.

— Понятное желание, — вежливо склонил голову Зиде Патаоз. — Но я уверен, что вы достаточно великодушны, чтобы понять наше волнение. Мы должны охранять свои предприятия: мы — бизнесмены.

— Не очень хорошие бизнесмены.

— Интересная точка зрения. Почему же?

— Вы выпускаете хорошую продукцию, но сбываете ее не экономично. Ограниченная продажа, высокие рыночные цены.

Зиде Патаоз извлек лорнет и снисходительно помахал им:

— Существует много теорий... — бросил он вскользь.

— Я прочитал несколько статей о выращивании Домов. Расхождения существуют лишь в деталях.

— И что вы скажете по этому поводу?

— То, что ваши методы не действенны. На каждой планете единственный делец обладает монополией. Подобная система удовлетворяет лишь этого дельца. К. Пенче — стократный миллионер и в то же время самый ненавидимый на Земле человек.

Зиде Патаоз задумчиво крутил лорнет.

— К. Пенче, должно быть, столь же несчастен, сколь и ненавидим.

— Рад слышать, — сказал Фарр. — Почему?

— Набег лишил его большей части прибылей.

— Он не получит Домов?

— Не получит тех Домов, которые заказывал!

— Да, это весомо... Впрочем, разница невелика. Он все равно продаст все, что вы ему пошлете.

Зиде Патаоз, казалось, был слегка обеспокоен:

— Он — землянин. Коммерсант по природе. У нас же, исциков, выращивание Домов в крови, в инстинктах. Династия плантаторов началась две тысячи лет назад, когда Джун, первобытный антрофаб, выполз на сушу из океана. Из его жабр вытекала соленая вода, и он нашел убежище в стручке. Он — мой предок. Мы обрели власть над Домами. И мы не имеем права ни растрачивать накопленные знания, ни позволять себя грабить.

— Знания неизбежно будут разгаданы. Неважно, хотите вы того или нет. Слишком уж много бездомных во Вселенной.

— Нет! — Зиде Патаоз хлопнул лорнетом. — Ремесло нельзя разгадать с помощью умозаключений. Элемент магии все же существует.

— Магии?

— Не буквально. Атрибуты магии. Например, мы поем заклинания, когда растут саженцы. Саженцы благоденствуют. А без заклинаний чахнут. Почему? Кто знает? На Исзме — никто. На каждом этапе выращивания, благоустройства и обучения используются специальные знания, благодаря которым Дом и отличается от бесполезной худосочной лозы.

— На Земле мы бы начали с самого простого дерева. Мы бы вырастили миллион саженцев, изучили миллион возможных путей.

— И через тысячу лет вы могли бы контролировать лишь количество стручков на дереве. — Он подошел к стене и вырвал клочок волокна. — Это шелк — мы инъектируем жидкость в орган рудиментарного стручка. Жидкость содержит такие компоненты, как толченый панцирь аммонита, зола кустарника франз, изохромил-адетатметрил, порошок метеорита Фанодане. Жидкость действует, но сперва подвергается шести критическим операциям и вливается только через хоботок силимпшина. Скажите, — обратился он к Фарру, — сколько пройдет времени, прежде чем ваши земные исследователи научатся выращивать в стручке зеленый ворс?

— Вероятно, мы и пробовать не стали бы. Нас удовлетворили бы Дома из пяти-шести стручков, а владельцы бы обставили их, как душе угодно.

— Но это же грубость! — воскликнул Зиде Патаоз. — Вы это понимаете или нет? Жилище должно быть одним целым стены, интерьер, украшения, выращенные вместе с ним и в нем! Зачем тогда нужны наши огромные знания? Две тысячи лет напряженной работы? Любой невежда способен наклеить зеленый ворс, один лишь исцик может вырастить его!

— Да. Я вам верю.

Зиде Патаоз продолжал, убеждающе покачивая лорнетом:

— И если вы украли женскую особь Дома, если вы ухитрились вырастить пятистручковый Дом, — это только начато. В него нужно войти, его нужно подчинить, его нужно обучить. Паутина должна быть обрезана: нервы эякуляции должны быть изолированы и парализованы. Сфинктеры должны открываться и закрываться при прикосновении. Искусство благоустройства Дома не менее важно, чем искусство выращивания Дома. Без правильной обработки Дом неудобен и скучен, даже опасен.

— К. Пенче не обрабатывает ни одного дома из тех. что вы присылаете на Землю.

— Ах! Дома Пенче бездумны и покорны. Им ничто не интересно. Им не хватает красоты, изящества. — Он помолчал. — Я не могу объяснить. В вашем языке нет слов, чтобы можно было выразить чувства исцика к своему Дому. Он растит его и растет в нем. Когда он умирает, его прах достается Дому. Исцик пьет его кровь, он дышит его дыханием. Дом защищает его, чувствует его мысли. Одушевленный Дом способен отогнать чужака, разгневанный Дом способен убить. А сумасшедший Дом — в нем мы держим преступников.

Фарр зачарованно слушал.

— Все это очень хорошо для исциков, — перебил он хозяина. — Но землянин не настолько требователен — во всяком случае, землянин с низким доходами, или низкой касты, чтобы вам было понятнее. Ему нужен Дом всего лишь для того, чтобы в нем жить.

— Вы можете приобрести дома, — сказал Зиде Патаоз, — мы рады вам их предоставить. Но вы должны использовать услуги аккредитованных представителей-распределителей.

— К. Пенче.

— Да. Он — наш представитель.

— Кажется, мне пора спать. Я устал, и голова болит.

— Жаль. Но отдохните хорошенько, и завтра, если хотите, мы посетим мою плантацию. Чувствуйте себя свободно: мой Дом — ваш Дом.

Молодая женщина в черном тюрбане отвела Фарра в его камеру. Она церемонно омыла ему лицо, руки и ноги и побрызгала ароматными духами.

Фарр погрузился в преддремотное состояние. Ему мерещился теорд. Он видел грубое коричневое лицо, слышал тяжелый голос. Ссадина на голове горела, и Фарр ворочался.

Лицо коричневого человека исчезло, словно погасили огонь, и Фарр наконец крепко заснул...

5

На следующий день Фарра разбудили вздыхающие и шепчущие звуки музыки исциков. Свежая одежда висела рядом. Он оделся и вышел на балкон. Вид отсюда был изумительный, сверхъестественный, необыкновенно красивый. Солнце, Кси Ауругью, еще не взошло. Золотистое небо цвета электрик нависло над разноцветным зеркалом моря, темнеющим к горизонту. Справа и слева стояли огромные и замысловатые Дома аристократов Тинери, и против солнца вырисовывались силуэты их крон, а цвета стручков были приглушены — темно-синий, темно-бордовый и глубоко-зеленый, какой бывает у старого вельвета. Вдоль канала дюжинами крейсировали гондолы. За каналом располагались торговые ряды базара Тинери. Здесь распределялись изделия и инструменты промышленных систем Южного континента и некоторых внешних миров, при этом использовались способы обмена, в которых Фарру еще не удалось до конца разобраться.