- Невместно женщине с мужчинами за одним столом бражничать, - сказала помещица заученную фразу.

   - Это не хмельное. Это безал... фруктовый напиток. Сладкий.

   Анна пригубила чуть лимонаду и удовлетворённо зажмурилась.

   - Хороший напиток. В нос только шибает.

   Наконец и уху Саша разлил по тарелкам. Анна почему-то не начинала есть, поглядывая то на одного, то на другого. Слава сообразил и сразу же перекрестился:

   - Ну, приступим, помоляся. Вы, Анна Ефимовна, кушайте. У нас тут без патриархальных церемоний, а молитву каждый про себя читает.

   Ели молча. Анна - не наклонялась над тарелкой, а подносила ложку ко рту, держа под ней ломтик хлеба. Потом Ярослав решил поухаживать за дамой, забрал у неё суповую тарелку, а подал другую, с хорошим куском отварной рыбы. За что заслужил благодарный взгляд женщины.

   - Добрая у вас уха получилась. Мужики-то все на поле нынче, некому рыбки наловить. А что это за овощ у вас?

   - А, - догадался Слава, - это картофель. Сиречь, земляное яблоко.

   - Так оно же ядовитое? И батюшка наш анафемой его называл!

   - Оно ядовитое оттого, что неправильно готовили. У картошки съедобные корешки, а отнюдь не вершки, как некоторые считают.

   - Картошка - второй хлеб, - добавил Саша многозначительно, - спасение крестьянства.

   Ему очень хотелось произвести впечатление, но он не знал, на какую тему говорить, и вообще, как себя вести. Кроме того, по тем взглядам, что изредка бросала Анна на Ярослава, становилось понятно, куда будут направлены её симпатии.

   Для дальнейшего ублажения гостьи и фиксации достигнутого успеха, подали на стол чаю с шоколадными конфетами, чем окончательно смутили женщину. Костя заметил, что она вела за столом очень деликатно.

   - Анна Ефимовна, - продолжил Костя, - Мы несколько сбились со счёта в днях в своём путешествии, да и у схизматиков счёт иной. Не подскажите ли, который нынче день?

   - Так Спас завтра*, - ответила Анна.

   - А год какой? - с нетерпением спросил Ярослав.

   - Двести тридцать третий, ой, тысяча семьсот двадцать пятый, - она смущённо улыбнулась. - Батюшка у нас старенький, он всё по-прежнему считает. Сам никак к новому счёту не привыкнет, и нас путает. А что, у схизматиков не так разве?

   _______ ________ _

   ^{* - Медовый Спас - 1 августа, начало Успенского поста.}

   - Схизматики разные бывают, - пояснил Слава, - у некоторых из них лета числят вовсе на наше не похоже.

   Саша в это время пытался соотнести Спаса с привычным ему календарём, у него ничего не получалось. Поняв, что сейчас это самый простой способ сойти с ума, забросил это занятие.

   - А вы, видно, в самых разных краях бывали? Ой, что это я.

   Анна встала, поклонилась неглубоким поклоном, почему-то в сторону Кости, и сказала:

   - Спасибо вам за хлеб, за соль. Засиделась я с вами.

   - Куда же вы спешите, Анна Ефимовна?

   - С девками по ягоды пошла, сейчас самое время малину брать. А оне, как без пригляду, так никакой ягоды не возьмут. А вас, судари, милости прошу к нам в дом. Негоже, как татям, в лесу хорониться, и обо мне что люди подумают?

   - Э-э-э-э, Анна Ефимовна, тут дело деликатное. Наши одежды и кое-какие вещи могут привести в смущение людей. А там, по недомыслию, донесут ненароком, а мы не хотели бы доставлять вам беспокойства.

   Она немного подумала и сказала:

   - Я пришлю человека, он немой, ничего никому не скажет.

   - Герасим что ли? - встрял Саша.

   - Да, Герасим, а вы откуда знаете?

   - Так просто подумалось.

   Про Муму он деликатно промолчал.

   - И одёжу я вам тоже присмотрю, - добавила Анна.

   Всегда подозрительный Костя подумал: "А неспроста ли это жу-жу?", но, тем не менее, сообразил кулёк, насыпал конфет и всучил ей чуть ли не силком.

   После ухода Анны, Ярослав сказал:

   - Почти триста лет, а?

   - Мне похрен скока лет, я в дикости прозябать не хочу! Унитазов нет, туалетной бумаги нет, автомобилей нет, нет даже парового двигателя! - воскликнул Саша. - Электричества нет, промежуточного патрона нет, и вообще!!! патронов, как таковых - нет! Химии нет, водки - и той нет! Как жить во тьме веков, если мы даже по-русски толком не можем разговаривать! Поелику, понеже, вельми паки, паки, иже херувимы!

   В его голосе сквозило нешуточное отчаяние, он горько рассмеялся и склонил голову на колени. Сквозь листву проник луч тёплого летнего солнца и отразился на блестящей лысине. Хотя, надо признать, Саша был не вполне прав: Анна говорила вполне по-человечьи, а из всяких старорежимных слов сказало только одно: "впусте".

   - Застарелая и неистребимая болезнь нашей вшивой интеллигенции, - сказал Костя с насмешкой, - в том, что она всегда во всём права. Но делать ничего не может, не хочет и не умеет. Нет, одно дело она умеет делать очень хорошо - это жаловаться на что-нибудь.

   Поморщился, а потом спросил:

   - На кой хрен ты к тому истукану полез, кровью его мазать?

   - К-к-какому истукану? - по лицу Саши было видно, что он искренне не понимает, о чём идёт речь. Он обернулся с вопросительным взглядом к Славе.

   - Да-да, - подтвердил тот, - пляски ещё всякие шаманские плясал. Мы думали, ты повыёживаться хотел, поглумиться, так сказать, над святынями. С вас, болотных, такое станется. То сношаетесь в музее, то в храме оргии устраиваете.

   У Ярослава, похоже, прорвалось давно накопившееся раздражение, тем более, что Саша как-то имел неосторожность при нём, пусть даже и в шутку, одобрительно отозваться о любителях подобных перформансов и инсталляций. Теперь Ярослав высказывал всё, что думал, свалив в кучу всё, сразу, и без разбору, не забыв и приглашение Саши выйти на Болотную площадь. В тот раз Слава просто послал его с резкой отповедью, сказав: "Мне некогда по Болотным шариться, мне на жизнь зарабатывать надо".

   - Вы хоть расскажите, что было-то, - взвыл Саша, - что вы взъелись на меня? Мы ж не пили, мы ж трезвые были, что-то мне рассказываете, а я ничего не понимаю!

   Костя подробно, поминутно рассказал Саше, как всё происходило, с момента остановки машины в лесу.

   - За что мне, господи, такое наказание небесное? И что, так и было? Я что, как обкуренный был? - Саша тщетно пытался увидеть хоть бы след насмешки в глазах приятелей, но они были абсолютно серьёзны.

   - Был, - подтвердил Ярослав, - и, кстати, что за хрень ты в руках крутил вчера вечером? Не от неё ли все наши беды? Я у тебя такой штучки раньше не видел.

   После краткой реконструкции вчерашних событий все сошлись на том, что Саша всё-таки что-то в руках крутил, и это что-то было связкой светлых, по всей вероятности костяных, пластинок. Минут через сорок, изнурённые бесплодными поисками злополучного артефакта, он свалились на траву.

   - Как сквозь землю провалились, - резюмировал Константин, в последний раз выворачивая наизнанку Сашину куртку, - и ведь, главное, как вчера всех накрыло. Про зайца даже и не вспомнили вечером!

   - Что делать-то будем? - спросил Ярослав. - Кстати, Саша, не всё так и плохо в мире. Имперская Академия наук на ноги становится, Кант ещё жив, жив Эйлер, Яков Брюс, Карл Линней. Ньютон и братья Бернулли, правда, при смерти, зато Даниил Иваныч Бернулли в Питере сейчас. Недавно помер Лейбниц, известно слов "интеграл", дифференциальные уравнения люди решают. Михайло Ломоносов и Виноградов уже в возраст вошли, скоро в Европу поедут учиться, жив Гюйгенс, а химик Глаубер давно уже изобрёл азотную и соляную кислоты. На престоле барынька Екатерина, скоро помрёт. Года через два.

   - Может с будущим царём закорешиться? - спросил Саша.

   - Так тебя к царю и допустили. Сейчас его Меньшиков возле себя держит, а позже - Долгорукие. Те вообще никого к нему не подпускали.

   Саша вскочил и начал нервно ходить вокруг дуба, потом сказал: