Хотя есть пара позывов, которые мне удается подавить, так и не наблевав на чизбургер или во французский луковый суп клиента.

Аплодисменты мне.

Самая трудная часть — это вопросы. О Нью-Йорке, о моем красавчике-бойфренде, который приезжал сюда со мной три месяца назад. Я улыбаюсь и стараюсь отвечать коротко и расплывчато.

К обеду, я просто вымотана. Физически и умственно.

Я как раз собираюсь пойти в свою комнату, чтобы вздремнуть, когда на двери звенит колокольчик, и позади меня слышится голос.

Голос, который я узнаю хоть где.

Глава 10

— Кэти Брукс в форме ковбойши. Ты ли это? Или я попал в прошлое и нахожусь под кайфом?

Мне было шесть, когда я впервые повстречала Билли Уоррена. Примерно в тоже время, когда Джои Мартино бросил Амелию, ее младшую сестру Софи выгнали из дома.

Потому что она тоже была беременной.

Видимо, старшая миссис Уоррен придерживалась стиля Дорогой мамочки[20] в воспитании детей — проволочные вешалки и все такое. В любом случае, пять лет спустя Софи умерла в приюте для наркоманов от передоза. Штат взял опекунство над Билли до тех пор, пока не отыскали его единственного родственника — Амелию Уоррен.

Долорес осталась с нами на выходные, когда ее мама ездила за Билли в Калифорнию. Амелия вошла в детский дом и увидела маленького мальчика в порванной черной футболке. И с того момента Билли был ее — хоть она его и не рожала.

Первые четыре месяца, которые Билли прожил с Амелией и Долорес, он не разговаривал. Вообще. Он ходил за нами хвостиком, делал все, что делали мы. Когда мы играли в школу, он был доской. Когда мы искали сокровища, он был нашим мулом.

Но он не разговаривал.

А потом, в один день, Амелия ездила по делам на Мэйн Стрит, и они проходили мимо ломбарда. Билли остановился и уставился в витрину.

На блестящую красную гитару.

Амелия зашла и купила ему гитару. К тому времени я уже хорошо играла, так что она решила, что мой отец мог немного поучить и Билли. Но — есть кое-что — прежде чем мой отец успел дать ему хотя бы первый урок? Билли уже знал, как играть. Он был одарен, как Моцарт. Настоящий музыкальный гений.

Иногда это так раздражало.

— Билли!

Я обнимаю его за шею. А он крепко сжимает мою талию, и мои ноги отрываются от пола. Голос приглушен, от того, что я упираюсь ему в плечо.

— Боже, как же здорово тебя видеть!

Знаю, вы думаете, он придурок. Но это не так. Правда.

Вы видели его только через Дрю-цветные очки.

Билли отклоняется назад, держа меня за руки. Уже прошло восемь месяцев с тех пор, как я видела его в последний раз. Он посвежевший и загорелый — выглядит здоровым. Выглядит хорошо. За исключением бороды. Не любительница я бороды. Она густая и лохматая — напоминает мне дровосека.

— Тебя тоже, Кэти. Тебя тоже…

Он хмурит брови. И его улыбка тоже становится хмурой.

— Черт. Ты выглядишь как вчерашнее дерьмо.

Да, в этом весь Билли. Он всегда знал, что нужно сказать девушке.

— Ух ты. С такими словечками ты наверно в Лос-Анджелесе палками от девиц отбивался. Кстати, ты в курсе, с твоего лица свисает крыса?

Он смеет и чешет свою бороду.

— Это маскировка. Знаешь, теперь мне это нужно.

Как по сигналу, к нам смущенно подходит мальчик лет десяти.

— Можно Ваш автограф, мистер Уоррен?

Улыбочка Билли становится шире. Он берет предложенную ему ручку с бумагой.

— Не вопрос.

Быстро царапает и отдает автограф назад, и говорит:

— Не переставай мечтать, парень — они, и правда, сбываются.

После того, как мальчик-фанат уходит, Билли поворачивается ко мне, глаза его сверкают.

— Ну, не чертовски ли клево, а?

Сегодня он самый горячий парень в музыкальной индустрии. Его последний альбом занимал первое место на протяжении шести недель — а еще и эта суета с награждением Грэмми в этом году. Я им горжусь. Я всегда верила в то, что он этого добьется.

Тем не менее, все равно над ним подтруниваю.

— Будь осторожен. А то еще зазнаешься.

Он усмехается.

— Что ты здесь делаешь? Я собирался приехать в город на следующей неделе повидать вас, ребята.

Прежде чем я успеваю ответить, из ниоткуда появляется еще одно лицо за стеклянными дверями.

До чертиков меня напугав.

— Ах!

Это светловолосая женщина с огромными неморгающими карими глазами. Как Инопланетянин[21] в белом парике.

Билли разворачивается.

— О, это Ивэй.

— Еви?

— Нет, И-вэй, как Ибэй.[22] Она со мной.

Он открывает дверь, и девушка-инопланетянин входит внутрь, крепко обхватив себя за талию. На ней были черные леггинсы и футболка с Бобом Марли. Сказать, что она худая — ничего не сказать. Она похожа на скелет, который стоит в классах по биологии, с тоненькой тряпочкой телесного цвета.

Она довольно симпатичная — для концлагеря.

— Ивэй, это Кейт. Кейт — Ивэй.

В профессиональном мире рукопожатия очень важны. Это позволяет потенциальным клиентам формировать представление о том, как ты ведешь свой бизнес. Они могут помочь, либо помешать бизнесу. Я всегда стараюсь, чтобы мое пожатие было крепким — сильным. Только потому что я маленькая и женщина, совсем не значит, что я позволю вытирать об себя ноги.

— Приятно познакомиться Ивэй.

Я протягиваю свою руку.

Она просто смотрит на нее — словно это паук, выползающий из душевого слива.

— Я избегаю прямого контакта с женщинами. Это уничтожает клетки красоты.

О-кей. Я смотрю на Билли. Он кажется невозмутимым. Цепляюсь большими пальцами за лямки на одежде.

— Нуу… хотите что-нибудь поесть? Может в кабинке?

Когда Ивэй отвечает, тон ее легкий, заторможенный, как будто контуженная. Или педагог по актерскому мастерству — вы-дерево.

— Мой ланч у меня с собой.

Она разжимает ладонь, в которой у нее лежала куча всяких капсул, по сравнению с которыми мои витамины для беременных выглядели как конфетки.

— Но мне нужна вода. У вас есть чистая вода из снежных горных источников?

Ух ты.

Кто-нибудь, позвоните Уиллу Смиту — у нас, и правда, высадились инопланетяне.

— Умм… у нас в округе как-то не очень много снега, в это время года. Но у нас сама лучшая вода из-под крана в Гринвилле.

Она качает головой. И все еще не моргает. Ни одного чертового раза.

— Я пью только воду из горных снежных источников.

Билли поднимает руку.

— А я умираю, как хочу жареные кольца лука.

Я улыбаюсь и записываю заказ.

— Конечно.

Ивэй вдыхает воздух, как белка перед грозой. А потом выглядит немного онемевшей.

— Это жир? Вы готовите на жиру?

Я делаю шаг назад. Наверно, она одна из тех ненормальных защитниц животных, радикальная вегетарианка, которую оскорбляют животные продукты — и перспектива быть облитой кетчупом меня не очень привлекает в данный момент.

— Ааа …да?

Она затыкает нос своими костлявыми пальчиками.

— Я не могу этим дышать! У меня выступит сыпь!

Она разворачивается к двери.

И ждет.

Думаю, она избегает контакта не только с женщинами.

Билли открывает ей дверь, и она выбегает сломя голову. Я смотрю на него, ошарашенно.

— Ладно, что это было?

— Это была калифорнийка. Они все такие. Думаю это от сильного солнца… и травки. По сравнению с ними Ди-Ди кажется заурядной. К тому же Ивэй — модель, так что она через чур странный экземплярчик. Она не выносит запаха жира, но дымит, как паровоз.

Вот почему я люблю жить в Нью-Йорке.

Там, где люди — нормальные.

Ну… жила, по крайней мере.

Я иду за стойку, чтобы взять коробку для луковых колец Билли. Он упирается локтями в столешню, наклоняясь вперед.

— Ну, а где доктор Манхэттэн?