— Мне надо увидеть Джейсона Траверса, — объяснил я ей.

Она вызывающе состроила недовольную гримасу:

— Он занят!

— Догадываюсь, что он очень занят, — согласился я, неторопливо осматривая ее с головы до ног, — и, несомненно, будет очень занят и дальше. А пока что я зайду и побеседую с ним.

— Если вы сейчас ворветесь к нему, — пронзительно предупредила она, — то он может вас прибить.

— Готов рискнуть! — храбро отозвался я.

— Я вас не впущу. — Она положила ладони на бедра, раздвинула ноги, принимая стойку, сделала глубокий, решительный вздох. Ясно, что у меня почти не оставалось времени. Бомбы готовы были взорваться в любой момент.

Я взял ее обеими руками за талию, приподнял примерно на шесть футов в воздух, потом повернулся и опустил ее позади себя на крыльцо.

— Что вы себе позволяете?! — завопила она. — Мерзкий ублюдок!

— Если вам здесь надоест, — сказал я ей, — вы всегда можете попытаться дозвониться в эту дверь. — И захлопнул ее перед самым носом блондинки.

Вход в гостиную был из ближайшей ко мне комнаты. У меня не было представления, где расположены спальни, и я не намеревался инспектировать их по одной. В любом случае мне представлялось, что, рано или поздно, Траверса станет разбирать любопытство. А в гостиной имелся бар. Поэтому я налил себе спиртного и совсем было собирался добавить в бокал кусочки льда, когда в дверь начали названивать. Примерно минуту спустя я услышал, как кто-то прошел по передней комнате босиком, потом шаги вдруг остановились. Можно предположить, что шедший заметил, что в гостиной горит свет.

В комнату он пробрался очень медленно, напряженно всматриваясь, будто решая, что станет делать, если в дом вломился грабитель. И как отнесется пресса, если он не будет вести себя как герой…

— Вы! — воскликнул он булькающим голосом. — Тогда какой дьявол названивает в дверь?!

— Не знаю, как ее зовут, — ответил я, не задумываясь. — Но она та самая женщина, у которой возникают проблемы, когда она пытается стоять прямо, если только все время не отводит плечи назад.

— О Господи!

Он чуть ли не выбежал из комнаты. Несколькими секундами позже я услышал визгливый женский голос, а потом и его, низкий и успокаивающий. Потом голоса удалились и все стихло, а спустя некоторое время Траверс возвратился в комнату. На нем был короткий махровый халат с завязанным поясом. Волосы все еще оставались всклокоченными. Он налил себе выпить, потом свирепо и агрессивно уставился на меня.

— Не смейте что-нибудь затевать, Холман! — отрывисто предостерег он. — Ну ладно, тот трюк с тележкой для спиртного вы проделали весьма ловко, застав меня врасплох. Но в следующий раз все будет иначе. — Он выпрямился, держа в руке стакан, сжал губы в прямую полоску. — Искалечу вас на всю жизнь!

— Я запомнил эту фразу, потому что видел ваш фильм, — заметил я. — Вы играли в нем скверно.

Он чуть не поперхнулся глотком шотландского виски:

— И вообще, какого черта вам понадобилось от меня среди ночи?

— Почему вы позвонили Ларсену после моего ухода?

— Потому что подумал — вам скоро влетит, — фыркнул он. — Понадеялся, что он приготовит для вас настоящий комитет для достойной встречи. Но он, очевидно, не успел этого сделать, иначе вы бы здесь не околачивались.

— Он недурно встретил меня, — сообщил я. — Можно сказать, с распростертыми объятиями. Кстати, Глория Клюн чувствует себя отлично. Я ее сегодня видел.

— Вот как? — Его лицо просветлело. — Где же вы ее видели?

— Хочу кое-что пояснить, — продолжал я. — Вам больше не придется беспокоиться о том, что студия «Стеллар» может воспользоваться положением о моральной стороне дела.

— Могу больше не беспокоиться? — Это его явно озадачило. — О чем, черт возьми, вы сейчас бормочете?

— О том, что вам не придется снимать новый фильм для студии «Стеллар», — объяснил я.

— Ах, потрясающе! — Он закатил глаза к небу. — Значит, теперь вы сами превратились в гениального организатора и устроителя в области кинопроизводства. О’кей, начальник, на кого же теперь я стану работать?

— На Дена Ларсена, — объявил я.

Сначала вроде бы до него не дошло. Но потом по изменившемуся выражению его лица стало ясно, что он начинает проникаться этой идеей.

— Почему Ларсен решил, что я когда-нибудь стану работать на него? — спросил он подавленно.

— Он сказал, а я это повторяю дословно, что, поскольку вы оказались достаточно глупым и поделились с ним своим беспокойством по поводу собственной репутации, вы тем самым добровольно отдали себя в его руки. Если студия «Стеллар» не откажется от этого проекта, то он направит ей детальное описание предшествующей жизни Глории, где будете фигурировать и вы. Он убежден, что они умоют руки после того, как узнают всю подноготную этой истории.

— Подонок! — произнес он глухим голосом. — И он ведь пойдет на это! Пойдет! Вы понимаете, что это означает, Холман? — Тембр его голоса подскочил на пол-октавы. — Мне конец! Он принудит меня подписать пожизненный контракт или выкинет что-нибудь и похуже!

— Несомненно, — подбадривающе поддержал я это его предположение.

— Так какого же лешего я теперь могу поделать? — Он невесело рассмеялся. — Кроме возможности броситься с ближайшей скалы.

— Выход можно найти, — заметил я.

— Как? — Его лицо покрылось испариной. — Какой выход?

— Он вам, правда, не понравится.

— Наплевать, понравится или не понравится! Говорите, что вы имеете в виду!

— Если мы сумеем как-то привязать Ларсена к убийству Вилли Шульца, — ответил я, — тогда, возможно, мы сможем договориться.

— Мне это не по душе, — сразу отреагировал он. — Но продолжайте.

— Если мы сможем определенно доказать, что Ларсен достаточно замешан в деле, и таким образом поставить его в затруднительное положение перед полицией, тогда договоримся, — развивал я свою мысль дальше. — Например, забудем о том, что знаем, а он откажется от своей идеи финансировать фильм.

— Ладно, — нехотя согласился он. — Но что для этого нужно?

— Полагаю, вы можете способствовать этому, — сказал я.

Его взгляд медленно тускнел.

— Каким образом? — хрипло спросил он.

— Пока еще не знаю, — откровенно признался я. — Но если я попрошу вас кое-что сделать, вы пойдете на это?

— Я сделаю все, что угодно, чтобы вырваться из нежных объятий Ларсена, — решительно пообещал он. — Послушайте! Готов даже отказаться от баб…

— Надеюсь, такой жертвы не понадобится, — торжественно произнес я.

— Я тоже на это надеюсь. — Он заморгал. — Это напомнило мне кое о чем. Если вы сейчас не очень заняты, Холман, то, может быть, вы продолжите… то… кхе… что я только что прервал?

— Вы насчет русалки из Малибу?

— Да! — Он натужно засмеялся. — Поймите, мне это нравится, так что не поймите меня превратно. Но эта дама ненасытная!

— Простите, — отказался я. — Но она не в моем вкусе.

— И не в моем тоже, — мрачно признался он. — Но сейчас как раз такой момент, когда вы могли бы это проверить. — Траверс горестно вздохнул. — Ну, думаю, мне следует вернуться к ней и опять обнажить клинок. Обнажить клинок!.. — Он еще сильнее закатил глаза. — Что это за дурацкая хохма?

— Может быть, ее разочарование оказалось безутешным и она уже выбросилась из окна? — пошутил я. — Как бы там ни было, я вам позвоню завтра в течение дня.

— Говорите только громче и отчетливее, — попросил он с несчастным видом. — Думаю, что к тому времени я сильно сдам.

Я покинул Траверса, предоставив его злодейке судьбе, которой он страшился почище смерти, и направился к своей машине.

Поездка до дома дала мне возможность поразмыслить над всем происходящим, но толку от этого было мало. Домой я попал только после полуночи и сразу прошел в гостиную. Моя Дороти Ламур все еще сидела на диване, закутанная в то же большое банное полотенце, и читала все тот же дурацкий журнал.

— Хай! — Она опустила очки на кончик носа и посмотрела на меня поверх оправы. — Ты ужасно долго отсутствовал. Я надеялась, что ты вообще околел.