- Нет, Атер там, - Вако ухмыльнулся. - Нонусу нужно ослабить Макту, также как нам. Чтобы получить свою Бездну любви... Просто он боится гнева Первого вампира, вот и нашел, кому перепоручить эту задачу. А нам Макта не страшен. В Карде мы успешно пустили в бой против него ненависть народа, если будет нужно, направим на него и ненависть его непосредственного потомства. Алитер вновь готов выпустить против него дикарей. Да, Макта опять сметет их, но, сметая, потеряет часть силы... -

Договорив, он решился окончательно и, быстро пройдя барьер защиты здания, потянул на себя тяжелые двери церкви. Я замерла, смешно боясь, что спугну пятерку неосторожным жестом или движением. Я подозревала, что роль ловушки должна сыграть защита здания, странно слабая для церквей... Может, просто пока она работает не в полную силу? За Вако в церковь Микаэля прошла Майя. Митто схватил меня за плечи и потянул за собой. Я не сопротивлялась. Последней в здание зашла недовольно хмурящаяся Семель: она поймала на поверхности мысленного моря солнечные блики моей последней радости, но откуда они взялись, определить не смогла.

- Пятерка зашла в церковь! - прокричала я Нонусу, но вампир опять не отозвался, и я почувствовала, что мои разочарование и страх ледяными струями вливаются в наше мысленное море. Чем, черт возьми, занимается Нонус?

Сжавшись, как вор в ожидании оклика, я глянула его "здесь и сейчас". Нонус шел через дворцовую площадь, разрезая людскую толпу, за ним послушным псом семенил неизвестный странный старик, бормоча на ходу молитвы. Нонус прилежно выстраивал очередную ловушку для Семель, и я застыдилась своих подозрений. Но тут среди перебираемых воспоминаний вампира мелькнули какие-то старые, не яркие, простые... За ними шлейфом потянулась змеиная, уже слегка знакомая ненависть Нонуса. Та ненависть, которую он тщательно скрывал от всех, но от которой в однообразном ритме все время чуть колебалась поверхность мысленного моря. Глухо, как сквозь туман, в голове зазвучал голос из далекого прошлого Нонуса. Я уже слышала его в самой первой ловушке. Красивый голос. Звонкий, волнующийся, будто... летящий вдаль, ведь этому говорившему не нужно было рассчитывать, сколько воздуха вдохнуть, чтобы суметь закончить фразу. Он вдыхал и выдыхал его как все смертные, вовсе не задумываясь об этом:

- Зачем закладывать в создание Бездны ограничения, мастер? Пусть это будет полное слияние Бездны и живого мира. Новый, лучший мир...

Серая муть вокруг сменилась грязной синевой слякотной осенней ночи. Внизу мокро блестели черепичные крыши низкорослой старой Карды. А я стояла над ними, на лесах строящейся церкви Микаэля. Ухватившись за балку, я клонилась и клонилась над пропастью города, пахнущей гнилой водой заброшенного колодца, но все не могла заставить себя разжать пальцы, чтобы упасть. И я была уже не я... а тощий бледный мальчишка, мучающийся от странного, ни на что в человеческой жизни не похожего голода, требующего заполнить болезненную пустоту внутри.

"Почему ты так поступил со мной, мастер? За что?! Это насмешка над мечтой о светлой, не темной Бездне, которую ты не смог у меня отнять и решил извалять в грязи? Но эта мечта по-прежнему со мной. Даже сейчас, даже... с таким мной".

Я все-таки разжимаю пальцы. Падаю. Падаю в отчаяние, ненависть... и надежду. А тьма подо мной уплотняется, цепляется за одежду, лентами проскальзывает по коже, приятно холодя ее и как бы замораживая боль и пустоту внутри. Наконец, она находит форму, и за моей спиной распахиваются черные сильные крылья. Распахиваются - и удерживают безвольное, уставшее отчаиваться тело в воздухе. Крылья надежды... и ненависти, взявшие частицу тьмы и пустоты кардинской ночи.

Тут видение ушло. Уши настиг отзвук какого-то гораздо более позднего спора Нонуса с Атером, своим злым гением:

- ...Ты всегда был так критичен ко мне, мастер! Из меня никогда не выйдет толк, говорил ты, но человеческое никогда - ничтожная единица времени для carere morte! И ты увидишь, скоро ты увидишь мой триумф! -

То же голос... и другой, теперь звенящий холодно, расчетливо, как колокольчик, которым призывают слуг. Он больше не живет, не летит вдаль ветерком, как первый...

Пока я прислушивалась, шлейф замеченной, но не пойманной ненависти Нонуса истаял, призвавшие его воспоминания затерялись в мелькании других. Я собиралась оставить мысли вампира, но не удержалась в зыбком море. Опять соскользнула в его ощущения и увидела близкий дворец Макты, нависший над площадью. А Нонус, наконец, почувствовал присутствие лишнего, но истолковал это неправильно. Он резко обернулся на ходу, и я его глазами вдруг близко увидела исказившееся от быстрого движения вампира лицо загадочного старика. Смуглый не-Атер вздрогнул, и меня будто ожгло его страхом. Смертный ужасно боялся меня, вернее, Нонуса, его зрачки были черными пятнами пустоты. А, Нонус, кажется, и не замечал, какое чувство вызывает у спутника, вот он что-то ободряюще сказал ему...

"Довольно разглядывать старика, Ариста! Помни о Семель... и о том, к чему привело твое несвоевременное любопытство на давнем балу!"

Я обратилась к реальности, где пятерка без Дивелли и я осторожно вступили в зал церкви святого Микаэля. Зажигать свечей вампиры не стали, и краски убранства остались для меня тайной: все было серым. Как и все, я принялась разглядывать пол и стены в поисках хода к усыпальнице Атера, иногда пугаясь темных как мумии деревянных статуй. Минут через пять глазастая Майя отыскала неприметную дверь в нише, прикрытую статуей измочаленного святостью отшельника:

- Вон, смотрите!

Но, оказалось, за дверью короткий подземный тоннель, выводящий за пределы защиты церкви, на патенскую пустошь. Переговорив с Дивелли через кукол, Вако приказал тому выставить у выхода из тоннеля стражу из слуг-вампиров, и мы вернулись к поискам усыпальницы Атера.

- Голос Бездны, - задумчиво бормотал Митто, оглядывая помещение церкви. - Ее зов тут слышен отовсюду, но в центре зала как будто сильнее.

- Нет, сильнее за алтарем, - возразила Семель.

Я прислушивалась к собственным ощущениям. Под полом церкви словно бы была яма, одинаково глубокая по всей площади. Где-то в ней должен быть Атер. Увы, Нонус не указал точно, где. "Проверишь себя, моя чуткая Королева..."

- Ломайте пол, - приказал Гедеон подошедшим смертным слугам. Но Митто, охранявшему меня, не понравилось выбранное Вако место. Оставив Майю сторожить меня, он отправился спорить с Гедеоном. Вампирша не замедлила воспользоваться ситуацией.

- Что вы с Нонусом задумали, не расскажешь, подруга? - быстро спросила она, придвинувшись ближе, и беззвучно рассмеялась. - Я ведь поняла, ты не такая сумасшедшая, какой притворяешься, а... гораздо безумней! С кем вы хотите столкнуть пятерку в церкви Микаэля? Это начало войны?!

Впервые я видела, как тревога меняет ее лицо: оно выглядело постаревшим, но живым и от этого милее вечной кукольной юности чар. А Семель уже поворачивалась к нам, прищурившись. Я настроилась на ее "здесь и сейчас", и голову тут же сдавило раскаленным обручем боли. Королева вскрикнула одновременно со мной, стиснула пальцами виски.

- Что с тобой? - испугалась Майя. Я выпрямилась, тем же жестом, что и Семель, проверяя, на месте ли голова. И тихо сказала правду:

- Я не знаю, с кем мой создатель задумал столкнуть пятерку, Майя. Все, что мне известно, теперь знаете и вы. Еще я знаю, что большой план Нонуса не помешает моему большому плану, и этого вполне довольно. Судьба мелочи, вроде вас, мне не интересна.

- Мелочи? - Майя и хотела бы ввернуть что-то ехидное, но мой ровный, уверенный и ничуть не язвительный тон не оставил ей этой возможности. - Гм. Какова же цель большого плана, перед которым и пятеро бессмертных правителей Терратиморэ - мелочь?

- Исцеление мира от частицы Бездны Макты, воплотившейся в carere morte.

- С этим неплохо справляются охотники.

- Я сказала исцеление, а не избавление, Майя. Я хочу доказать, что исцеление темных тварей возможно.