Проблемы взаимодействия между подразделениями связи и штабами, которым они были приданы, ни в коем случае не касались только Гудериана или генерала Ильземана. В корне проблем лежала неспособность высшего командования разрешить основные противоречия между потребностями и возможностями совершенно новой в технологическом отношении, находящейся еще в младенческом состоянии системы оружия (какой, без сомнения, была радиосвязь, хотя ее еще и не признали как таковую) и общепринятой, давно устоявшейся практикой генерального штаба. И все же здесь не было ничего необычного. Такова судьба любого нового вида оружия, с трудом пробивавшего себе дорогу через рогатки и препоны, чинимые ретроградами, закоснелыми и окопавшимися в безнадежно устарелых инструкциях.

В 1914 году едва возникшие войска радиосвязи не пользовались ни доверием, ни симпатией генерального штаба и потому оказались лишены информации о стратегических намерениях, что не позволяло им проявить свой потенциал в полную силу. Вдобавок, их начальник не обладал необходимой настойчивостью. В результате планирование использования радиосвязи не увязывалось с оперативными требованиями. Тяжелая аппаратура не могла функционировать на марше, к тому же требовалось время, чтобы настроить и подготовить ее к работе. В силу правил, обязывавших полевые радиостанции, типа той, начальником которой являлся Гудериан, устанавливать контакт с центральной, стационарной радиостанцией и работать через нее, а не друг с другом, радиосвязь, смысл которой заключался в оперативности, функционировала далеко не лучшим образом. От этого страдали части, находившиеся в бою, ведь для них оперативная обстановка подчас менялась моментально. Эфир оказывался забитым сигналами полевых радиостанций, которые наперебой пытались связаться с центром, а тот, в свою очередь, жаловался, что ему не хватает времени, чтобы передать массу информации и приказов станциям, поскольку те отключались, когда хотели. Центральная станция не выполняла связующей и направляющей роли. По мере возрастания интенсивности операций все чаще случались поломки, приводившие к хаосу и потере времени, боевые соединения задерживались с выходом к назначенным местам в нужный момент и в должном порядке.

Гудериан стал свидетелем всему этому в то время, когда его натура обладала наибольшей восприимчивостью к острым впечатлениям.

Глава 2

ФАКТОРЫ БУДУЩЕГО

Чтобы понять, как Гудериан сформулировал аргументы, которые позднее использовал для обоснования своего тезиса о необходимости создания механизированных армий, необходимо проследить его карьеру во время Первой мировой войны, а также период непосредственно после нее, когда он находился на восточной границе Германии. Судьба распорядилась так, что Гудериану пришлось побывать почти на всех фронтах, где происходили решающие сражения. Со свойственным ему острым восприятием он имел возможность в сравнительно спокойной обстановке наблюдать и анализировать факты, которые привели к атрофии маневренной войны и тупику, уничтожившему все надежды на быстрое разрешение конфликта.

В 1914 году германская армия вступила в войну под руководством Гельмута фон Мольтке-младшего, представлявшего собой всего лишь бледную тень своего великого дяди и тезки. Принятый им план компании – упрощенная версия плана его предшественника, графа Альфреда фон Шлиффена, военачальника, чья увлеченность военным искусством доходила до такой степени, что он больше ни о чем не мог думать. Шлиффен модернизировал армию, имевшую два вида оружия, которые, как предполагалось, обеспечат техническое преимущество, достаточное, чтобы противостоять огромной оборонительной огневой мощи противника. Тяжелая мобильная артиллерия должна была разрушить любые укрепления и деморализовать полевые войска противника, а радиосвязь была призвана обеспечить быстрый обмен информацией и приказами между штабами и действующими частями и, таким образом, позволить командующим управлять сражением из глубокого тыла. Всякого рода инициативы, которые Мольтке-старший всячески поощрял, теперь подавлялись.

Целью Шлиффена являлся охват противника и создание современных Канн, по типу того, что сотворил Мольтке у Седана в 1870 году. Мобильности планировалось достичь за счет еще более широкого использования железных дорог, о чем во времена Седана могли только мечтать. Однако метод, который мог значительно повысить мобильность германской армии, Шлиффен и Мольтке-младший почему-то проигнорировали. Имеется в виду использование автомобилей, становившихся все более и более популярными, однако ни качеством, ни количеством не удовлетворявших потребности вооруженных сил. В 1913 году генерал-полковник фон Клук, командующий 1-й армией, наступавшей на Париж, и больше всех пострадавший от плохой организации работы тыла, написал, что эти системы нуждаются в дальнейшей обработке. В нужное время молодой офицер из 3-го радиотехнического взвода позаботится об этом.

Четыре немецких армии через Бельгию и Арденны должны были войти в северную Францию. Пришлось совершать долгие, изнурительные переходы в условиях летней жары, маршируя в облаках пыли. После выгрузки частей из эшелонов на конечных станциях вблизи границы, темп наступления зависел от выносливости пехотинцев и лошадей кавалеристов. 1-й кавалерийский корпус генерал-лейтенанта фон Рихтгофена, в состав которого входила и 5-я кавалерийская дивизия вместе с 3-м радиотехническим взводом Гудериана, имел почти уникальную возможность совершить марш по полям сражений до самой Марны. Этот корпус начал свой путь во Францию в полосе наступления 3-й армии и за первую половину августа продвинулся через Арденны к Динану, а затем, совершив переход по тылам 2-й армии фон Бюлова, вступил в сражение на стыке между войсками фон Бюлова и 1-й армией фон Клука, значительно усилив своей маневренной массой правый фланг, там, где тот пробивался мимо Монса на Ле Като и Париж. Стрелы на картах показывают, что перед тем, как 31 августа впервые ввязаться в серьезные бои, первый кавалерийский корпус прошел 160 миль, а если учесть, что приходилось иногда отклоняться от маршрута, то путь фактически превышал 200 миль. С 17 по 20 число Гудериан оставался в Динане вместе с 5-й кавалерийской дивизией и таким образом был свидетелем того, как огромная масса кавалерии, пехоты, артиллерии и обозов стройными колоннами в безукоризненном порядке проходила по извилистым дорогам и переправлялась через Маас – зрелище, которое вызвало бы восторг и у менее впечатлительного по отношению к военному делу ума, но у Гудериана оставило неизгладимое впечатление четкой работы тыловых служб, благодаря которой удалось организовать передвижение по трудной местности такого большого количества войск. Его отряду приходилось передвигаться на гораздо большие расстояния, чем остальным подразделениям дивизии, ведь в нем возникала постоянная нужда, его то и дело передавали из одной дивизии в другую. Зачастую использование отряда оказывалось неэффективным, но не по его вине: либо не давались ясные и четкие приказы, либо его посылали на задания, выполнение которых не требовало обеспечения радиосвязью. И солдаты, и лошади радиотехнического взвода, таскавшие фургоны с тяжелой аппаратурой дальней связи, имевшей радиус действия в 150 миль, вскоре выбились из сил. На их долю выпало больше дорожных мытарств, чем остальным частям 1-й и 2-й армий, также немало измотанным долгими переходами.

В целом, германская кавалерия оказалась в затруднительном положении. 2-й кавалерийский корпус, наступавший по Бельгии в качестве флангового охранения 1-й армии, вскоре начал жаловаться на нехватку фуража, а 12 августа встретил серьезное сопротивление противника у Гаэлена. Плотный пулеметный и ружейный огонь слабых бельгийских отрядов косил кавалеристов как траву. Никогда больше германская кавалерия не сможет наступать с такой беспечной самоуверенностью и отвагой, как делала это в начале войны, хотя ее репутация грозной боевой силы продержится несколько дольше. 31 августа, когда 5-я французская армия продолжала удерживать позиции южнее реки Сер, а британские экспедиционные силы отступили, между ними образовалась брешь. Радиограмма из штаба 2-й армии предписывала Рихтгофену устремиться в эту брешь, повернуть на восток и захватить позиции между Суассоном и Воксальоном, перерезав пути отступления 5-й французской армии. Именно благодаря радиосвязи французы узнали о приказе почти одновременно с Рихтгофеном. Радиообмен между немецкими штабами зачастую шел открытым текстом, но даже если был зашифрован, это не помогало, так как французы расшифровали код немцев через сорок восемь часов после начала войны. Таким образом, Гудериан невольно выковал двустороннее оружие, поскольку защите информации, передаваемой по радио, уделялось тогда очень мало внимания.