Суюки с ласковой улыбкой пропустил Джо вперед и начал называть, всякий раз указывая на оружие рукой. Джо глядел на заточенную сталь с нескрываемым уважением: слова оживали в его памяти и сами, но, повторенные Учителем вслух, они словно заново обретали свою сущность.

— Кусари-кама.

Ладонь Суюки указала на оружие, похожее на перевернутую букву L. К деревянному древку, длиной в половину человеческой руки, почти вертикально примыкало лезвие, несколько загнутое вовнутрь. С другой стороны рукояти к каме крепилась тонкая прочная цепь, на конце которой виднелся грузик, который должен был при броске опутывать оружие противника. В этом причудливом и грозном оружии сложно было узнать мирный крестьянский серп.

— Сюрикен.

Пожалуй, «звездочка» меньше всего нуждалась в представлении — Джо встречался с ней совсем недавно.

— Саи.

Саи Джо нравились. В них ему виднелась особая законченность и изящество формы; ничто другое не отвечало так его представлениям об идеальном оружии, как этот среднего размера трезубец. Саи можно было метать, можно было, перехватив неожиданной хваткой, направить на противника так, чтобы граненый клинок — моноучи прикрывал руку до локтя, защищая от ударов меча. Можно было при помощи боковых ветвей трезубца захватывать оружие противника. Короче, можно было и защищаться, и нападать, и, в случае надобности, просто вскапывать затвердевшую землю. Малейший узор, малейший изгиб — будь то насечка на рукояти или плавная линия боковых зубцов — все имело свой смысл и могло удивлять и восхищать целесообразностью. Кроме того, в самих приемах работы с парными саи скрывалась особая красота, как ничто иное объединяющая и технику, и силу, и гармоничность. В своем роде саи были совершенством.

— Ниндзя-то…

При этом слове Джо улыбнулся и ощутил тепло на сердце. Меч ниндзя был не просто мечом — хотя это, конечно, боевой клинок, запрещенное для не самураев оружие. Но при всей своей функциональности он еще был символом, традицией, воплощенной в металле. К нему следовало по-особому прикасаться, его надлежало по-особому уважать. Вместе с ножнами ниндзя-то представлял собой оружие куда более универсальное, чем казалось с первого взгляда. В нем можно было найти и крошечные отравленные стрелы, и внутренний кинжал для метания. С другой стороны, ножны могли служить и как вместилище для секретных документов, и как дыхательная трубка для плавания под водой, и как удлинитель рукояти, в который удобно было засыпать порох…

— Меч ниндзя, — с почтением повторил Суюки, поднимая ниндзя-то и протягивая его Джо на вытянутых руках.

Джо поклонился мечу одной головой и бережно взял.

— А теперь вспомни мудры, — предложил ему Суюки, не прекращая улыбаться.

— Чин… — пальцы сложились в воздухе в первую фигуру, и Джо перестал видеть что-либо, кроме них.

— Рицу… Заи… Зин…

Его ладонь накрыла другую, сложенную в кулак.

— Кабадера? — узнал Джо, подаваясь вперед.

— Кабадера, — с улыбкой подтвердил Суюки, слегка качая лысой головой. — Волшебство ниндзя… Знающий эту мудру может становиться невидимым и подчинять своему взгляду волю других людей…

— Кабадера… — шепотом повторил Джо.

Его глаза пылали особым, вдохновенным огнем.

— Ты готов, сын мой, — посерьезнел Суюки, прикасаясь к лежащему на ладонях Джо ниндзя-то.

— Время пришло…

— Да, я готов, — уверенно и горячо подтвердил Джо.

Он и в самом деле был готов сейчас ко всему.

— Хорошо, — сдержанно ответил Суюки. Улыбка искоркой промелькнула в его глазах. — Теперь последнее. Бойся ниндзя, имя которого Черная Звезда. Он нарушил кодекс и пошел по пути зла.

Утверждение прозвучало вопросом; казалось, Суюки ждал теперь, что Джо выскажет свое отношение, и тот догадался об этом.

Губы Джо шевельнулись:

— В таком случае он должен умереть.

Не он — сама его душа, его суть давала сейчас этот ответ, и по-другому быть не могло.

Суюки прищурился — в движении его глаз пряталось поощрение.

— Что ж, — проговорил он, выдержав небольшую паузу, — тогда — иди. И не забудь про кодекс чести.

На этот раз улыбка возникла уже на лице Джо. Если что-то и невозможно было забыть — так это именно кодекс чести, то, без чего не было бы ни настоящего воина, ни настоящего человека.

Серебристый винт вертолета на солнце казался белым. Тарахтящая «стрекоза» сделала круг над площадкой и села. Тотчас к ней заспешили охранники и ниндзя, выстраиваясь вокруг машины в почетный эскорт.

Дверца вертолета распахнулась, и оттуда вышел человек с пегой бородкой, несколько укоротившейся после стрижки и приобретшей менее пестрый вид: седины стало больше, она почти забила непокорный черный цвет. Рядом с ним, явно держась как равный с равным, появился еще один клиент Ортеги — человек ростом чуть выше среднего, круглолицый, но при этом худой. В его лице явно проглядывали столь распространенные здесь азиатские черты, впрочем выраженные куда мягче, чем у Суюки или у Черной Звезды с его ниндзя.

Черная Звезда стоял тут же, его глаза казались грустными.

Кто-то из слуг перенес с веранды столик и стулья. В ожидании гостей Ортега присел, а Черная Звезда остался стоять, думая о чем-то своем и глядя мимо хозяина.

— Итак, все идет по плану, — задумчиво проговорил Ортега.

Его настроение было прескверным, на душе с самого утра скребли кошки; кроме того, спать ночью Виктору не пришлось, что никак не способствовало поднятию его духа. Даже прибытие долгожданных четырех миллионов не могло его развеселить.

— Все превосходно, — добавил он несколько минут спустя, когда пегобородый покупатель и его компаньон подошли к столику и остановились в ожидании разговора.

Ортега жестом предложил им сесть.

— Итак, вы получили то, что вам нужно, — скучным тоном произнес Ортега.

Обладатель бородки кивнул и поглядел на Ортегу с уважением: его сдержанность он объяснил на свой лад.

Его реакция Ортеге понравилась, впрочем, как и все, льстящее его самолюбию.

— Мы позаботились обо всем, — сообщил он, несколько оживляясь; в его голосе засквозила гордость. — Вы можете получить все необходимые документы для вывоза из страны.

— Это хорошо, — сказал спутник человека с пегой бородой.

Ортегу несколько раздражало, что эти люди обычно избегали называть свои имена. Ну ладно бы они скрывали только настоящие, но они избегали даже «псевдонимы», и порой он просто не знал, как к ним обращаться, ограничиваясь индифферентным «вы».

— Да, — кивнул Ортега, — я могу посмотреть на деньги?

Покупатели переглянулись, и телохранитель протянул небольшой дипломат.

Черная крышка поднялась вверх, обнажая содержимое, и Ортега с удовлетворением провел взглядом по банковским упаковкам с крупными купюрами.

Скорее всего, происхождение этих денег было сомнительным, возможно, кое-какие номера числились в розыске, но Ортегу такие подробности волновали мало: нарушением закона больше, нарушением меньше — что меняется?

Заглянул в дипломат и Черная Звезда, но по его лицу невозможно было понять, о чем он подумал.

Человек с бородкой качнул головой, обращаясь к своему спутнику, и тот быстро закрыл «дипломат» и вернул его охраннику.

Ортега проводил деньги взглядом и подавил прорвавшуюся было наружу алчность: ему не хотелось портить произведенное на клиентов впечатление.

— Ну что ж, отлично, — проговорил он, переводя свой взгляд с «дипломата» на гостей. — В таком случае я предлагаю отметить заключение сделки.

Тотчас перед ними на столике возник поднос с бокалами. Шампанское слабо пенилось, играя пузырьками на солнце.

— Нет, погодите, — неожиданно проговорил молодой спутник двухцветнобородого.

— В чем дело? — потянувшаяся к бокалу рука Ортеги застыла в воздухе.

Черная Звезда свел было брови к переносице, но тут же его лицо вновь стало непроницаемым. Личные дела хозяина — всего лишь его личные дела…