Лена посмотрела на рыбок, на Сашку, и легкая дымка задернула ее глаза.
— Хорошо, Сашка,— сказала она,— так и быть, тащи свои деньги. Я еду в Сибирь, на комсомольскую стройку. Там работает начальником друг Сергея Ермолаевича Кожара, мы написали ему письмо... Вернее, Сергей Ермолаевич написал. Я его попросила, и он написал. Нельзя мне больше оставаться дома.,. Понимаешь? Вчера ответ Сергею Ермолаевичу пришел. Пишут, чтоб приезжала, обещают устроить на работу, дать место в общежитии. В вечернюю школу пойду, учиться буду. Ну их к черту, этих рыбок, я на них и смотреть не хочу...
— Дела-а,— грустно протянул Сашка.— А Сергей Ермолаевич...
— А Сергей Ермолаевич меня провожать придет.— Лена потерла варежкой щеку.— Он мне денег на дорогу давал, а я отказалась. Сказала, свои есть. Он и так для меня много сделал, ничего мне не хотелось у него брать. Хороший он человек, Сергей Ермолаевич, так не хотел, чтоб я уезжала. Говорит, вы клуб аквариумистов хотите организовать. Я и сама в такой клуб записалась бы, да вот... Ладно... без меня обойдетесь...
— И без меня тоже,— хрипло проговорил Сашка.— Так вы тут побудьте, я мигом...
Он нырнул в толпу и исчез в ней. А вокруг Лены и Юрки уже начали собираться люди, рассматривали рыбок, приценивались, подставляли баночки...
Юрка смотрел, как Лена орудует сачком, и постепенно смущение от того, что он стоит за прилавком, как какой-нибудь торгаш, проходило. Он все громче и громче начал расхваливать своих рыбок, с удовольствием засовывал в карман рубли, ссыпал мелочь — наверно, Сашка постарается заставить Лену взять и эти деньги, так пусть их будет побольше. «Ай да Ленка! — с восхищением думал он, искоса поглядывая на раскрасневшуюся девчонку.— А Сашка-то, Сашка, каков?! Как он перед ней оробел... А я думал, такой ни перед кем не оробеет...»
Сашка появился быстрей, чем можно было ждать. Он вырос перед прилавком, словно из-под земли, тяжело дыша. Смахнул перчаткой со лба пот и протянул Лене небольшой тугой сверток.
— А не много ли здесь? — подозрительно спросила Лена, поглядев на сверток.
— Не много, не много,— поспешно сказал Сашка.— Да ты бери, спрячь только получше, а то потеряешь еще.
В свертке была не только мамина пенсия, Сашка положил туда еще тридцать рублей, которые собрал, чтоб отдать дяде Васе в счет долга.
Лена беззвучно пошевелила губами, засунула деньги во внутренний карман пальто, застегнув булавкой.
— Ладно, Саша, спасибо,— наконец негромко сказала она.— Начну зарабатывать, все до копеечки вышлю, не сомневайся. Возьмите моих рыбок, ребята, и — прощайте, пойду, надо кое-какие книги собрать, уложиться, билет загодя купить...
—- Мы проводим тебя,— глянув на мрачного, насупившегося Сашку, предложил Юрка.— Когда отходит твой поезд?
Лена тоже посмотрела на Сашку и отряхнула рукавичкой с пальто снежинки.
— В восемнадцать двадцать восемь.— И ушла, растаяла в беспокойной толпе.
— Я тебе, Юрка, этого никогда не забуду,— пробормотал Сашка и тяжело опустился на скамейку. Так он сидел долго, не отвечая на вопросы покупателей, и Юрка сам продавал рыбок из своих и его банок и Лениных, продавал не торгуясь, так что даже дядя Вася подошел, не выдержал.
— Цену надо держать, сынок,— ласково сказал он, заглядывая Юрке в глаза.— Не сбивай нам цену. Что ж ты, Саша, своего помощника не учишь? — укоризненно повернулся он к Сашке.
Но тот даже головы не поднял.
Часам к двум рыбок у ребят осталось совсем немного. Юрка пересадил их всех вместе, долил теплой воды, но тут Сашка начал собираться.
— Пошли,— сказал он, собрав в сумки пустые банки, и Юрка с радостью пошел за ним, потому что замерз да и надоела уже вся эта торговля.
Он съездил домой, пообедал, обогрелся, а к шести пришел на вокзал. Сашка уже был там. Он стоял с Леной за толстой коленной, стоял и молчал, и Лена молчала, и Юрка не подошел к ним, чтоб не помешать им молчать.
Он остановился у газетного киоска и принялся рассматривать значки, но тем, двоим, наверно, очень нелегко было молчать, потому что Сашка заметил Юрку и тут же подозвал.
Лена была в валенках, в толстом зимнем пальто и пуховом платке — неуклюжая, совсем не похожая на тоненькую длинноногую девчонку, какой Юрка видел ее у Сергея Ермолаевича. В руках она держала маленький чемоданчик, на полу стояла перевязанная бечевкой высокая стопка книг. Когда подошел Юрка, Сашка сел на эту стопку и, глядя на Лену снизу вверх, робко сказал:
— А может, ты не поедешь, Ленка, а? У нас ведь тоже можно на кого хочешь выучиться: на маляра, на штукатура или на токаря, например... Вот сейчас придет Сергей Ермолаевич и все устроит. И общежитие тебе выхлопочет... Я с тобой на один завод поступлю... Или на стройку... Ну куда ты поедешь—за тысячи верст киселя хлебать?!
Но Лена покачала головой и достала из рукавички розовую полоску бумаги.
— Нет, Сашка, не останусь я. Вот и билет уже взяла...
— Да что билет,— вскочил Сашка.— Ну выбросим его, и дело с концом. Экая важность — билет. Не победнеешь...
— Не затем я его покупала, чтоб выбрасывать,— решительно сказала Лена.— Не могу я здесь оставаться. Сергей Ермолаевич не уговорил, и ты не уговоришь. Он и Юзефа Петровна меня у них оставить хотели, не то что в общежитии, и про работу говорили, а я не могу. Все равно мама каждый день ходить будет, твердить, что добра мне желает... Мама ведь и вправду мне желает добра, Сашка, ты не думай, да только оно такое, ее добро, что я задыхаюсь от него. Я хочу жизнь начинать честно, чтоб потом не было стыдно людям в глаза глядеть. Вот так, друг мой, Сашка, кисловский «король»!
Без насмешки, с горечью произнесла Лена последние слова, и Сашка понял это, потому что ничего не сказал ей в ответ, только отвернулся и кусал тонкие губы. И Юрка стоял, переминаясь с ноги на ногу, и не знал, оставаться ли ему с ними или, может, снова уйти к газетному киоску, где так много разноцветных значков, и думал об одном: поскорей бы пришел Сергей Ермолаевич.
Тогда всем, наверно, стало бы легче.
Захрипел репродуктор, объявляя, что на первый путь прибыл поезд номер 81, следующий до Москвы, а Кожара все еще не было. Юрка и Сашка обежали весь вокзал, но так и не нашли его. Поток людей вместе с клубами пара хлынул в распахнувшуюся дверь. Сашка взял Ленин чемоданчик, Юрка — книги, втроем они вышли вслед за всеми на заснеженный перрон и остановились у Лениного вагона.
— До свидания, мальчики,— грустно сказала Лена, пожала им руки и поднялась на первую ступеньку.— Видно, прихворнул Сергей Ермолаевич. Зайдите к нему. Передайте от меня привет... И Юзефе Петровне тоже...
— До свидания, Ленка,— отвернувшись в сторону, ответил Сашка и подал ей чемоданчик.— Мы все сделаем. А ты напиши, как приедешь, обязательно напиши. Я сегодня в больнице был, врачи говорят, скоро маму выпишут... Тогда я тут же к вам прикачу, на комсомольскую стройку.
Засвистел свисток, простуженно вздохнул тепловоз, и Лена исчезла. Толстый усатый кондуктор вырос на подножке и заслонил ее своей спиной. И пошел-покатил поезд, повез Лену Казакову в Сибирь, в новую жизнь.
И Юра долго махал вслед этому поезду рукой, а когда состав растаял в холодной дымке и он оглянулся, Сашки рядом с ним не было.
Прославленный «король» аквариумистов, «хозяин» Кисловского рынка стоял у какого-то склада, прижавшись щекой к холодной шершавой доске, и горько, навзрыд плакал.
И, может быть, тут Юрка впервые понял, как это трудно — лишиться единственного друга.
«ДВА КАПИТАНА» И БОЛЬШОЙ АКВАРИУМ
Юрка потоптался возле Сашки, осторожно кашлянул. Но Сашка даже не обернулся.
— Давай и правда сходим к Сергею Ермолаевичу.— Он дернул Сашку за рукав.— Ленкин адрес возьмем, «профессор», наверно, знает. Дней через пять письмо ей напишем.
— Пошли.
«Почему Кожар не пришел на вокзал? — тревожно думал Сашка, подминая ботинками хрусткий снег. — Может, там уже в аквариумах началось?.. Неужели?.. Что я наделал, паразит, что наделал!.. А если дядя Вася перепутал? Если там просто какой-нибудь безобидный порошок? Да нет, он не перепутает... Не перепутает он!.. Зачем я иду? Вернуться надо, придумать что-нибудь и вернуться...»