Рассказ этот, достоверен он или нет, очень занимателен и, воз можно, выражает желания и настроения дона Мануэла. Каждый может придерживаться любой версии, изложенной источниками. Но ясно и определенно одно Гама был известен дону Жуану и ценим им, король воспользовался его услугами в деле о французских кораблях еще в 1492 году, за пять лет до назначения его руководителем экспедиции. Король Мануэл, бывший в то время еще герцогом Бежа, постоянно находился при доне Жуане, хорошо знал его агентов, знал, что они делали и на что способны. Какой бы версии не придерживаться, Мануэл, по-видимому, считал Васко да Гаму тем человеком, который должен возглавить экспедицию в Индию, и потому остановил на нем свой выбор.

Получив назначение, Гама принялся за первое дело, которое поручил ему король — стал наблюдать за окончательной подготовкой кораблей, их оснащением и погрузкой запасов, начал набор офицеров и судовых команд.

Дон Мануэл разрешил ему взять с собой одного из братьев Васко выбрал Паулу, к нему он питал глубокую привязанность. Эта привязанность к брату и чувство горя, испытанное им, когда брат умер, — единственное проявление гуманных черт в характере Гамы.

Прежде чем Паулу мог быть назначен, Васко должен был ради него предпринять унизительный, но необходимый шаг — брату надо было выпросить не более не менее как прощение у короля Паулу, поссорившись с судьей города Сетубала, напал на него и ранил, и в данный момент скрывался от закона.[218] Передают, что король, дав согласие простить Паулу, сказал при этом Васко да Гаме: «Из любви к вам я избавляю его от справедливого наказания, ради услуг, которых я ожидаю от вас и от него, с условием, что он, полечив прощение, должен удовлетворить обиженную сто рону и немедленно прибыть к месту назначения» Путь, таким образом, был свободен, Паулу было послано соответствующее извещение, и Васка стал готовиться к отплытию.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ.

КОМАНДЫ КОРАБЛЕЙ

Гама избрал флагманским кораблем «Сан-Габриэл» и капитаном его назначил Гонсалу Алвариша, моряка, великолепно знавшего свое дело, — впоследствии он занимал пост главного кормчего в Индии.

Перу д'Аленкер, сопровождавший Бартоломеу Диаша в плавании к мысу Доброй Надежды, был избран в качестве кормчего «Сан-Габриэла». Кормчий в те времена был фактически самым важным лицом среди команды корабля. Поскольку капитаны кораблей нередко получали назначение в силу семейных связей, видного положения или в награду за какие-нибудь услуги, а не за опытность в морском деле, кормчий нес обычна большую ответственность за успешное плавание: в данном же случае Аленкер нес ответственность за плавание всей флотилии. Гама мудро поступил, выбрав его в качестве кормчего: Аленкер еще в 1490 году плавал к реке Конго вместе с Гонсалу да Соузой, когда тот был направлен в качестве посла к королю Маниконго[220].

«Сан-Рафаэлом» командовал Паулу да Гама. Кормчим у него был Жуан ди Коимбра, взявший к себе на борт негра-невольника. Николау Коэлью был назначен командиром «Берриу». Очевидно, это был очень хороший офицер — позднее, в 1500 году, его послали в Индию с Кабралом, а в 1503 году он снова плавал туда в флотилии Аффонсу д'Албукерки. В 1500 году дон Мануэл назначил ему за оказанные услуги приличную пенсию и дал право на герб. Кормчим на «Берриу» был Перу Ишколар. Он тоже удостоился пенсии от короля, назначенной ему 18 февраля 1500 года «за услуги, которые Перу Ишколар, наш кормчий, оказал нам как в Гвинее, так и при открытии Индии, куда мы его посылали». В 1500 году он снова отправился в Индию в качестве кормчего во флотилии Кабрала Гама назначил Гонсалу Нуниша, одного из своих приближенных, капитаном грузового корабля Других офицеров на этом корабле не указано. Кроме мореходов в списке личного состава числились офицеры по административной части — все они пережили интересные приключения. Писцом (escrivdo[221]) на «Сан-Габриэле» был Диогу Диаш, брат Бартоломеу Диаша Ту же должность на «Сан-Рафаэле» занимал Жуан да Са. Он быстро поднялся по государственной лестнице, вновь был направлен в Индию с Кабралом и впоследствии был там государственным казначеем. Писцом на «Берриу» был некий Алвару ди Брага Гама назначил его позднее португальским агентом в Каликуте. В указе от 1 февраля 1501 года дон Мануэл называл его «Алвару ди Брага, оруженосец нашего двора».

Плавание предполагало заход во многие незнакомые порты, где, как считали (вполне обоснованно), не говорили по-португальски и не понимали этого языка. Поэтому были взяты три переводчика. Один из них — Мартин Аффонсу, проживший значительное время в области Конго и знавший несколько диалектов племен банту. Второй — Фернан Мартинш, ценный тем, что он умел говорить по-арабски, чему он выучился во время длительного плена у мавров. Он оказался очень полезным для Гамы и не раз упоминается в рассказах об этом путешествии. Третьим переводчиком являлся Жуан Нуниш, говоривший на арабском и немного на еврейском языках. Корреа пишет, что «это был человек острого ума, понимавший язык мавров [жителей Каликута], хотя и не умевший говорить на нем».

В списке личного состава флотилии числилась также странная группа людей, осужденных за серьезные преступления и приговоренных к изгнанию или смерти. Их предполагалось высаживать на берег в разных местах — особенно там, где угрожала опасность или подозревалась возможность предательства — для сбора сведений, поисков пищи или воды, туземных селений, для службы на посылках и т. д. Гоиш, хронист царствования дона Мануэле, говорит, что «он [Гама] взял с собой десять или двенадцать человек, которые были в тюрьме за заслуживающие смерти преступления и чьи прегрешения король простил, с тем чтобы они могли служить во время этого плавания; он оказал им милость и простил их, дав им возможность продлить жизнь, как бы их ни использовали». Другие авторы, писавшие в ту эпоху, говорят об этом обычае точно так же беззаботно. Корреа пишет, что Гама попросил некоторое количество преступников, «чтобы рискнуть ими и оставить их в пустынных странах, где они, если выживут, могут оказаться ему полезными, когда он возвратится туда и вновь найдет их. Королю это показалось разумным, и он направил Гаме десять человек, приговоренных к смертной казни, и он [Гама] распоряжался ими так, как если бы они были приговорены к ссылке в необитаемые страны». В своем поэтическом повествовании о путешествии Гамы поэт Камоэнс говорит о преступниках как о «людях, приговоренных к наказанию за преступления и постыдные деяния, людях, которыми можно было рискнуть в сомнительных обстоятельствах». Имена некоторых из этих преступников известны. Один из них, Жуан Машаду, немного говорил по-арабски и поэтому был весьма полезен. Предполагают, что Гама оставил его в Мозамбике, но Машаду все же добрался позднее до Индии. Здесь его преступления, очевидно, не ставились ему в упрек, ибо он занимал многие ответственные государственные посты и в конце концов Аффонсу д'Албукерки назначил его на должность старшего алкайди Гоа. Он был убит в сражении с индийцами у Понды в 1517 году. Историю второго преступника рассказывает нам Корреа, узнавший ее, несомненно, позднее — в Индии. Преступника звали Дамиан Родригиш, он был другом Жуана Машаду. Оба они вместе убили человека в Лиссабоне на площади Росиу, их судили и должны были повесить. Когда Гама обратился с просьбой дать ему преступников, эти два приятеля находились в тюрьме Лимуэйру в Лиссабоне, и их передали в его распоряжение Родригиш был записан матросом на «Сан-Габриэл». Когда Машаду высадили на берег в Мозамбике, Родригиш ночью спрыгнул с корабля и уплыл к берегу, чтобы присоединиться к своему другу. Как только флотилия через короткое время отошла, покинув их, они предстали перед местным шейхом, который доброжелательно принял их и взял к себе на службу. Здесь-то и пригодилось Машаду его знание арабского языка, и он еще больше усовершенствовался в нем. Вскоре Родригиш заболел и умер Машаду похоронил своего друга за городом и на могиле поставил крест и плигу с надписью: «В этой могиле покоится Дамиан Ридригиш, которого оставил в здешней стране Васко да Гама. Приехавший вместе с ним как изгнанник и моряк «Сан-Габриэла»[222]. После этого Машаду бродил по побережью, разнося вести о могуществе дона Мануэла и таким образом склоняя местных вождей мирно договориться с португальцами. Эта его деятельность да его усовершенствовавшееся знание арабского языка, возможно, и сыграли свою роль в том, что его потом простили и выдвинули по службе в Индии. Жуан Нуниш, числившийся переводчиком, был тоже осужденным к изгнанию преступником. Имена и судьба остальных преступников или не выяснены, или совершенно неизвестны.