— Леди будет довольна. Всё будет так, как захочет леди.

Она без сопротивления отдала ему сумочку, и он, не отводя от неё глаз — никогда не теряй контакт с клиенткой, по крайней мере, в начале, — положил сумочку на стол и обнял её. Она как-то неловко, нерешительно подняла руки ему на плечи. Про положенный удар по лицу и поцелуй ударившей руки она явно забыла, а он почему-то не напомнил ей об этом. Хотя… его лицо рядом, вспомнит — сделает, всё равно работа уже пошла, он и без этого её не обидит. Она была ненамного ниже него, и он легко наклонился к её лицу, поцеловал, не разжимая губ, — страстный присос только испугает её. Она не ответила на поцелуй, её губы только чуть дрогнули под его губами, и он не стал настаивать. Так же он поцеловал её в глаза и снова в уголки рта. Шевеля плечами, он передвинул её руки на основание шеи и дал им соскользнуть под воротник рубашки. У неё были узкие чуть шершавые ладони, и лежали они легко без нажима. Потом он за талию чуть-чуть приподнял её, легонько встряхнул и опустил на ковёр уже рядом с туфельками. Она вдруг рассмеялась.

— Вот это да! — сказала она ему, — никогда не знала, что можно так разуваться.

— В одиночку так не получится, миледи, — рискнул он поддержать шутку.

На ней были юбка и блузка на пуговках — не самая трудна для работы одежда, но он уже прощупал под одеждой бельё, похоже нестандартное, придётся приспосабливаться на ходу. И смущало её бездействие. Ей бы пора уже расстёгивать на нём рубашку, но похоже она не забыла, а даже не знает об этом… Ладно, это не страшно. Он расстегнул молнию на юбке, и, гладя её бедра, сдвинул юбку вниз. Ах ты, дьявольщина, комбинация! Самое неудобное, что только можно придумать. Зачем они их только в Палас надевают?! Ладно, комбинацию на потом…

— Подожди, — тихо сказала она, — юбка помнётся.

Он опустил руки и отступил на шаг. Она хочет раздеться сама? Зачем? Она подняла с пола юбку, огляделась… А! Так она за одежду боится! Ну, это легко!

— Я всё сделаю, леди. Леди будет довольна. Вот, — он показал в угол, — я всё повешу.

Она послушно посмотрела на угловой стеллаж и снова повернулась к нему.

— Леди доверится мне? — протянул он к ней руки.

Она улыбнулась.

— Доверится.

И уронив юбку, шагнула к нему, сама положила руки ему на плечи. И тут он услышал невероятные, невозможные слова.

— Я не знаю, как надо. Ты мне говори, что делать, как тебе удобнее. Хорошо?

— Да, миледи, — машинально ответил он.

Она понимает, что сказала? С каких пор клиентка думает об удобствах спальника? Так не бывает. Видно, у него изменилось лицо, потому что она привстала на цыпочки и поцеловала его. Тогда он впервые и ощутил этот скользящий, гладящий кожу поцелуй. Он еле успел ответить на него таким же лёгким касанием, как она отвела лицо.

— Так что делать?

— Расстегни мне рубашку, — в горле у него внезапно пересохло, так что голос стал хриплым и некрасивым.

Он, в нарушение всех правил, откашлялся. А она уже не была испуганной. Казалось, ей это — игра. Он впервые раздевал женщину и указывал ей, что она должна делать. Стягивая с неё пояс с чулками, он опустился на колени, и она, чтобы не упасть, ухватилась за его волосы, дёрнула за них и тут же сказала:

— Извини, — и погладила его по голове.

Он стоял на коленях, прижимаясь щекой к её ногам и выпутывая её лодыжки и ступни из скользких чулок с чуть повлажневшими от пота подошвами, и только глухо попросил:

— Ещё.

— Что, погладить?

Он молчаливым кивком потёрся об неё щекой. И она погладила, взъерошила ему волосы и снова погладила. Он медленно выпрямился, собрал её вещи и повернулся к стеллажу. Он нарушил правило контакта, повернулся к клиентке спиной, но пока он не справится с лицом и голосом, работать он не сможет… ничего не сможет… это не работа, это что-то другое… и она… пусть осмотрится. Он повесил юбку и блузку, разложил бельё, поставил вниз туфли. Подобрал с пола, сложил и положил на пол рядом с её туфлями свою обувь, рубашку и брюки. Пора… Он медленно повернулся к ней. Она стояла посередине и медленно оглядывалась по сторонам. Нет, не девчонка — девушка, стройная, без складок и наплывов на боках, кожа гладкая, чуть темнее обычной, матовая, и не косички у неё, а косы. Пока он возился с одеждой, она расплела их, и тёмные волнистые пряди покрывают ей плечи и спину до ямочек на пояснице. Груди маленькие, округлые, точно по его пригоршне — усмехнулся он. Она почувствовала его взгляд, резко обернулась к нему, и её руки взметнулись, прикрывая то ли груди, то ли лицо — он не понял, но он увидел и понял её вновь проснувшийся страх. Да, раздевание было игрой, она играла, а сейчас игра другая, и она боится этой игры. «Ну, зачем, зачем ты пришла в мою смену?», — обречённо подумал он. Он стоял перед ней, зная, что она или пересилит сейчас свой страх или… позовёт надзирателя, а там… что там будет, он знал слишком хорошо, и думать об этом не хотелось. Она медленно опустила руки. Стояла и смотрела на него. Он не стыдился своего тела, знал его красоту и заботился о ней, знал, как показать его, но сейчас просто стоял, и не сразу понял, что смотрит она только на лицо. И тогда он поднял глаза и посмотрел ей в лицо. Узкое из-за пышных волос с боков, матовое, без косметики, с тёмными глазами в пол-лица. И глаза их встретились. И он опять улыбнулся ей как там, на рулетке, своей «настоящей» улыбкой. И сам шагнул к ней, взял её за руки и прижал её ладони к своей груди.

— Я… я боюсь, — тихо сказала она. — Это… очень больно?

— Я постараюсь, — пообещал он, — я всё сделаю, чтобы не было.

Она быстро коротко вздохнула, поддаваясь его объятию, и сама обняла его за плечи и подняла к нему лицо. Он целовал её, нежно, чуть придавливая губами. Прижимал к себе и гладил по спине, запуская руки под её волосы как под накидку. Волосы у неё мягкие гибкие, они скользили по его рукам. Его руки безостановочно гладили её по спине от лопаток к пояснице и вверх, и снова вниз, и с каждым разом чуть ниже, и ещё, и ещё… Она всё крепче обнимала его, так что он ощутил твердые бугорки мозолей на её ладонях. Он поцеловал её в лоб, в корни волос и снова подумал, какие они у неё мягкие, похоже, ни лаком, ни краской никогда не пользовалась. А она тянулась вверх, к его лицу, и ей уже было трудно так стоять, и она охватила его за шею. И тогда он заскользил губами по её лицу, поцеловал в шею, в ямку между ключицами. И по мере того, как он опускал голову, опускалась и она, и её натянутое напряжённое тело становилось мягким. Он поцеловал её в грудь, осторожно дотронулся губами до сосков. Она часто быстро дышала, но он медлил. Сейчас боль ещё будет сильной. И он целовал её в грудь и склонялся перед ней всё ниже, и она за ним склонялась, оседала на пол. Мягким плавным движением он подвинул её, чуть-чуть повернул, чтоб край кровати пришёлся ей под колени и усадил её. Он вздрогнула, сжалась, но только на мгновение. Он сел рядом, и она сама потянулась к нему. Он дал ей обнять себя за шею так, чтобы у него руки были свободны. Она поцеловала его в губы, вернее, просто прижалась на мгновение своими губами к его губам и отпустила.

— Так?

— Так, — ответил он. — Всё так.

Она целовала его и неумело, подражая ему, гладила его по плечам, по спине. Он чуть повернулся и, не разжимая объятий, мягко опустился на постель, увлекая её за собой. Она доверчиво последовала за ним, и он положил ее на себя.

— Тебе не тяжело?

— Нет.

Ещё один невозможный вопрос, ни одна леди о таком спальника не спрашивает. Но и ни один спальник не скажет белой «нет», да ещё и не добавит «мэм» или «миледи». Но если она не леди, то он кто? И проверяя себя, он повторил:

— Нет.

И ничего не случилось, мир не рухнул.

Её волосы рассыпались, опутали их. Она нетерпеливо взмахнула головой, подняла руки отбросить волосы, и он, как бы продолжая её движение, повернулся и уложил её рядом с собой. И когда она обняла его, стал приподниматься, очень мягко, очень медленно перемещаясь над ней. У неё испуганно расширились глаза, и он так же медленно откинулся, плавным движением разорвал объятие и встал над ней на коленях. Его руки гладили её груди, живот, бёдра, но смотрел он только на её лицо. Оно опять стало мягким и доверчивым. Он мягко провёл пальцами по низу её живота и повёл ладонями по внутренней стороне бёдер. Она, поддаваясь его нажиму, раздвигала ноги, и, наконец, он смог переступить и оказаться точно посередине. Она приглушенно удивленно ахнула, но он уже опять вёл руками вверх к грудям, потом наклонился и поцеловал грудь, пощекотал языком соски. Она вздрагивала от этих прикосновений, и он чувствовал, что это уже иная дрожь, что тело её стало мягким и горячим и легко поддаётся его движениям. И медленно, очень медленно, очень мягко он попробовал войти в неё. Она схватилась за его плечи, потянула на себя. И опять они лицом к лицу, и совсем рядом её расширившиеся ожиданием глаза.