- Это у них научился по-зековски на корточках сидеть?

   - А т?!

   - Сам сидел?

   - Ни. Как паленым запахло, я в Москву подался. Давай, сказал себе, Горячий, дуй в первопрестольную!

   - Давно Калинина знаешь?

   - С детства, еще с советских времен.

   - Да? - с нехорошей улыбкой удивился директор. А он мне сказал, что только сегодня с тобой познакомился.

   - Кто, Калинин? - теперь пришел черед изумиться Грязнову. - Так он же в сорок шестом помер!

   - Как умер? Ты о ком? О Виталии Калинине?

   - Ни, о всесоюзном старосте, о Михаиле Ивановиче... А с Виталькой - да, сегодня познакомился: дорогу в контору пытал.

   - А что ты так именно на мой сервис стремишься? Целый день тут проторчал?

   По тому, каким колючим стал директорский взгляд, капитан понял, что излишняя доверчивость не входит в число недостатков этого человека.

   - Та я ж вокруг уже все исходил, нигде вакансии нема. А мне треба поближе к дому: на автобусах да на метро я все гроши продуваню!

   - Так..., - задумался Хандыбин, попробую, возьму тебя с испытательным сроком. Делать нечего: менты троих механиков из утренней смены замели... Сейчас иди домой, где, кстати, живешь-то?

   - В конце Мосфильмовской.

   - Адресок-то, помнишь?

   Называя адрес квартиры, где жил гастарбайтер с Украина Грязнов, и наблюдая, как Хандыбин его записывает, Быков испытал огромную благодарность к Козлову: предсказание полковника блестяще оправдывалось.

   - Да, иди, значит, домой, а завтра к восьми приходи. Дисциплина у меня железная: опозданий, прогулов и болтовни о работе на стороне не бывает! За режимом следит Перо с пацанами. Положу тебе пока триста долларов.

   Быков насупился.

   - Что, маловато? Правильно, маловато! Но я пока не знаю, что ты умеешь. Будет работа - будут деньги. А, впрочем, что я жмочусь для такого гарного хлопца? Тысяча долларов устроит? Ну, и отлично!

   Капитан изображал бурный восторг, хотя понимал, что столь неожиданная щедрость говорит лишь об одном: прилипчивый гастарбайтер был все же чем-то подозрителен, и директор уже решил, что "Горячев" до зарплаты не доживет. И то правда: кому-то ведь надо заменить посаженных в кутузку механиков? Ну, а потом, когда их выпустят, кто в мегаполисе хватится исчезнувшего и нигде не зарегистрированного подданного соседнего государства?

   -А теперь иди! И не забудь: Перо очень злопамятен!

ВТОРНИК, 20-36 - 23-10. БАРАНОВ

   Роза Кантемировна жила на Усачевке, что по московским масштабам совсем недалеко от Бутырки. Но это было верно для старой Москвы, когда улицы худо-бедно убирались, а машин было значительно меньше. Поэтому ехали долго и мучительно. Лида отказалась обсуждать только что прошедшие встречи, сказав, что ничего сенсационного она не узнала, а подробный анализ надо будет сделать на свежую голову, или, во всяком случае, в нормальной обстановке. Запись получилась на славу - едва усевшись в машину, они это проверили.

   - Во всяком случае, - Овечкина на миг оторвала взгляд от медленно ползущего впереди "форда" и с сожалением посмотрела на автора идеи, - я бы не стала голосовать за кого-то из них, но и не исключила бы ни одного. Возможно, я что-то и пропустила - это мы восполним после повторного и сколько там еще будет нужно раз прослушивания; что-то может проявиться завтра, когда пойдет реакция с той стороны; в конце концов, не исключено, что искомый результат ждет нас в Матросской Тишине. Но меня волнует другое: вполне возможно, что наши сидельцы не в курсе этой операции с похищением Гусева. Согласись, это вполне допустимо: их могли не успеть поставить в известность, или вообще по каким-то причинам решили не извещать. А если предположить, что из-за каких-то накладок они еще и не смогут передать на волю информацию об "оборотне", то вся эта комбинация теряет всякий смысл.

   - Все может быть. Но до того, как мы получим ответы от твоих клиентов, гадать достаточно бессмысленно. Во всяком случае, своим предложением ты разворошишь всю эту кучу, и оттуда, глядишь, кто и выползет.

   - Безусловно, ты прав. Но я имела в виду другое. Мне кажется, что имеет смысл несколько расширить рамки проведения моей операции.

   - Каким образом? - удивился Виктор.

   - Пользуясь твоей терминологией, следует более активно "поворошить эту кучу".

   - То есть?

   - То есть выйти с аналогичным предложением на Семена Блохина, на руководство автосервиса, а также на тех людей, на которых выйдешь ты в театре и в коллективе каскадеров, а этот симпатичный Алик - на Всесвятском рынке и вокруг него. В этом случае операция "Оборотень" станет по-настоящему объемной и потенциально более результативной.

   - И значительно более опасной для майора Овечкиной, - заметил Баранов. Но в твоем предложении есть смысл, и его надо будет доложить Старому К. - у него совершенно непревзойденное оперативное мышление! Тут могут быть интересные перспективы...

   - Я не ослышалась? Неужели великий опер Баранов признает, что кто-то в профессиональном плане может быть лучше его?

   - Великий опер Баранов чертовски умен, - парировал Виктор, - и поэтому он никогда не будет отрицать очевидного. Например, что он страшно рад снова работать с язвительным опером Барановой.

   - Я тоже очень рада. Вместе работать. - Последнее слово было произнесено с нажимом, чтобы дать понять, что она сказала именно то, что сказала.

   Виктор вздохнул: волнующего разговора на грани фола, как это было днем в кабинете Козлова, не получалось. Не воссоздавалась и атмосфера душевной близости, на что он в тайне надеялся.

   - Давай, шеф, подруливай вон к тому дому. Сколько с меня?

   - Два счетчика, командир, и еще столько же, если придется ждать.

   - Слишком дорого для бедного мента. Лучше пойдем вместе!

   Предупрежденная по телефону, Роза Кантемировна встретила гостей накрашенной не по-домашнему, и сразу потащила за стол.

   - Нет, нет, никаких отказов. Я старалась, стояла у плиты, а вы - отказываться? Не больно-то грамотно приезжать просить человека об одолжении, и начинать с того, что наносить ему смертельную обиду!

   Аргумент был серьезным, к тому же запахи были восхитительными, и все это было очень своевременным, о чем изголодавшиеся за день желудки недвусмысленно сообщили обильным слюноотделением. Поэтому без дальнейших препирательств гости, как два сторожевика, пристроились в кильватере большого противолодочного корабля, в качестве которого степенно плыла впереди хозяйка, и торжественно пришвартовались к накрытому столу. Все эти военно-морские ассоциации пришли на ум Виктору потому, что в разных местах небольшой двухкомнатной квартиры стояли макеты кораблей, а в гостиной висел портрет мужчины в форме капитана первого ранга. "Покойный муж", - коротко пояснила Роза Кантемировна, перехватив взгляд майора.

   Усадив гостей за стол, хозяйка извинилась и вышла на кухню.

   - Я бы тебя убила, если бы ты заставил меня ждать внизу, и один наслаждался бы всем этим великолепием! - сообщила Лида майору.

   Стол не отличался особыми изысками, но был хорош: тончайшие пластины бело-розового, шпигованного чесноком сала, явно домашние мелко нарубленная квашеная капуста и пупырчатые, с палец величиной огурчики, а еще ароматный золотистый рыбец, отварная картошка и восхитительно пахнувший овечий сыр. Вернувшаяся хозяйка принесла два графина: большой, литровый, из цветного стекла, и поменьше, хрустальный. В первом оказался домашний квас, а во втором - то самое, что подают к салу и рыбцу.

   Роза Кантемировна и Баранов выпили по первой, и пир начался. Застольная беседа, естественно очень быстро перешла к летним приключениям, и благодарные гости рассказали все, что было можно об операции "Пузанчик". Хозяйка оказалась благодарной слушательницей, очень непосредственной и эмоциональной. Когда расправились с отварным судаком под удивительно нежным соусом собственного сочинения, Роза Касимовна сообщила, что теперь можно поговорить и о делах. После этого, пригласив офицеров пересесть за журнальный столик (чтобы не тратить время на уборку стола), она подала кофе и перешла к изложению своей идеи.