— О, отлично помню! — отвечал Белая Борода. — Твои ласковые слова еще звучат у меня в ушах, так что мне очень трудно согласовать их с поступками твоих вангванов.

— Моих вангванов? — вскричал Сагорро с притворным удивлением. — Но, Белая Борода, если они обидели, оскорбили тебя, почему же ты не пришел ко мне, почему ты ничего не сказал мне об этом? Я дал бы тебе удовлетворение, как в тот раз, при похищении Меты.

— Благодарю тебя, Сагорро, за твою доброту! — холодно возразил Белая Борода. — Но я предпочел самому искать себе удовлетворения.

Негры, должно быть, знают теперь цену нашим маленьким ружьям, но они не удовлетворились уроком, данным им во время охоты на бегемота, а пожелали на самих себе испытать силу нашего оружия, и в этом виноваты их советчики и руководители, которым они и должны быть благодарны.

— О, что касается этих мелочей!.. Неужели ты придаешь такое значение болтовне негров? Пожалуйста, забудь это, Белая Борода. Об этом, право, не стоит даже и говорить. Предоставь вождям болтать всякий вздор, какой только они пожелают! Тебя это не может очень трогать, потому что ведь не останешься же ты вечно в этой стране. Мне кажется, я угадываю, что ты собираешься предпринять: ты хочешь исследовать новые земли в Африке, как это делали и другие белые. Направляясь сюда, ты проезжал по незнакомым странам, а теперь отдыхаешь здесь в ожидании того, чтобы твои соотечественники доставили тебе нужные припасы для дальнейшего путешествия. С севера в Конго вливаются могучие реки: ты, наверное, слыхал про Арувхими, верховья которой находятся вблизи Нила. Я вижу тебя насквозь, Белая Борода, вижу все твои мысли и планы: ты хочешь исследовать Арувхими. Но и я собираюсь туда же, для этой цели и построил свои лодки. Мой флот готов. Ты знаешь моих вангванов: они не уступят в храбрости солдатам Типпу-Тиба. Так вот я и предлагаю тебе отправиться вместе со мной к берегам Арувхими: я буду тебя сопровождать, как Типпу-Тиб сопровождал Стэнли.

— Сагорро, ты сообщаешь мне приятную новость! — сказал с оттенком насмешки Белая Борода. — Какие же цели ты при этом преследуешь, ведь только из любви ко мне вряд ли ты стал бы делать мне подобное предложение?!

— Понятно, я преследую этим нашу общую выгоду! — возразил Сагорро. — Для тебя целью будет само путешествие, так как белые не покупают слоновой кости и не похищают рабов: с вас довольно и того, что вы видите страны. Так, по крайней мере, поступали до сих пор все твои братья, которые приходили из Занзибара в Танганайку и на берега Конго. В сопровождении меня ты будешь путешествовать совершенно безопасно. Мы составим вдвоем значительную силу, с которой не в состоянии будет бороться ни одно негритянское племя. Ты совершишь свое путешествие и этим достигнешь желаемой цели. Так сделал и Стэнли, но он должен был заплатить Типпу-Тибу много денег, кажется, целых шесть тысяч долларов, которые и были ему уплачены в Занзибаре. Я же не хочу от тебя никаких денег: по пути представится немало случаев поживиться слоновой костью и рабами, а с меня довольно и этого! Как видишь, тебе будет только выгодно соединиться со мной, во всяком случае ты не понесешь от этого никаких убытков.

— Ты очень великодушен, Сагорро! — возразил со смехом Белая Борода. — Так я должен участвовать с моими гауссами и балубами в сотне схваток, чтобы только дать тебе возможность раздобыть побольше слоновой кости и рабов? Но ты придумал все это, не спросясь моего желания. Мы не грабим, и ты должен был бы знать это. Никогда я не буду сопровождать тебя в твоих хищнических походах. Прими во внимание еще одно обстоятельство, Сагорро: то время, когда вы могли безнаказанно убивать и расхищать в Африке, близится уже к концу. Всюду проникают европейцы, и ты знаешь, что наши пароходы плавают уже и по Конго. Я не покину своего Черного замка. Я останусь здесь, чтобы устраивать плантации, чтобы научить негров пользоваться сокровищами растительного мира. Эта деятельность стоит того, чтобы ею заниматься. Поверь мне, Сагорро, и примкни ко мне! Условься с вождями, чтобы каждый из их воинов собирал в день хотя бы по четверти фунта каучука, и через год у тебя будет много центнеров, которые тоже чего-нибудь да стоят и не могут погибнуть по дороге к морю, как ваши рабы, из которых едва десятая часть достигает моря. Примкни ко мне, Сагорро, и ты будешь получать нужные товары и припасы дешевле здесь, у наших пароходов, чем в Ниангве или даже в самом Занзибаре, так как мы не станем требовать с тебя страшных пошлин.

Сагорро иронически улыбнулся.

— Белая Борода, — возразил он, — я желаю тебе счастья в твоем предприятии. Ты хочешь приучить к труду этих людоедов и безбожников? Но скорее Конго потечет обратно, чем это случится. О, если ты ради этого остаешься здесь, то я тебе не помощник, потому что могу действовать только так, как это в обычае у арабов; ведь эта страна язычников самим Аллахом отдана в наши руки, и мы можем распоряжаться здесь так, как найдем нужным!

После этого Сагорро удалился. Итак, единение не состоялось, и слова его звучали скорее угрозой и объявлением войны.

В ту же ночь Сагорро и Абед сидели вместе у костра и составляли планы на будущее.

— Удивляюсь твоей прозорливости! — проговорил Абед. — Смерть знахаря произошла очень кстати и доставила нам двадцать пять слоновых зубов, ведь храм фетиша — это лучший магнит, притягивающий к себе всю слоновую кость из этой страны. Новый хранитель бога должен позаботиться о том, чтобы утраченные сокровища храма снова пополнились. Вожди, которым дозволяется входить в храм после смерти знахаря, вернулись из священной рощи глубоко потрясенные виденным: по их мнению, свершилось великое чудо, — какой-то дух унес знахаря вместе со слоновой костью. Простаки заботятся уже о том, чтобы потеря утраченного была возмещена, и каждая деревня обязуется доставить свою долю в сокровищницу храма. Теперь мы знаем, откуда в скором времени можем снова получить слоновую кость. Меня удивляет только, как это старый составитель ядов сам проглотил ядовитый напиток, даже не заметив этого.

— Помнишь, — остановил его Сагорро, — какой страх внушал арабам в Таборе и на озере Танганайке Мирамбо? Арабы Восточной Африки не в силах были одолеть его на войне. Он разбивал их наголову, грабил их караваны. Но наконец ему дали выпить один яд —  тот самый, который выпил и знахарь, — и на другое утро он не проснулся более. Негры не знают, что этот напиток ядовит, потому что он сладкий и приятный на вкус.

— Сагорро! — вскричал Абед. — Как вижу, тебя надо остерегаться! Но скажи мне, действует ли этот яд на белых, или же он страшен только для чернокожих?

— Против каждого яда есть свое противоядие! — возразил араб. — Мой напиток действует медленно, и умный человек успеет принять противоядие раньше, чем яд окажет свое вредное действие. Но что касается Белой Бороды, то с ним надо бороться иными средствами. Ты сам знаешь, что он видит нас насквозь.

— Да, — заметил Абед. — И я даже могу отлично объяснить, почему он знает все подробности о краже слоновой кости.

— О! — произнес с изумлением Сагорро. — Неужели ты знаешь, кто сказал ему об этом?

— Дело в высшей степени просто! — продолжал Абед. — Местные жители ничего не знают о событиях прошлой ночи: они и в самом деле думают, что дух унес из нашего мира и знахаря, и оберегаемую им слоновую кость. Те же тридцать чертей, о которых рассказывал Белая Борода, ни в каком случае не духи: под черными дьяволами разумеет он нас, то есть тех тридцать вангванов, которые входили с тобой в священную рощу. Ты говоришь, что он слово в слово передал тебе то, что ты сказал своим людям; из этого я заключаю, что он сам был в ту ночь в священной роще и слышал все собственными ушами!

Сагорро с недоверием покачал головой.

— Не сомневайся в этом, Сагорро, — продолжал Абед. — Белая Борода был уверен, что в ночь, когда негры были отбиты с такими потерями для них, не произойдет вторичного нападения на Черный замок, и вот оттого-то он и отправился к старому знахарю, чтобы хитростью и подарками склонить его на свою сторону. Он желал поступить так же умно, как поступил ты. Но он пришел слишком поздно, когда яд уже сделал свое дело, и таким образом его смелый поступок не принес ему никакой пользы.