На улице Виндекса зашумели, приветствуя подъезжающего ко дворцу Макту. Я болезненно прислушивалась к далеким крикам: рад народ или возмущен? Но ничего не смогла разобрать. Все звуки глохли в нарастающем волнении. Тяжелый головной убор пыточным обручем сдавливал виски, сердце разрослось до размеров тела, пальцы на подлокотниках трона подрагивали, когда по ним пробегала очередная сильная волна пульса, спазмы скручивали живот в тугой болезненный узел. Я порадовалась, что в последние двое суток от страшных картинок будущего под владычеством Макты мне кусок в горло не лез, и желудок давно пуст.

"Антея в безопасности, хоть за это прелестное дитя не будет болеть и рваться мое сердце", - вспомнила я слова Кармель и тихонько улыбнулась. Но сил улыбка не придала. Я помнила еще и о муже, Эреусе, который с отрядом стражи охранял сейчас комнаты леди Кармель в дальнем крыле дворца. Если Макта распознает мою ложь и пожелает увидеть Кармель до того, как она завершит дела, Эреус встанет у него на пути... с предсказуемым трагическим финалом. Потому, освободила меня Кармель от службы или нет, отказаться играть роль я не могла. Он меня зависела не только судьба королевской династии, но и жизнь мужа.

Незнакомые четкие шаги раздались на лестнице, и по тронному залу разлилась невообразимая тишина. Не было слышно дыхания людей, лишь свечи в больших канделябрах трещали ужасающе громко. Я заметила, что вцепляюсь в подлокотники трона как в последнее спасение, и постаралась расслабить побелевшие от усилия пальцы. Голова была совершенно пустой, но я знала, многолетняя выучка сработает, и, когда Макта войдет в залу, заготовленный текст выдам без запинки. Шаги грохотали уже совсем близко, и во рту пересохло. От пестроты нарядов собравшихся зарябило в глазах.

"А ведь в трауре только я, точнее, Семель, - машинально подметила я, и тут же стало страшно до полного паралича разума, живот скрутился, будто его отжали, как мокрую тряпку. - Никто больше не почтил память Короля-Арденса хотя бы черной повязкой на рукаве. Значит, пожелай Макта вырвать у меня сердце прямо тут, никто не попробует вмешаться. Эта яркая толпа разразится радостными поощряющими возгласами, когда убийца поднимет над головой мое еще горячее и полное крови трепещущее сердце. Как быстро скинули маски те, кто считали Терратиморэ самой прогрессивной страной и даже объявляли светочем человечества! Переворот Макты был палкой, поднявшей со дна глубокой лужи - земли страха всю грязь".

Двери залы распахнулись, и в эту зияющую бездну немедленно рванулись все чувства, оставив голову опять до звенящей боли пустой, а живот туго свернутым в клубок. На пороге показалась фигура человека, скоро свечи осветили его лицо, и многие, многие в зале испустили вздох облегчения. Это был не Макта. Человек взглянул на церемониймейстера, и тот, приготовившийся объявить о прибытии Макты, так и застыл с полуоткрытым удивленным ртом. А человек ступил на узорчатый пол залы с изображением герба Терратиморэ - быка с острыми лирообразными рогами, и прищурился, разглядывая фигуру в черном на троне. Меня.

- Скорбящая вдова Терратиморэ, - он расплылся в улыбке. - Готовься приветствовать спасителя земли страха - Макту!

Я с любимым выражением Семель - презрительным удивлением разглядывала пришедшего, пока ничего не говоря. Сначала он показался совсем мальчиком: субтильная фигура, тонкие, не мужественные черты лица. Но когда человек подошел ближе, стало понятно, что ему по крайней мере тридцать пять лет. В белой рубашке с богатым кружевным воротником, белой, прошитой серебряными нитями куртке, накинутой на одно плечо, белых же панталонах и туфлях, с совершенно белыми волосами до плеч, с очень бледным, видимо, сильно напудренным лицом, он напоминал изящную гипсовую статуэтку. Яркие тонкие алые губы на однообразно светлом фоне производили отталкивающее впечатление: казалось, будто по лицу мужчины провели острой бритвой, прорезав кривящийся в постоянной глумливой улыбке рот.

- Вы не представились, - загремел голос верного Гедеона Вако справа от меня. Человек отвесил одновременно горделивый и шутливый поклон:

- Нонус!

Нонус. Это имя упоминалось в Терратиморэ почти также часто, как Макта. Нонус, Дигнус, Кауда - это были трое ближайших сторонников Макты.

- Близость к Макте не дает вам права входить сюда без приглашения и представления, - сообщила я и добавила то, что непременно добавила бы Семель. - Как и... не делает вам чести.

- Прошу простить, Ваше Величество, но у меня очень мало времени, - с напускной вежливостью сказал Нонус. Его голос был тих, вкрадчив и довольно высок. Таким голосом в сказках разговаривает Хитрый Лис. - Сидите на троне, сколько Вам угодно. Можете не вцепляться так в подлокотники, Макта не отберет его у Вас. Вы останетесь Королевой Терратиморэ. Мне и моему господину нужна сейчас леди Кармель. Где она? - его глаза недобро блеснули, он оглядел залу. - Почему не с женщиной, носящей ее внука?

Я скрыла замешательство за очередной холодной усмешкой. Откуда Макте известно, что Семель беременна? Именно эта причина сегодняшней замены Королевы на двойника была объявлена мне, как официальная: лишнее волнение Королеве ни к чему. Но о причине замены знали только я, Кармель... и сама Семель.

По залу шорохом кучи опавших листьев пронесся шепот. Придворные обсуждали новость.

- Леди Кармель нездорова после смерти сына, - сухо сказала я. - Макту проводят в ее покои чуть погодя, если он пожелает. Но у меня к вам тоже есть вопрос: где Макта? -

К этому времени я почти успокоилась. Надев маску Семель, я слилась с ней, как всегда было и прежде. Лицо отражало только достойные Королевы эмоции, голос звучал звонко, четко, ровно. Я без страха смотрела в раззявленную пасть открытых дверей: мне уже не мерещилась за ними Бездна. Поэтому не сразу осознала, кто встал в дверях, дожидаясь объявления церемониймейстера и не сразу испугалась этого мужчины в красном плаще и серебристом металическом нагруднике поверх серой котты с огненно-рыжим львом.

- Макта... - холодным осенним ветром - предвестником смерти сорвалось с губ, когда я, наконец, заметила его, и человек, сочтя это достаточным представлением, ступил в зал. Невысокий, средних лет, плотного телосложения, правая рука в красной как его плащ перчатке лежала на эфесе неснятого меча. Простое, широкоскулое, с тяжелой нижней челюстью лицо, пухлые губы. Маленькие зоркие глаза равнодушно окинули затихший зал и остановились на мне.

- Ваше Величество, - Макта поклонился.

- Я благодарна вам за спасение Терратиморэ и вечно буду благодарить Бога за то, что в тяжелый час он послал вас земле страха, - сумела спокойно сказать я заготовленный текст. - И мою благодарность не приглушит траурный цвет моего платья, запомните это.

Пока я говорила, в зал входили приближенные Макты. Появились Дигнус и Кауда - почти неотличимые от Нонуса, в белых куртках и кафтанах, с напудренными лицами. Были тут и кардинские аристократы из числа тайной оппозиции Королю, и грубоватые вояки, которые никогда не попали бы во дворец Арденсов при других обстоятельствах. Митто бабочкой вспорхнул с места по левую руку от меня: полетел знакомиться и устанавливать связи - плести новую паутину придворных интриг поверх старой, зияющей дырами. Я же не отрывала взгляда от Макты.

- Странная у вас свита, Макта, - заметила я, точнее, Семель, щепетильная к внешнему виду окружающих.

- Я беру к себе людей, исходя из их полезности, а не приятной для глаз внешности, - парировал мужчина. - Ведите меня к Кармель... - он осекся, шагнул ближе. Взгляд серо-зеленых глаз пронзил меня и прогвоздил к спинке трона, и я вдруг представила, как сильная рука убийцы пробивает доспех моего платья. Короткие толстые пальцы раздирают кожу как бумагу, как прутики ломают ребра, железным капканом сжимают сердце... Меня будто окунули в ледяную воду. Как в страшном сне, когда тебя толкают в пропасть.

- Ты не беременна! - прошипел Макта, все также пригвождая взглядом. - Где Королева?! Где Кармель?!