Впрочем, некоторые правонарушения кажутся странными, и их мотивация не всегда понятна. Потомственный дворянин штабс-капитан Николай Петрович Плешивцов был оштрафован в 1800 году «за хождение не в должной одежде за реку Урал»{1237}. А прапорщик Андрей Данилович Тебердин, выслужившийся из солдатских детей, в 1783 году попал под суд «за безобразное хождение по крепости в мундире и при шпаге, с навешанными на себя ведрами и коромыслом, граблями, лопаткой и лаптями, онучами и армяков»{1238}.
Насилие в отношении гражданских лиц часто сводилось к вымогательству денег, прогонных подвод, угощения и тому подобному. Однако при этом нами выявлено только три случая воровства офицерами имущества и денег. Наиболее характерный в этом отношении случай имел место в 1774 году. Остзейский дворянин Отто Безейкин, покупая у торговца нательные золотые кресты, затеял спор, во время которого незаметно снял и спрятал один крест. Второй раз он попал под следствие в 1781 году за продажу украденного его денщиком кованого колеса и «за открытие дурными своими примерами поводу денщику своему к воровству»{1239}.
Значительно чаще офицеры участвовали в расхищении казенного имущества, денег, провианта и прочего. Всего известно около тридцати примеров. Такие способы хищения казенного имущества, как подлог или искажение отчетности, требовали сложных и выверенных действий, поэтому к ним прибегали нечасто. Всего выявлено семь таких случаев, причем их фигурантами были лишь два офицера. Например, Василий Иванович Тихомиров, служивший в 1780-е годы подпоручиком в Оренбургском драгунском полку, под судом был трижды: в первый раз — за фальсификацию приходно-расходной книги, во второй — за хищение казенных денег, а в третий — «в подговоре подписчика в книге под статьями неведомого человека»{1240}.
Распространенным правонарушением была продажа казенного вина, предназначенного для раздачи «порционами» подчиненным. Уличенных в этом офицеров судили за «кормчество». Элис Кимерлинг Виртшафтер в статье, посвященной военному законодательству и российской армии в 1796–1855 годах, отмечает, что экономические условия и нарушение воинской дисциплины были основными причинами конфликтов между офицерами и солдатами{1241}. Историк видит причину экономических злоупотреблений исключительно в несовершенстве системы снабжения армии.
И, наконец, только пять судебных разбирательств были связаны с сексуальными преступлениями. Малочисленность подобных случаев, по-видимому, объясняется тем, что основанная масса подобных преступлений подпадала под церковную юрисдикцию.
Виды наказаний
Рассмотрим наказания, которые налагались полковыми кригсрехтами в соответствии с действующим военным законодательством. Из 204 случаев применения санкций в отношении нарушителей в 84 случаях речь шла лишь об аресте. При этом срок заключения, как правило, не превышал двух месяцев. Лишь в отношении трех человек срок ареста превысил два месяца. Срок ареста в один месяц был применен в 29 случаях. Самым распространенным сроком, назначавшимся командованием и асессорами полковых кригсрехтов, было недельное заключение. Этот срок был назначен в 18 случаях. Отметим, что в 14 случаях из 16 арест был связан с ограничением в пище — «с посажением на хлеб и воду». Интересно, что в 4 случаях арест не освобождал офицеров от командования вверенными им подразделениями. И, наконец, в 21 судебном решении ни слова не говорится о сроке ареста.
Реже, чем арест, — а именно в 42 случаях — в качестве наказания применялось временное разжалование. Сюда же относятся случаи, когда в приговор была внесена статья о том, что нарушитель должен быть обойден очередным чином.
Обращает на себя внимание то, что разжалование в рядовые квалифицировалось судами как наиболее суровая мера наказания, поскольку из формулярных списков известны лишь 2 случая, когда полковые суды вынесли смертные приговоры. После конфирмации в Генеральном кригсрехте оба решения были заменены разжалованием в рядовые, но с правом выслуги в офицерский чин. Капитан Оренбургского драгунского полка Федор Иванович фон Галлер, происходивший из шведских дворян, в 1768 году был обвинен в «заборе у сидельца за проданную соль казенных денег 150 рублей, равно в ругательстве и битии по щекам, без всякой причины, сидельца помощника и в держании под арестом и вымогательстве французской водки». В результате судебного разбирательства было решено его от «смертной казни избавить, а вместо того написать на год в рядовые»{1242}. Вторым преступником, приговоренным к повешению, был уже упомянутый капитан Степан Романович Халютин. Однако смертный приговор последовал не за упомянутое выше «зверское поведение», а за военное преступление. Как сказано в деле, он
…в противность комендантского запрещения отпускал флейтщиков Никитина Евстифеева и барабанщика Осипова в новый год в форштадт для поздравления барабанным боем, которые, будучи там, вдались в пьянство, а по штрафовании комендантом тех барабанщиков и флейтщиков за ту их из форштадта отлучку, вышедши на крыльцо оный Халютин выговаривал им за что де дали де себя бить через что подал явный пример, дабы нижние чины начальнику не повиновались. Не допускал капитана Елагина по повелению коменданта себя арестовать, при приходе коменданта в его Халютина покои для объявления ареста к оскорблению коменданта, называл коменданта государственным вором, а по делу не доказывал, в пренебрежении законов ударил коменданта в бороду, когда пришли с комендантом караульные офицеры и солдаты для взятия его Халютина под арест, не только противился но и угрожал приготовленной на такой случай обнаженной саблей изрубить кто приступится, а при всем том при выходе его коменданта произносил вслед ему ругательные слова.
В приговоре же было отмечено:
…за выше писанные его преступления по силе воинских 22 (оскорбление командира), 24 (вооруженное сопротивление приказам командира), 27 (намеренное уклонение от выполнение приказа), 36 (обнажение оружие в присутствии начальства), 65 (хищение казенных денег), и 191 (крупная кража) артикулов уложения 7-й главы 31-го пункта лишить чинов и дворянского достоинства, учинить ему смертную казнь, повесить его при всем полку, но сообразуясь с высочайшим ее императорского величества ко всем падшим милосердия избавить. Однако же отобрать у него на чины патента, написать в рядовые на полгода и по не престарелым его летам определить в полевые полки{1243}.
В 22 случаях в отношении правонарушителей была применена не одна, а несколько мер воздействия. Арест, например, часто сопровождался внеочередным назначением в караул (11 случаев), а вычет из жалованья с целью компенсации материального ущерба — строжайшим выговором.
В 1764 году была издана так называемая Полковничья инструкция. В соответствии с ее положениями основными наказаниями для офицеров становятся: 1) выговор при собрании других офицеров;
2) командирование на караул или в другую службу «не в очередь»; арест с исправлением должности; 4) «арест же в квартире или в палатке без всякого должности исправления»; 5) «арест за профоса и содержание ж на палочном карауле»[197]; 6) «хождение пешком за фронтом во время похода»{1244}. Решения, принятые полковыми судами Оренбургского корпуса, свидетельствуют, что подобные санкции применялись задолго до 1764 года. По-видимому, правительство Екатерины II лишь узаконило судебную практику полковых кригсрехтов. Вместе с тем Джон Кип считает, что смягчение наказаний в Полковничьей инструкции 1764 года по сравнению с нормами Артикула 1715 года в целом соответствовало просвещенной манере правления Екатерины II{1245}.