Собравшиеся в зале низко ворчали и сердито поглядывали на сказителя. Космические Волки всегда гневались, слыша истории о гибели братьев от рук чужаков, а сейчас их ещё и произносил посланник какого-то племени из-за стен Клыка. И, хотя воинам всего лишь рассказывали сагу, истинность которой никак нельзя было проверить, повествование Звездочета казалось точным.

Ульрик понимал, что теперь за воинами нужно внимательно следить, так как сказитель забрел на опасную территорию. Когда речь шла о защите доброго имени Великого Волка, сыны Фенриса могли прибегнуть к насилию, и в этом случае Убийца должен был осадить их.

— Шагая по храму, Логан Гримнар ощущал в руках и ногах свинцовую тяжесть после затянувшейся битвы. Он очень долго сражался, но чувствовал с уверенностью, что главнейшее испытание ещё впереди. Чемпионы оставались непоколебимыми, но Великий Волк знал, что и они на грани изнеможения. Пока шла схватка, любой воин из племен Фенриса несколько раз упал бы без сил, и даже Космические Волки не могут биться вечно.

— В подземельях храма они нашли громадный проход. Отвалив в сторону камень, преграждающий путь, Гримнар и его чемпионы увидели обширный зал с аметистовыми стенами. В центре его стоял саркофаг, громадный размером, покрытый грубо вырезанными рунами. Пораженный Великий Волк осознал, что видит надпись на языке Фенриса, старом, но всё же знакомом ему наречии. Руны гласили о героических свершениях того, кто лежал внутри, и оглашали ужасное проклятие тем, кто низверг его в могилу. Повелев свите оставаться у входа, Логан Гримнар сам подошел к саркофагу и расколол крышку ударом Топора Моркаи. Затем он посмотрел на труп, покоившийся в гробнице.

— Облик мертвеца оказался хорошо знаком Великому Волку. Он много раз видел это могучее лицо в исторических записях ордена, но теперь оно увяло и сморщилось, будто пересушенная кожа. Хорошо знал Гримнар и доспехи, в которых был погребен павший, — их темные и тускло-серые цвета древнего легиона Космических Волков, — и могучий инеевый клинок, что ныне лежал возле тела, затупившийся и поблекший в забвении.

— Воин опустился на колени и жутко, обреченно завыл. Впервые в жизни он познал всем сердцем истинное отчаяние, ибо Великая охота закончилась. Логан Гримнар, Великий Волк и верховный король Фенриса, взирал на труп примарха Лемана Русса!

Раздался яростный рев. Космические Десантники изрыгали оскорбления и проклятия в адрес посланника. Кром Драконий Взор перевернул один из громадных пиршественных столов, опрокинув на каменные плиты груды мяса и галлоны эля. Молодой «кровавый коготь» с искаженным от гнева лицом вытащил боевой клинок и зашагал к Звездочету.

— Стой! — крикнул Ньяль Призывающий Бурю. — Место сказителя саг неприкосновенно! Клинок в ножны, брат Фрейгар!

— Этот пёс богохульствовал у всех на глазах! — рявкнул в ответ Эрик Моркаи по прозвищу Темный Волк, разъяренно сверкая черными глазами из-под гривы таких же черных волос. — Он говорил о смерти Лемана Русса. Но Русс поклялся, что вернется к нам в Час Волка! Утверждать, что он мертв, значит отрицать слова самого примарха!

— Но, по воле Русса, никто не вправе поднимать руку на рассказчика историй, — возразил Берек Громовой Кулак. — Хотя мой гнев распаляется, я должен сдержать его, и прошу всех братьев поступить так же.

— Этот человек даже не из Клыка! — заорал брат Кульфрарг, «длинный клык» из великой роты Энгира Погибели Кракена, один из старейших вожаков стай в ордене. — Кто проклянет нас за пролитие его крови? Кто притянет нас к ответу?

— Громовой Кулак и Призывающий Бурю сказали верно, — Ульрику Убийце не пришлось повышать голос, чтобы перекрыть шум. Боевые братья умерили пыл, услышав, что заговорил волчий жрец.

— Никто не вправе причинять вред сказителю историй, — Ульрик шагнул к Звездочету, который за всё это время не пошевелился и не произнес ни слова. — Но я стою в стороне от законов ордена. В отличие от вас, меня уложения Русса не связывают.

Волчий жрец сорвал капюшон с головы посланника.

На месте лица у гостя зияла бесконечная, усыпанная звездами бездна. Казалось, что в ней можно разглядеть всю вселенную. Галактики вращались во тьме, звезды рождались и выгорали, обращаясь в ничто. Понимая, что столь грандиозное зрелище может заворожить его, лорд Убийца отвел глаза — но целые империи могли бы возвыситься и погибнуть за время, понадобившееся ему для этого.

В руке Ульрика возник крозиус арканум, силовое оружие и символ полномочий волчьего жреца. Энергетическое поле с треском пробудилось к жизни, и космодесантник с размаху нанес жестокий, разрубающий удар по телу посланника.

Тот исчез, в мгновение ока перепорхнув на несколько метров в сторону, а крозиус с гудением пронесся сквозь пустоту. Космические Волки уже выхватили ножи и болт-пистолеты, но, когда в Большом зале затрещали выстрелы, Звездочет принялся исчезать и вновь появляться в случайных местах; никто не мог задержать пришельца или попасть в него. Брат Фрейгар, «кровавый коготь», прыгнул на существо, но оно поймало воина щупальцем психической силы и отшвырнуло в стену.

Демон уже не походил на человека, он превратился в фантом, очертания которого обрисовывали завивающиеся полы плаща. Оказалось, что у создания четыре руки, три из которых росли по одну сторону тела, и с их ладоней слетали вспышки многоцветного пламени. Вытянув четвертую руку, пришелец указал длинным черным когтем на брата Бьярки из великой роты Громового Кулака. «Длинный клык», подброшенный вверх, врезался в потолок, а затем со шлепком приземлился на пол.

— Погоди же, демон! — Ньяль Призывающий Бурю запрыгнул на один из пиршественных столов, озаренный бело-синим светом: он держал в обеих ладонях призванные молнии. Первый заряд рунический жрец метнул во врага, словно дротик, и Звездочет в развевающемся одеянии телепортировался в сторону. Вторая молния, вонзившись в потолок Большого зала, развернулась в потрескивающую электрическую клетку и окружила существо прутьями беспримесной энергии.

— Лживы слова демонов! — проревел Ульрик. — Ты пытался вселить в нас отчаяние, но мы увидели твою неправду!

Создание повернуло к волчьему жрецу пустое лицо.

— Нет заблуждения более жестокого, — произнесло оно неясным, переменчивым голосом, — чем истина, в которую не верят.

Между ладонями демона накапливался заряд сине-черной энергии. Клетка Ньяля пока ещё держалась, но через несколько мгновений враг вырвался бы на свободу.

— Да поглотит тебя пасть мирового волка! — вскричал рунический жрец и ударил посохом в пол. В воздухе появилась черная расселина, зев пролома в реальности. Будто трещина, бегущая по леднику, она с ревом понеслась к пришельцу.

«Пастью мирового волка» называлось особенное для фенрисийцев воплощение психической силы, мольба к духу самой планеты поглотить врага и обречь его на забвение, более основательное, чем уничтожение. Ньяль Призывающий Бурю владел этим заклятьем так, как ни один рунический жрец до него. Боевые братья, знавшие, что к этому всё идет, отпрыгивали в стороны от расселины, бегущей по Большому залу.

Демон захихикал, и молниевая клетка рассыпалась. Ударная волна врезалась в Ульрика, сбила его с ног и отбросила в стену позади. Рунический жрец не позволил себе лишиться сознания, желая видеть, что произойдет дальше.

Подняв руку, пришелец остановил трещину, уже почти поглотившую его. Затем он принялся сматывать тьму в клубок, оплетая ею отблеск черной молнии, очень похожей на призванную Ньялем. Следом, будто насмехаясь над Призывающим Бурю, демон метнул в него получившийся заряд. Рунический жрец вскрикнул, когда молния поразила его между глаз, тут же захлебнулся воплем и рухнул наземь.

Лорд Ульрик уже поднялся на ноги, и крозиус в руке Убийцы жарко пылал гневом. Пришелец снова повернулся к нему.

— Отчаяние, — сказал демон. — Истина, ложь — всё это одно и то же. Всё суть отчаяние.

А затем существо, выдававшее себя за посланника Звездочетов, превратилось в быстро вращающийся разряд сине-черной энергии и вылетело в балконное окно Большого зала. Пронесшись над заснеженными землями, прилегающими к Клыку, оно исчезло за окружными горами. Ульрик, успевший выбежать на балкон, заметил последний отблеск возле пика, где лежала челюсть корабля-улья.