– Брось, – Лестер готов был любить весь мир, а уж о том, чтобы обижаться на Майка, тем более обвинять его в чем-то, и речи быть не могло. – Мне было приятно.

Только сказав это, Лестер понял, что на самом деле это так – забота действительно была очень милой.

– А ты так и не брился. Сколько? Неделю? – он провел рукой по отросшей щетине Майка, волоски щекотали ладонь, вызывая чуть ли не умиление.

– Не помню. Не до того было. Пойдем чай пить? Я кексов купил.

– М-м? Кексов? – Лестер улыбнулся – вот откуда ваниль. – Ты не думал отрастить бороду? Мне кажется, тебе пойдет что-то вроде эспаньолки. С ней ты будешь похож на мушкетера.

– Скажешь тоже!

– И шляпу с пером.

– Тоже отрастить?

Майк засмеялся, запрокинув голову. Кадык на шее задергался, заходил вверх-вниз, вызывая совсем не благочестивые мысли. Лестер опустил взгляд – в широко распахнутом вороте серой тенниски была хорошо видна густая поросль чуть рыжеватых волос. И это было чертовски сексуально. И этот вездесущий серый цвет. Странная любовь к нему Майка, наверное, была заразной – теперь почти любой оттенок этого цвета ассоциировался именно с ним и казался возбуждающим. Что уж говорить о том, что даже дома, ложась в одиночестве в постель, он старательно представлял себе серые шелковые простыни и даже почти созрел до того, чтобы купить такие же.

Утром перед работой Майк вышел проводить его. Раннее утро было по-зимнему неярким. В тусклом свете лицо Майка казалось особенно грустным – расставаться всегда оказывалось очень больно. Тем более, вчера как раз зашел разговор о следующей встрече, и Лестер признался, что не знает, когда сможет приехать. Так что то еще прощание вышло…

Лестер вернулся домой с тяжелым сердцем и в растрепанных чувствах. Ясно было одно: нужно что-то делать, как-то менять отношения, но в реальности с этим было сложно. Майк вряд ли бы бросил прибыльный бизнес и перебрался в большой пафосный город, где содержание мастерской съедало бы кучу денег. И особого смысла в том не было все равно: дома Лестер находился немногим больше, чем у Майка. Самому же переезжать в Энтаун тоже не хотелось. Вернее, смысла в том было не больше, чем в переезде Майка к нему. И карьера как назло пошла в гору, а последний фильм внезапно номинировали на «Оскар». Лестер недоумевал: как же так, когда он выкладывался на двести процентов, критика относилась к его стараниям с прохладцей. Нет, были хвалебные отзывы, его приглашали на съемки передач или шоу, брали интервью, а настоящий успех пришел именно тогда, когда он влюбился и ни о чем другом думать просто не мог. Какая игра? Он же грезил наяву! Вот в том месте, где все углядели тончайшую игру, выразительно переданную глазами, он же думал, как дождаться вечера и позвонить, наконец, Майку. А здесь, сидя за рулем и якобы вспоминая детство, просто представлял себе серые глаза… Да взять любой эпизод – везде, за каждым вздохом и движением бровей стоял Майк!

– Мистер Пейдж, ваш сок, – экономка вошла как раз вовремя, не дала скатиться в рефлексию.

– Спасибо, миссис Донован, – Лестер взял с подноса апельсиновый сок и благодарно улыбнулся.

– Не за что, мистер Пейдж.

Он сделал глоток и снова задумался. Все было не так. Он чувствовал себя выбитым из колеи, и возвращение к привычной рутине казалось чем-то неправильным. Как если бы ему пришлось надевать купленный на свой выпускной вечер старый костюм, из которого он давно вырос. Лестер залпом допил сок и пошел разбирать накопившуюся почту.

***

Больше всего на свете ему хотелось бы не торчать в душном трейлере в богом забытой дыре, терпеливо снося издевательства гримеров и костюмеров, а пойти с Майком в какую-нибудь забегаловку, выпить пива и просто хорошо провести время. Вместо этого в свой день рождения Лестер сидел на табурете без спинки и ждал, когда после перерыва начнутся съемки. Белый камзол, белые кружева на воротнике, белые бриджи и катастрофически маркие белые сапоги из искусственной замши… В таком наряде ни голову наклонить – грим пачкает воротник, ни пройтись – на сапогах появляются черные пятна. Лестер молча сносил пытку, держал спину ровно, ни к чему не прислонялся и даже почти не дышал, радуясь, что все закончится одним днем. Он откинул длинные пряди за спину, чтобы не мешали: играть эльфов такая мука! Кожа под париком отчаянно чесалась. Хотелось в душ и пива. С Майком.

Сначала он подумывал отказаться от роли: крохотный эпизод, скорее для галочки и как дань уважения автору нашумевшего романа, в котором эльфы были далеко не главными персонажами. Но, памятуя о непредсказуемости актерских судеб и не понаслышке зная, что маленьких ролей не бывает, – согласился. И теперь маялся ожиданием.

Снаружи трейлера послышались возбужденные голоса. Смех. Удивленные возгласы. Лестер аккуратно встал и осторожно выглянул в окно. Несколько человек, пробегая мимо, показывали на что-то, невидимое Лестеру. Совсем рядом проходило шоссе и буквально в паре десятков ярдов вполне могли появиться любопытствующие местные.

– Ой, мистер Пейдж! Там такой мужчина! – Марджи, гримерша, заглянула в дверь и старательно таращила глаза, видимо, выражая восхищение неведомым мужиком. – А какая машина! А-ах! – она всплеснула руками и убежала.

Лестер, раздраженный задержкой, подошел к двери и выглянул наружу. Было не очень хорошо видно – возле подъездной дорожки столпились люди, перекрывая обзор. Но один человек в немыслимой широкополой шляпе с пером возвышался над всеми.

– Не может быть! – не думая больше о костюме, он спрыгнул на землю и поспешил к источнику всеобщего внимания. Сердце стучало как сумасшедшее, хотя разумом Лестер понимал всю ничтожность шанса на то, что это Майк.

Но черт побери, это и в самом деле оказался он! Лестер не верил глазам и почти остановился, боясь подойти ближе, не понимая, каким образом он из Энтауна оказался здесь. И как теперь с ним объясняться…

– Джерри! – Майк заулыбался и помахал рукой, приветствуя.

– Майк…

Общаться через головы людей было неловко, но они с любопытством поворачивались, видели Лестера и расступались, образуя проход, по которому он мелкими шагами, медленно и не сводя глаз с лица Майка, подходил ближе.

– Ты все-таки не сбрил бороду, – сказал первое, что пришло в голову Лестер.

– Ага, прикольно получилось, – он провел рукой по эспаньолке и смущенно улыбнулся. – Тебе нравится?

– Да, – сказал Лестер, – тебе очень идет. И вышитый колет тоже.

Майк хмыкнул и поправил шляпу, переступил с ноги на ногу и похлопал по боку белоснежной машины. Даже не разбираясь в автомобилях, можно было с уверенностью сказать, что она не просто редкая, а уникальная. Двухместный кабриолет с сиденьями, обтянутыми кожей под цвет кузова, был великолепен. А с капота рвался вперед какой-то неведомый зверь.

– С днем рождения, Джерри. Лови! – сказал Майк и взмахнул рукой.

Лестер на автомате перехватил предмет. Разжал пальцы – на ладони лежал ключ с небольшим округлым брелоком.

– Спасибо, – пробормотал Лестер.

– Прошу, – Майк галантно распахнул перед ним дверь авто.

Люди за спиной взорвались бурными аплодисментами, выкрикивая что-то, но Лестер не вслушивался, потрясенный до глубины души и не верящий в происходящее. Хотелось до боли ущипнуть себя, убедиться, что это не сон.

Он сел на мягкое сиденье. Майк захлопнул дверцу и обошел машину, устраиваясь рядом.

– Ну? – поторопил он.

Лестер разглядывал ключ у себя в руках и не знал, как ему быть дальше.

– Майк, – наконец, решился он, – ты же говорил, что не смотришь телевизор и не ходишь в кино!

– Не смотрю, – легко согласился тот, – но это же не значит, что я не читаю новости и не вижу фотографий. Поехали, Джерри. Небольшой кружочек вокруг этой богадельни, потом ты изобразишь эльфа, а потом…

– Что потом?

Майк наклонился к самому уху Лестера:

– С некоторых пор идея завалить эльфа в постель кажется мне ужасно заманчивой, – прошептал он.