Рассказывает об умении сшить любую обувку, но главное счастье жизни сапожника — птицы.

Сорок лет уже ловит. «С первой женой ездили по лесам вместе».

— Были какие-нибудь интересные случаи на охоте?

— А как же. Вот крайняя клеточка со щеглом.

Так вот ее однажды схватил в лапы ястреб-тетеревятник. Он, конечно, сразу сообразил: что-то не так, но бросить клетку не мог — когти заклинило в проволоке. Метров двести с клеткой летел. А еще случай был — на земле к клетке с чижом подкралась мышеед-ласка. Сорока, бывает, поймается. Маленький сокол чеглок гонится за какой-нибудь птичкой и — смотришь — в сетке! Распутаешь, полюбуешься, и, пожалуйста, улетай. Радость не только в ловле, а в том, чтобы видеть, как все на свой лад живет-существует.

Второй ловец «слесарь на пенсии» Виктор Сергеевич Данилин с ниткой в зубах внимательно слушает размышления друга и молчаливо кивает: «Да, да, все так…»

— Беги-ка возьми. Кажется, дрозд залетел, — говорит обувщик. Слесарь, однако, бежать не намерен. Он не спеша идет к сетке, долго там возится и приносит птицу, названье которой я слышу впервые: журбай. «Это вид жаворонков.

Но поглядите, какая красивая пестрая голова. А петь начнет — всех забивает!»

— Ловля птиц — это страсть, — говорит, отхлебывая чай, обувщик. — Бывает, никакая сила меня в городе не удержит. Собираюсь и еду. Помните зиму 79-го — краска от морозов с трамваев слезала, воробьи в метро залетали. 42 градуса! А я ездил, ловил. И тем много птиц сохранил. Они ведь, случалось, на лету замерзали в ту зиму.

Ловля пташек — дело с виду нехитрое. И в самом деле наловить щеглов, чижей, зябликов, коноплянок можно немало. Но, как на рыбалке, один ловит плотвичек и пескарей, а другому щуку, сома подавай, так и тут — почетно поймать птицу неглупую, осторожную, редкую. Короля пения — соловья, по мнению моих знакомых, поймать проще простого. «Он себя голосом обозначит. А уж как его взять — каждому птицелову известно». Трудней поймать певцов рангом пониже, но осторожных — славку-черноголовку, дрозда, варакушку. Трудно поймать спокойного, несуетливого щура, клестов. Не всякому дано взять, например, дрозда черного — в подмосковных местах он редок. И только очень умелый ловец пообещает на рынке заказчику поймать иволгу. Очень красивая! Проходя по опушке березняков, стоит лишь чуть похоже посвистеть иволгой, и она откликается — «родичей близко не терпит». Но как поймать золотую, голосистую птицу? Обувщик признается: «За сорок лет только два раза ловил».

Но есть на Птичьем рынке какой-то Сергей — берется на заказ ловить эту птицу. И ловит. Выслеживает места, куда иволга в жаркое время пить прилетает. И тут, тщательно маскируясь, расставляет тенета. «Работа штучная, дорогая.

И время для ловли короткое. Иволги позже всех прилетают — с них начинается лето. И раньше всех улетают. Ловить надо, когда в гнезде еще птенчиков нет. Иначе — осиротишь… Так что очень непросто исполнить заказ».

Среди почетных заказчиков мои знакомые птицеловы называют спортсмена и писателя Юрия Власова, актера Георгия Жженова, кого-то из знаменитых врачей. Но обычно на рынке покупают щеглов, чижей, коноплянок — недороги, неприхотливы, легко переносят неволю.

Часов шесть просидели мы в апрельских заснеженных бурьянах. Поймали без малого три десятка щеглов, чижей, коноплянок, жаворонков. И уже у прощального костерка Валентин Михайлович Шориков поведал историю, подходящую для окончанья рассказа о птицеловах.

«Было это несколько лет назад. К деревне Матвеевской, по Курской дороге, приехал я ловить соловьев. Поймал четырех. И вдруг слышу пение, от которого даже остановился. Какое-то чудо! Чистота звуков, полный набор коленцев, очередность всего неслыханно четкая. Вот, думаю, для себя, для дома поймать. Вошел в деревню. Слышу, щелкает мой певец в черемуховом кусту садика у воды. Я попросился во двор к старушке. «Соловей-то, говорю, у тебя какой…»

«Да, милый, веселит душу уже пятый год. В сельсовет ходила, чтоб приструнили мальчишек с рогатками». Как же, думаю, соловья мне этого изловить? Попросил я старушку воды принести. Пока она, кряхтя, вышла из сеней с кружкой, я успел поставить лучок с насадкой из мучных червяков. Говорим со старухой, и вдруг слышу — щелк! Сработала западня. Когда хозяйку дома что-то отвлекло в сени, я подскочил к кусту и скорее добычу — за пазуху. Мой соловей! Как пел! Посадил его в клетку, а он, услышав вблизи соперника, и в клетке залился песней. Сердце у меня прыгало от восторга.

Приехал домой, не нарадуюсь — поет! Две недели я слушал. А потом вдруг стала меня какая-то грусть посещать. Представил я старый деревенский домишко, сад, куст черемухи, бабку на скамеечке во дворе. И вдруг почувствовал, что я ее обокрал. У нее, может быть, это была последняя радость в жизни. День, другой — места не нахожу. Решил: поеду, выпущу, перед старухой покаюсь. Но, как нарочно, дела из города не пускали. Мне было известно: соловьи находят родные места, и решил певца я выпустить прямо в Москве — будь что будет. А через несколько дней — вода подмывает — захотелось узнать: прилетел или не прилетел?

Сошел на станции — и прямо в деревню, к знакомому саду. И уже издали слышу — поет! Опять постучался в избу — воды попросил. «Поет, говорю, соловей-то…»

«Да, милый, опять запел. А недели две почемуй-то молчал. Голос потерял, что ли. И вот разыгрался. Вчера с другого конца деревни подружка приходила послушать».

Мысленно у старухи попросил я прощенья. И поехал домой счастливым. Вот такие дела случаются в жизни».

 _{Фото автора. 24 апреля 1998 г.}

Черный ангел — горилла

(Окно в природу)

Горилла спасла ребенка, упавшего сверху в каменный ров зоопарка… Рассказ о поразительной этой истории начнем издалека — с Камчатки и Африки.

Три года назад мы наблюдали летом медведей на знаменитом Курильском озере. Они ловят там рыбу. Жили мы в палаточном лагере.

Вечером, после фотосъемок и наблюдений, собирались все у костра, и тут однажды увидел я незнакомого худощавого человека лет шестидесяти. Бросив охапку хвороста, он представился:

— Джордж Шаллер…

— Уж не сам ли знаменитый?..

— Тот самый, — приветливо улыбнулся наш новый знакомый.

Джордж Шаллер… В мире биологов это звезда первой величины. Объездил всю землю. Выполнил много пионерских исследований в познании поведения разных животных, автор нескольких замечательных книг. У нас широкой публике известен книгой «Год под знаком Гориллы». На Камчатку прилетел, «чтобы заняться медведями».

Беседу вечером у костра начали мы с медведей, но постепенно разговор пошел о гориллах.

Шаллер был первым зоологом, прожившим год рядом с гориллами, и его описания жизни этих животных стали сенсацией. Многие годы рассказы о ближайших родичах человека леденили кровь: кровожадны, свирепы. Облик горилл этому соответствует. А Джордж Шаллер поведал: рассказы эти — досужие выдумки. Скрыто живущие в зарослях тропических африканских лесов гориллы — животные растительноядные.

Зубы-клыки у горилл есть, и, подобно шимпанзе, они, вероятно, способны прихватить в зарослях мелкую живность, но ни Шаллер, ни американка Дайон Фосси, наблюдавшая горилл вслед за Шаллером тринадцать лет, не увидели это ни разу.

Изначально немногочисленные, гориллы находятся сейчас на стадии исчезновенья с лица земли. Один из подвидов — горные гориллы — насчитывает менее трехсот особей, но и те сохранились лишь в малодоступных лесах на высоте более трех тысяч метров. Они постоянно страдают от браконьеров, от беспокойства многочисленных киногрупп, настойчивых туристов, от военных действий в этом районе.

Живут эти громадные, черные, с безволосыми лицами существа семейными группами. Во главе гарема — опытный сильный самец. Радом с ним — несколько преданных самок, подрастающие конкуренты самцы и молодняк.

Вожак — огромная обезьяна — весит столько же, сколько весят двое достаточно рослых мужчин, — 170 килограммов. Самки весят в два раза меньше. Большая сила предполагает бесстрашие. Гориллы, однако, пугливы и всегда спасаются бегством, которое прикрывают самцы.