После кинопроб Андро вернулся из Лондона крайне недовольный. Директор со стороны «Минервы», сдержанный, замкнутый и независимый человек по имени Сэм Фокс, выразил свое мнение по поводу исполнителей двух главных ролей — Дэвида Балфора и Катрионы Друммонд, однако его выбор совершенно не устраивал Андро, и он, прихватив видеозаписи кинопроб, чтобы представить их на суд Изабель, вылетел в Эдинбург.

— Андрина Гордон в роли Катрионы меня вполне устраивает, — объяснял он, вставляя кассету в видеомагнитофон их подвальной студии. — В жизни она едва ли является образчиком хайлэндской непорочности, но достаточно талантлива, чтобы изобразить невинность, и, вот увидишь, она блестяще сыграет Катриону. К тому же у нее почти идеальный акцент, даже без всяких звукорежиссерских ухищрений. Но, если хочешь знать мое мнение, то выбор Сэмом исполнителя роли Дэвида — типичный пример американской самонадеянности. Вот взгляни.

Изабель покрутила ручку, и на экране монитора ожило изображение симпатичного темноволосого юноши. Марк Соль был совсем молодым английским актером, но уже добился большой известности, сыграв в телесериале, где ему досталась роль избалованного, закомплексованного папенькиного сынка, ненадежного, непостоянного и отличающегося непостижимой наивностью в отношениях с противоположным полом. Он обладал всеми необходимыми качествами, позволявшими надеяться, что он успешно сыграет Дэвида Балфора, за исключением голоса, точнее, произношения, которое было однозначно, бесспорно и категорически английским, слишком английским!

— Ему никогда не удастся добиться нужного акцента, пусть он хоть из кожи вон лезет, — уверял Андро, раздражая Изабель тем, что непрерывно морщился, дергался и всеми доступными способами выражал нетерпение и досаду. — Я встречался с ним — он никуда не годится. Можешь себе представить, явился на интервью вместе с мамашей? Парню девятнадцать лет! Сэм Фокс считает, что его внешние данные соответствуют роли, а акцент — дело наживное, но я в этом сомневаюсь. Очень сомневаюсь!

— Если бы ты поменьше суетился и не создавал столько шума, то я могла бы составить свое мнение, — буркнула Изабель, вглядываясь в экран. — Почему бы тебе не подняться наверх и не приготовить чай, а я тем временем просмотрю материал в спокойной обстановке?

Недовольно бурча, Андро поплелся наверх, но, вернувшись, мгновенно пришел в ярость, услыхав, как Изабель по телефону убежденно говорит Сэму Фоксу:

— Я согласна с вами, Сэм. Марк Соль выглядит потрясающе. Как раз нужная смесь застенчивости и интеллигентности. А что говорит звукорежиссер?

— Господи Иисусе! — взревел Андро, расплескивая чай по видеомагнитофону. — Ты не можешь его утвердить! Он женоподобный, оцепенелый, невосприимчивый англичанин!

— Одну минуту, Сэм, — сказала в трубку Изабель и повернулась к Андро: — Поосторожней, дорогой, не надо так явно демонстрировать свою ксенофобию.

— Это не ксенофобия! — взвился Андро. — Это художественная, профессиональная оценка — мое резюме, понятно? Мальчишка все испортит, поверь мне на слово.

— Да, Сэм, отличная идея, так и сделайте, — кивнула Изабель, соглашаясь с предложением, сделанным на другом конце провода. — Жду известий от вас.

Она положила трубку и снова повернулась к Андро:

— Сэм собирается попросить звукорежиссера поработать с Марком и после этого устроить еще одну звукозапись, но я думаю, что в любом случае этот парень — то, что нужно. У него есть харизма, несмотря на то, что он совсем еще мальчик.

Андро был вне себя.

— Харизма! У этой пресной лепешки? Да этот юнец — просто шут гороховый. Он провалит нам весь фильм!

Изабель задумчиво посмотрела на него.

— Мы устроим еще одну пробу, — упорствовала она, — и тогда решим окончательно. Ты настоял на своем с Андриной Гордон, Андро. Не можешь же ты каждый раз выигрывать.

В глубине души Изабель подозревала, что Андро считал смуглого, красивого Марка Соля слишком опасным конкурентом. Он претендовал на то, чтобы самому в роли Алана Брека стать главным романтическим героем фильма, и не мог примириться с тем, что лавры, которые он приготовил для себя, стяжает какой-то малоизвестный юнец.

— Имя Андрина — женский эквивалент Андро, не правда ли? — мстительно ухмыльнулся Андро. — Может быть, это судьба сводит нас с ней? Как ты думаешь, Иззи, дорогая?

— Я думаю, что тебе следует побольше заниматься своей собственной ролью, герой-любовник, — ехидно напомнила Изабель. — Такой красавец мужчина, как ты, должен сыграть на самом высоком уровне.

— Я так рада, что вы смогли прийти к нам сегодня, накануне пасхальных каникул, — сказала Фелисити, принимая плащ Катрионы и вешая его в гардеробной просторного дома Финли. — Я должна принести вам свои извинения и хочу сделать это как можно скорее.

— Извинения? — повторила Катриона, разыгрывая неведение. — За что?

Фелисити начала подниматься по лестнице, полуобернувшись к своей гостье:

— Я скажу вам после того, как мы немного выпьем. Брюса еще нет дома, дети заняты уроками, так что у нас до ужина еще есть полчасика или около того. Других гостей не будет. Надеюсь, вы не обиделись, что мы пригласили вас на обычный семейный ужин.

— Наоборот, я очень довольна, — заверила ее Катриона. — Уехав из дому, я ужасно скучаю по семейным трапезам и домашней еде.

— Сюда, пожалуйста, — Фелисити распахнула двери в гостиную.

В очаг в стиле Адама был умело вмонтирован газовый камин, в котором сейчас поблескивало уютное, ровное пламя. Огромный букет нарциссов, стоящий на столике возле дивана, радовал и глаза, и обоняние. Обитая ситцем пастельных тонов комната, украшенная современными натюрмортами, сияла свежестью и весельем. Катриона уже была здесь, но тогда гостиная была полна людей и назойливой трескотни, сейчас же здесь было светло, тихо и уютно.

— Какая прелестная комната, — искренне одобрила Катриона. — У вас прекрасный вкус.

— Господи, неужели вы и вправду так считаете? — воскликнула польщенная Фелисити. — Просто я люблю яркие краски, вот и все. Боюсь, что и мне самой не хватает полутонов. — Сине-зеленые брюки и ярко-желтый кашемировый свитер Фелисити подтверждали эту характеристику. Рядом с ней Катриона в простом серо-розовом одеянии сразу почувствовала себя довольно бесцветной. — Что мы будем пить? Виски, джин или, может быть, вино? У меня есть охлажденное «Шабли».

— Это именно то, что нужно, — подтвердила Катриона, устраиваясь в предложенном ей уголке дивана. — Но все-таки я до сих пор не понимаю, за что вы должны передо мной извиняться.

— За то, что была подозрительной старой коровой, вот за что, — как ни в чем не бывало объяснила Фелисити, наливая вино в бокалы на высоких ножках. — За то, что смотрела не в ту сторону, куда нужно было смотреть.

— Если имеется в виду подозрение о моей связи с Брюсом, тогда все о’кей, извинения принимаются, — засмеялась Катриона и взяла из рук хозяйки бокал. — И если сегодня вы пригласили меня в виде компенсации, тогда я, пожалуй, отчасти могу даже радоваться тому, что вы подозревали именно меня.

— Вы еще не видели мою семейку во всей красе. Но должна сказать, вы на удивление спокойно отнеслись к тому, что на вас едва не наклеили ярлык дурной женщины, — заметила Фелисити, усаживаясь на другой конец дивана. — А кстати, откуда вы вообще знаете, что я вас подозревала? Неужели это было так заметно?

— Нет, — усмехнулась Катриона, — просто мне рассказала Элизабет.

— Болтливая старая гусыня! — возмутилась Фелисити. — Как она могла!

— Не сердитесь на нее, — поспешно заступилась Катриона. — Между прочим, она говорит, что вы — чистое золото.

— В самом деле? — Фелисити немного смягчилась. — Ну ладно, что ни делается, все к лучшему.

— По крайней мере теперь мы обе знаем, что думаем друг о друге, — сказала Катриона, — то есть если вы уже не видите во мне падшую женщину.

— Конечно, нет, но, вынуждена признаться, вы для меня все еще загадка.