Объявление Двадцатки закончилось. Заиграла музыка, соответствующая торжественному моменту, и сверху на них полетело золотистое конфетти. Раздался оглушительный треск, и небо вспыхнуло разноцветными огнями, опадая яркими звёздами в ночную траву.

В эту минуту оглушительного счастья, свалившегося на него, Борис вспомнил о тех, кому сегодня отказали. Он оглянулся и заметил внизу, в темноте, небольшую группу людей – тех танцоров, которые вместе с ними плечом к плечу проходили все испытания, и которым сегодня не повезло. Ребята, задрав голову, смотрели на фейерверк. Разница между ними и теми, кто веселился на сцене, была огромной. Казалось бы, всего лишь несколько метров, но на самом деле – огромная пропасть между забвением и популярностью.

В этот момент он неожиданно для самого себя смог понять поступок Олега. Нет, не простить, но хотя бы понять. Почувствовать его страх перед этой пропастью, нежелание испытать все то, что с ним произошло в прошлом году, еще раз. Борис оглянулся, чтобы найти Олега глазами. Как ни странно, но парень тоже смотрел на тех, кому сегодня отказали.

Борис сделал несколько шагов и подошел к нему с боку, его рука опустилась на плечо Олега, и тот, повернув голову, замер, боясь пошевелиться.

– Тебе… – голос Бориса внезапно стал хриплым от волнения, – …тяжело было смотреть снизу на прошлогодних счастливчиков?

Олег кивнул, подтверждая. Он боялся даже дышать, чтобы не спугнуть этот хрупкий миг примирения.

– Я… – начал он и осекся. Борис увидел, как подозрительно заблестели глаза Олега, когда парень попытался что-то сказать. – Я не хотел этого, я не думал в тот момент ни о чем другом, только о том, как буду снова стоять там, в темноте, и…

Борис ничего не ответил. Он поднял голову к небу, рассекаемому яркими стрелами разноцветных огней. Олег ничего не услышал от него, но почувствовал, как его плечо сжала теплая ладонь. Это и было ответом.