Я улыбаюсь и ложусь назад. Затем, в обнимку мы засыпаем.

Глава 17

На следующее утро, когда я открываю глаза, еще рано. Через шторы пробивается серый свет, но солнце еще не встало. А место рядом со мной пустое. Я одна.

На какой-то ужасный, сумасшедший момент, мне кажется, что все было сном. Приезд Дрю в Гринвилль, наше примирение — все это лишь иллюзия, вызванная мыльными операми и романами Джули Гарвуд.

Потом я вижу записку на краю стола.

Не паникуй. Пошел вниз за кофе и завтраком. Скоро вернусь. Оставайся в кровати.

С облегчением, я поворачиваюсь на спину и закрываю глаза. Я уже знаю, что если слишком резко встану, в ответ получу приступ тошноты. Теперь я уже не так сильно противлюсь утренней тошноте. Конечно, никому не понравится, когда их кишки просятся наружу, но, как бы странно это ни было, мне это внушает уверенность. Будто бы мое тело говорит мне, что все в норме. Все системы исправны.

Через десять минут, я медленно встаю и натягиваю халат. Потом спускаюсь вниз, на запах свежесваренного кофе.

У черного хода в кухню я слышу голос Дрю. Вместо того чтобы войти, я заглядываю в щелку, где дверная петля. Дрю стоит у разделочного стола, замешивая тесто в чашке. Мама чопорно сидит за столом в углу. Разглядывая счета, громко стуча по кнопкам на калькуляторе. У нее строгое лицо, злое — чертовски настроенное на игнор другого человека на кухне.

Я слушаю и наблюдаю, успевая застать окончание истории Дрю.

— И я говорю «Два миллиона? Я не могу предлагать такое своему клиенту. Возвращайтесь, уже без этих шуточек».

Он смотрит на мою мать, но реакции ноль. Он возвращается к своему тесту и говорит:

— Это как я несколько недель назад сказал Кейт — некоторые парни должны знать, когда их обошли.

Мама швыряет счет на стол и берет еще одни из кучи.

Дрю вздыхает. Потом ставит чашку на стол и садится напротив моей матери. Она делает вид, что его нет.

На мгновение он задумывается, потирая своими костяшками щетину на своем подбородке. Потом наклоняется к моей матери и говорит:

— Я люблю Вашу дочь, Кэрол. Как… я-подставлюсь-за-нее-под-пули любовью.

Моя мама фыркает.

Дрю кивает.

— Угу, понятно. Может, для Вас это ни черта не значит. Но… это правда. Не могу обещать, что я снова не оплошаюсь. И если вдруг это случится, это не будет таким масштабным, как моя последняя катастрофа. И я могу обещать, что все сделаю, что в моих силах, чтобы загладить свою вину перед Кейт… сделать все правильно.

Мама продолжает смотреть в счет, что в ее руках, будто в нем содержится лекарство от рака.

Дрю садится прямо, смотрит в сторону окна и немного улыбается.

— Когда я был ребенком, я хотел быть, как отец. Он всегда носил хорошие костюмы и работал на последних этажах огромного здания. И у него всегда все было под контролем, словно весь мир под рукой. Когда я повстречал Кейт… нет… когда я понял, что она предназначена для меня, все, что я хотел, так это быть тем парнем, который делает ее счастливой. Который ее удивляет, заставляет ее улыбаться.

В первый раз моя мама смотрит на Дрю. Он смотрит на нее в ответ и говорит ей решительным голосом:

— Я все еще хочу быть тем парнем. Я все еще думаю, что смогу им стать. И я надеюсь, что однажды, Вы будете думать так же.

Спустя мгновение, Дрю встает и возвращается к приготовлению завтрака.

Я жду, наблюдая, как моя мама продолжает сидеть за столом, молча и не двигаясь. Разве это не то, что хотят слышать все родители? Что единственная цель человека, которого любит ваш ребенок — это сделать их счастливыми? Не могу поверить, что она не тронута словами Дрю.

Она говорит:

— Ты все делаешь не так.

Дрю перестает мешать и поворачивается к моей матери.

— Разве?

Она поднимается и забирает у него из рук чашку.

— Да, если ты растираешь слишком сильно, блины получатся тяжелыми. Сильно толстыми. Надо мешать так, чтобы просто смешать ингредиенты. — Она слегка улыбается Дрю. Но этого достаточно. — Я тебе помогу.

Медленно, Дрю улыбается в ответ.

— Это было бы здорово. Спасибо.

Вот — намек на теплое и пушистое. Мое сердце немного оттаивает. Потому что каждая девушка хочет, чтобы ее мама видела хорошее в человеке, которого она любит.

Я вплываю на кухню.

— Доброе утро.

— Доброе утро, милая. Как ты себя чувствуешь? — спрашивает мама.

— Хорошо. Правда, хорошо.

Я подхожу к Дрю, который нежно меня целует и обнимает за плечи.

— Ты почему встала? Ты не прочитала мою записку?

— Прочитала. Но я хотела посмотреть, что ты делаешь. Как дела?

Он подмигивает.

— Все нормально.

Мы остаемся в Гринвилле еще на один день, прежде чем вылетаем в Нью-Йорк поздним рейсом. Первым делом в воскресенье утром мы вместе переступаем порог нашей квартиры.

Я оглядываю гостиную, пока Дрю складывает наши сумки в углу. Квартира убрана, сверкает чистотой и пахнет лимонной полировкой для мебели. Она выглядит точно так же, как и тогда, когда я отсюда вышла неделю назад. Ничего не изменилось.

Практически читая мои мысли, Дрю говорит:

— Я вызывал уборщиц.

Я посмотрела в коридор, что ведет в ванну.

— А костер?

Мы обсудили с Дрю его экскурс в пироманию. Он сказал, что сжег несколько фотографий, но есть копии. Ничего не утеряно безвозвратно.

Как-то поэтично, вам не кажется?

Мрачно, я ему говорю:

— Дрю, нам надо поговорить.

Он осторожно меня осматривает.

— Ни один разговор в истории, который начинался с этих слов, еще никогда не заканчивался хорошо. Почему бы нам не присесть.

Я сажусь на диван. Он садится в глубокое кресло и поворачивается ко мне.

Я перехожу сразу к делу.

— Я хочу съехать.

Он прокручивает мои слова у себя в голове, а я готовлюсь к спору, который, я знаю, произойдет.

Но он просто едва кивает.

— Ты права.

— Да?

— Да, конечно. — Он оглядывает комнату. — Я должен был подумать об этом раньше. Ведь это там, где случился твой самый ужасный кошмар. Как дом из Ужаса Амитивилля — кто же здесь захочет жить?

Он воспринимает это намного лучше, чем я думала. До тех пор, пока он не продолжает:

— У сестры есть отличный агент по недвижимости. Позвоню ей прямо сейчас. А пока мы может остановиться в Уолдорфе, если хочешь, пока не подыщем новое место. На этом рынке, это не займет слишком много времени.

— Нет, Дрю, я сказала, Я хочу съехать. Одна. Хочу найти свою собственную квартиру.

Он хмурит брови.

— Зачем тебе это?

Вам, скорее всего, тоже интересно. Я думала об этом какое-то время, планировала в своей голове, с тех пор, как решила, что оставлю этого ребенка с Дрю или без него. Потому что есть разные степени зависимости. Я всегда хотела быть финансово обеспеченной, и теперь я такая. Но я никогда не была зависимой эмоционально. И на данном этапе моей жизни, это то, чего мне хочется.

Даже если это просто ради того, чтобы доказать себе, что я это могу.

— Я никогда не жила сама по себе. Ты знал об этом?

Все еще сбитый с толку, Дрю говорит:

— О-кей?

— Сначала я жила в общежитии. Потом Ди, Билли и я, и еще куча других людей нашли себе место в кампусе. После этого, всегда я жила либо с Билли, либо с Билли и Ди в квартире или доме. А потом, я переехала сюда к тебе.

Дрю наклоняется вперед, упираясь локтями себе в колени.

— Что ты хочешь сказать, Кейт?

— Я хочу сказать, что я никогда не приходила к себе домой. Никогда не украшала свою квартиру и не покупала мебель, чтобы при этом ни с кем не консультируясь. Мне двадцать семь лет, и я практически никогда не спала одна.

Он открывает рот, чтобы возразить, но я продолжаю.

— И… я думаю, что ты четко доказал, что мы поторопились. Мы перешли от недельной интрижки к проживанию вместе.

— И посмотри, как все чудесно повернулось! Я знаю, чего я хочу, и я хочу тебя. Не было никакого смысла ждать, потому что…