А вот и он. Вышел на крыльцо, бесшумно прикрыл дверь и насторожился. Потом долго оглядывался, принюхивался и, наконец, решительно указал куда-то за деревья. Понимаете, деревня ведь в лесу находилась, потому и избы «росли» здесь, как попало, вперемешку с обычными елками-соснами.

Итак, мы поперлись искать окоп. На дворе ночь, темно, страшно, маньяки за кустами прячутся… Призраки, в смысле. Видеть мы их — не видели, но — слышали. Тяжелое, хрипловатое дыхание то и дело раздавалось со всех сторон, когда местная нечисть вылезала из одного дома, чтобы перебраться в следующий. Увижу того, кто тут такой беспредел развел — прокляну!.. Дабы ему неповадно стало над приличными людьми издеваться. И над теми, которые по ночам бродить вынуждены — тоже.

Кстати, был у меня, помнится, в прошлом году случай подобных поисков. Поехали мы группой к кому-то на дачу обмыть удачную сдачу очередной сессии, а на дворе лето стояло, в домике сидеть — неохота, и направили мы свои стопы в ближайший лес. Потом все как у всегда — ночь, тепло, звезды, костер, шашлык, водка… Романтика, в общем. Одно плохо — в самый неожиданный момент алкоголь вдруг закончился, а народу — все мало. И дернул же Ваську черт вспомнить, что они прошлой весной тут же чей-то день рождения отмечали и зарыли под каким-то деревом бутылку водки. Зачем, правда, зарыли — не сказал, но настроение народу он этой новостью здорово поднял. И вот, представьте себе, воодушевленные студенты дружной и нетрезвой толпой активно устремились на поиски вожделенной бутылки. Правда Васька, минут через сорок безуспешных поисков, все-таки раскололся и признался — примет того дерева он, увы, не помнит… Водку мы, естественно, не нашли, и вернулись в домик злые, уставшие и абсолютно трезвые. Одной только Наташке подфартило — она случайно наткнулась на чью-то заначку из трех банок пива, мирно закопанную под кустиком дикой малины… Ваське же по утру так досталось за склероз, что он, разобиженный, удрал в лес и через полчаса вернулся оттуда с искомой бутылкой… А то ли в магазин успел сбегать купить и в земле извалять, то ли действительно нашел — история знает, но молчит.

Сейчас, конечно, дело оказалось куда проще. Даже я чувствовала, где именно окопались призраки ночи. Это знаете, сродни запаху свежей выпечки. Чем ближе вы подходите к булочной — тем сильнее манит аромат вышеупомянутого мучного изделия. И чем ближе подходили мы к стоявшей на отшибе избе — тем острее ощущалось присутствие нечисти.

— Здесь? — подойдя к «окопу», я для профилактики обошла его со всех сторон и выглянула из-за угла.

— Ага, — Свят точно также обошел избу и взобрался на крыльцо.

Ступеньки жалобно скрипнули под его ногами, но в доме никто и не почесался, хотя слышно было — за версту. Интересно, что же там творится?.. Подгоняемая любопытством, я последовала за хартом и через его плечо заглянула в избу. Знакомая картина. Скользкая тишина, холодный сумрак ночи — и тяжелое дыхание сразу пяти призраков. И каких призраков — тот, что нашу бабушку донимал, этим и в подметки не годится! Сильные, излучающие мощные волны низшей магии, и — практически материальные. Здорово же их здесь кто-то прикормил…

Мы молча разошлись по избе в поисках эпицентра негатива. А, надо сказать, жители деревень двери домов никогда не запирали. Живут в согласии с лесом, всем колхозом, и если кто у кого что умыкнет — вора легко вычислить. Да и красть здесь у народа, прямо скажем, нечего. Не салфетки же вышитые друг у друга воровать…

Мои глаза постепенно привыкли к темноте, и я различила фигуры пяти спящих по лавкам людей. Бабушка, папа, мама, и двое детей — мальчик и еще один мальчик. Близняшки, как я рассмотрела. И один-то из мальчишек устроил нам всю эту канитель. Негодник — немногим старше моего потерявшегося племянника — а все туда же. Лишь бы взрослым жить нормально не давать. У-у-у, вредители!.. Я и то — в детстве паинькой была. Иногда.

— Кась, давай поторопимся, — подошедший Свят хмуро посмотрел на близнецов. — Его родители совсем плохи…

— Вот заср… э-э-э… поганец, — я погрозила кулаком спящему парнишке. — Поймаю — уши оторву!

— А о причинах такого поведения узнать не хочешь? — ненавязчиво поинтересовался мой собеседник. — На лицо его хотя бы посмотри.

Я наклонилась и долго изучала физиономию зачинщика, пока до меня не дошло: он ведь совершенно слеп… Темная слизь покрывала оба его глаза, и, шипя и пузырясь, растекалась по щекам и лбу. Мать моя женщина… Ну, теперь понятно, почему он буянит: играть со сверстниками не может, на охоту ходить — тоже… Только вот кто же парнишку так проклял?.. Кому помешал мелкий, несовершеннолетний пацан?..

— Леками, — заметив мой вопросительный взгляд, пояснил харт. — У мальчика — сильный дар воздуха, но он чем-то сильно обидел своего покровителя. И теперь наказан проклятьем. И вылечить его, конечно же, не сможет ни один целитель, пока сам леками не простит парня. Или пока не вмешаешься ты. Это ведь твое направление.

Да, да, я уже поняла: чуть что — и сразу, Федя, Федя… Колдун шаманит — сразу Касси, моровые поветрия шалят — тоже Касси, мальчики с проклятьями попадаются — и снова Касси… И как они тут без меня жили? Даже удивительно.

Свят при виде моей кислой физиономии красноречиво закатил глаза:

— Так ты помогаешь или нет?

— А куда ж я денусь, — уныло отозвалась я. — Говори, чего дальше делать надо…

Ну, просто не хватает мне цинизма, равнодушия и безразличия, чтобы пройти мимо нуждающихся в помощи людей, а козлы — этим пользуются. И всегда пользовались… То ли потребность у них такая, то ли просто — натура, не знаю.

Но, так или иначе, я послушно уселась на пол поближе к лавке и взяла мальчишку за руку. А лапка-то у него — как у мертвяка последнего… Ледяная, безжизненная… Того гляди — призраки из малыша последние жизненные силы выкачают…

— Готова? — негромко спросил харт.

— Угу.

— Тогда — с Богом.

Мгновенная резкая боль — и я уже не принадлежу себе. Я стремительно лечу по темному, петляющему переходу куда-то… Куда? В самые дебри чужого разума. И как Свят умудрился меня туда пропихнуть — остается только гадать… Или не забыть потом спросить.

Темная труба прохода неожиданно прервалась и смачно выплюнула мою скромную персону в не менее темное помещение. Едва успев изобразить жалкое подобие группировки, я прокатилась по жесткому (вроде, деревянному) полу и, ругаясь, встала на ноги, озираясь по сторонам. «Помещение», на первый взгляд, казалось бесконечным, и ни стен, ни пола под ногами не видно. Чувствуется — и только. Похожее ощущение возникает, когда находишься в незнакомой квартире в кромешной темноте. Вроде, знаешь, что где-то здесь стены — а где, непонятно.

Я подняла голову к потолку…

И обомлела. Прямо надо мной ярко горели, разгоняя полумрак, два глаза. Огромные-е-е!.. С три меня. Синие-синие, как ясное небо. И живые до дрожи. И пока я пялилась на них, они тоже времени даром не теряли, пристально изучая меня. А потом угрюмым мальчишеским голосом вопросили:

— Ты кто?

— Я? Э-э-э… Ты видеть снова хочешь? — в ответ поинтересовалась я.

Глаза подумали и хмуро сообщили:

— Мне уже никто не поможет…

— Глупости, — буркнула я. — Давай договоримся — ты поможешь мне, а я — помогу тебе.

Мальчишка помолчал, а потом неохотно ответил:

— По рукам.

— Вот и ладненько. Покажи, что с тобой случилось.

Привычная темнота постепенно сменилась яркой картинкой. Сосновый лесок, день-деньской, погодка — зашибись, птички разные, опять же, поют, солнышко поджаривает, травка зеленеет… И сидит на пеньке одинокий мальчик, обиженный духом неба. Ой, не нравится мне все это… Слишком уж просто и быстро…

Я едва успела обернуться и отскочить в сторону, когда на меня из-за дерева кинулось бесформенное существо, напоминающее расплывчатую тень. Вот ты какой, ночной призрак… Бросившись в сторону, я оперативно спряталась за пушистую елку, а сверху раздался торжествующий смех и откровенно издевательское высказывание: