Между тем последние лучи света погасли на западе, а полная луна, появившись с востока, льёт тихий свет на окрестные горы и долины. Мёртвая тишина воцарилась кругом и только тихо журчат волны реки да изредка стукнет полуночник или гукнет дикий козёл. Приближается полночь, и всё спит сном тихим, спокойным.
Солдаты давно уже улеглись вокруг костра, который чуть тлеет в темноте деревьев, но сон бежит от моих глаз… Казалось так бы всё смотрел и любовался чудной ночью…
Однако дневная усталость берёт своё, сон мало-помалу смыкает глаза, и только холод раннего утра заставляет вновь очнуться. На востоке уже занимается заря нового дня, и одна за другой просыпаются птицы: бекас ранее всех закружился опять в вышине, камышевка и камчатский соловей. (Lusciola kamtschatkensis) начали еще в полусвете свои песни, закуковала кукушка, журавли кричат не умолкая, задребезжала курочка, токует фазан… и все эти певцы вместе с другими, мало-помалу просыпающимися пташками, общим хором приветствуют восход солнца и начало весеннего, радостного дня.
В общих чертах результат моего исследования бассейна Сиян-хэ был тот, что хотя долина этой реки, за исключением её низовьев, имеет большей частью луговой характер и почву чернозёмную, но, по всему вероятию, она подвергается затоплению во время сильных дождей, следовательно, негодна для возделывания. Подтверждением этому служит ещё и то обстоятельство, что здесь очень мало китайских фанз, между тем как их довольно много в горах, по долинам небольших речек, впадающих в Сиян-хэ. Здесь же, равно как и на пологих скатах гор, окаймляющих главную реку, встречается много мест, удобных для возделывания после предварительной расчистки лесов, но, конечно, заселение подобных местностей в настоящее время не может, да и не должно быть производимо, так как степная полоса между Ханкой и рекой Суйфуном представляет несравненно более удобств для подобной цели.
Однако бассейн Сиян-хэ имеет и в настоящее время большую важность в том отношении, что может снабжать, да и теперь уже снабжает, лесом наши поселения, лежащие на западном берегу озера Ханка. Конечно, Сиян-хэ по причине своей быстроты не совсем удобна для сплава по ней брёвен, но, однако, этот сплав возможен, хотя довольно затруднителен и во всяком случае только этим путём лес может доставляться к месту своего назначения, так как о сухопутной его перевозке даже зимой нечего и думать. Других путей сообщений, кроме вьючных, часто едва приметных тропинок, здесь не существует, а единственная тележная дорога, уже достаточно проторённая, идёт по окраине гор, невдалеке от самого Ханка и соединяет поселения на северном берегу озера с теми, которые лежат на западной и юго-западной его стороне.
По окончании исследования бассейна Сиян-хэ я приступил в начале июня, согласно своей служебной программе, к съёмке и промеру реки Лэфу, впадающей в южную оконечность озера Ханка. Здесь нужно было решить окончательно вопрос: возможно ли пароходное плавание вверх по этой реке до впадения в неё слева Сахэзы, так как в подобном случае представлялась бы возможность проложить от устья последней реки отличную сухопутную дорогу к Суйфуну, следовательно, избегнуть болот реки Mo, через которые проходит настоящая дорога, направляющаяся от юго-западного берега озера Ханка.
Шесть гребцов солдат и лодка были к моим услугам на посту Камень-Рыболов, а потому, оставив здесь своих вьючных лошадей и выбрав тихий день, я отправился напрямик через южную оконечность озера Ханка к устью Лэфу, до которой отсюда около 60 вёрст.
Более трёх недель было употреблено мною на исследование Лэфу, и так как вопрос о возможности здесь пароходного плавания был до сего времени спорным, то, чтобы дать понятие об его решении и о самом характере этой реки, я выпишу здесь несколько страниц из своего служебного отчёта.
«Весь южный берег озера Ханка, начиная от утёсистого мыса, носящего название Камень-Рыболов, вплоть до устья Лэфу, представляет одно сплошное, топкое и решительно недоступное болото, поросшее тростником, так что название Камышёвой бухты, данное обширному заливу, здесь находящемуся, придумано как нельзя более удачно.
Только на юго-западной оконечности Камышёвой бухты одиноко среди болот стоит небольшая и невысокая горка, против которой лежит устье реки Лэфу [170], имеющей здесь 40-50 сажен [80-100 м] ширины и значительную глубину. Вскоре затем встречается довольно большое озеро [171] (версты четыре в длину и около двух в ширину), через которое проходит Лэфу, разбиваясь при своём в него впадении на две протоки, из коих каждая глубока и удобна для плавания пароходов. Само озеро неглубоко и на поперечном промере везде дало одинаковую глубину в 6 футов [1,8 м].
В дальнейших частях нижнего течения Лэфу почти не изменяет своего характера. Имея везде глубину, гораздо большую 7 футов [2 м], а в ширину 25-30 сажен [50-60 м], она струится весьма медленно, так что течение почти вовсе незаметно. Берега её и долина, раскинувшаяся здесь вёрст на 20 ширины, представляет сплошное болото, поросшее тростником, аиром, тростеполевицею, осокою и другими болотными травами и вообще представляющее совершенное подобие сунгачинских низин.
С таким характером тянутся река и её долина вёрст на десять, если считать по прямому направлению от устья, но потом характер той и другой начинает изменяться.
Сплошные болота, из которых до сих пор исключительно состояла долина, начинают сначала изредка, а потом все чаще и чаще прерываться более сухими площадками, а сама река сузилась наполовину своей прежней ширины, начинает образовывать частые и крутые извилины. Последние вскоре увеличиваются ещё более, так что протяжение по ним выходит вдвое или даже втрое длиннее, нежели по прямому направлению, и часто, проплывая версту или две на лодке, снова подходишь на несколько десятков сажен к тому месту, откуда началась извилина.
Берега Лэфу здесь также возвышаются уже везде от 5 до 7 футов [1,5-2 м] над низким уровнем воды и, вместе с тем, эти берега сплошь, обросли густым тальником, который только изредка можно было встретить на низовьях реки.
Однако глубина Лэфу не уменьшается, и в нижнем течении эта глубина везде более 7 футов [2 м]. Но вскоре за появлением крутых извилин, т. е. со вступлением в среднее течение, эта глубина спадает, с перемежками, на шесть, на пять, на четыре, и, наконец, на три фута на перекатах. Последняя цифра встречается в первый раз верстах в 25, если считать по реке, и верстах в 14, если взять по прямому направлению от устья Лэфу.
С изменением характера реки и её долины изменяется характер и растительности. Вместо сплошных масс тростника, аира и тростеполевицы является более разнообразная луговая флора из валерианы, лютика, лилии, касатика, лапчатки и других, а из кустарных пород всего чаще попадается таволга, реже шиповник и дубняк. Однако все эти травы и кустарники растут только по самому берегу Лэфу и на сухих рёлках, которые рассыпаны, как оазисы, по долине, всё ещё достаточно переполненной озёрами и болотами.
Почва таких лугов состоит из превосходного чернозёма, но все они решительно не годны для хлебопашества, так как в полую воду подвержены наводнениям, что можно видеть по береговым наносам.
Совершенное безлюдье характеризует всё вышеописанное течение Лэфу. Кроме одинокой, пустой фанзы, стоящей при её устье, здесь нигде не встречается и следа человека, даже не видно ни одной тропинки, только звери и птицы - единственные обитатели этих пустынных, не пригодных для человека равнин.
Трёхфутовая глубина на перекатах по мере поднятия вверх по реке начинает попадаться довольно часто, в особенности с приближением к тому месту, где отрог хребтов, окаймляющих справа долину, упирается в реку высокой и крутой горой. У подошвы этой горы впервые встречается жилая китайская фанза, и, вместе с тем, это есть крайний пункт, до которого еще можно, хотя и с трудом, дойти в малую воду на пароходе, сидящем менее трёх футов. Но подобная возможность не представляет никакой выгоды, потому что на левом берегу болотистая долина имеет всё ещё, по крайней мере, вёрст десять ширины, так что проложить по ней дорогу далее к рекам Сахэзе и Суйфуну чрезвычайно затруднительно.