Ну, я прав?

— Да, это все так, но… я могу делать что-нибудь другое.

— Вы и будете делать другое. И в первую очередь — поддерживать во мне желание поскорее вернуться к нормальной жизни. Ну, что? Согласны вы или нет?

Она встала и отошла к окну, пряча от Мейсона пылающее лицо.

— Да, я согласна, мистер Джеральд, — тихо проговорила она. Потом, набравшись сил, посмотрела на него и более твердо добавила: — Да, Джеральд, я остаюсь.

Он испытал огромную радость, но этот затянувшийся разговор ужасно истощил его силы, и он почувствовал, что вот-вот потеряет сознание.

— Касси, — с трудом произнес он, — обратитесь к моей старой нянюшке Джейн, она поможет вам устроиться, и позовите… доктора Кейси.

В следующие несколько дней Джеральду было так плохо, что не было ни малейших сил оценить такую явную покладистость Касси. Он вообще не мог толком ни о чем думать, потому что большую часть суток спал или находился без сознания. Три дня его мучила лихорадка, и Кассандра едва успевала просушивать простыни и готовить для него разные отвары и примочки вместе с пожилой негритянкой, без которой непременно растерялась бы и не знала, за что хвататься. Наконец спустя неделю после возвращения в Веллей-Фордж Мейсон почувствовал себя достаточно хорошо, чтобы обратить должное внимание на свою заботливую сиделку.

Впервые за несколько дней голова у него не кружилась и рана почти не болела, если не делать резких движений.

Джеральд сразу вспомнил о Касси. Ее не было в комнате, и он вдруг понял, что совсем не знает, как она жила, все эти дни и что чувствовала. Из-за сильных постоянных головокружений он не мог осознанно воспринимать ее присутствие. В памяти сохранились лишь обрывки воспоминаний, слов, ощущений. Ну, ничего, теперь, наконец, ему гораздо лучше, и он наверстает упущенное.

Дверь приоткрылась, и в комнату бесшумно проскользнула пожилая негритянка, нянюшка Джейн. Когда-то она прислуживала матери Джеральда, затем помогала растить его самого, а когда старый мистер Мейсон забрал их в Филадельфию, Виола попросила выкупить и нянюшку. Конечно, в полку Джеральд обошелся бы без нее, но Джейн была такой ярой республиканкой, что не могла оставаться в городе, занятом английскими войсками. Она приехала в лагерь и оказалась очень полезной Джеральду и его солдатам. Теперь у них было, кому постирать рубашки, приготовить что-нибудь повкуснее, да и просто поддержать добрым, участливым словом. А при уходе за ранеными помощь нянюшки Джейн оказалась незаменимой.

Джеральд тотчас начал расспрашивать негритянку о событиях последних дней. Сердце его забилось сильнее, когда она рассказала, что Касси почти не отходила от его постели, ухаживала за ним так, как могла ухаживать сестра или невеста, и постоянно тревожилась о его здоровье. Под конец он даже решился спросить, что думает Джейн об отношении мисс Гамильтон к нему.

— Я так полагаю, — проговорила после недолгого молчания негритянка, почесывая свой широкий нос, — что мисс Касси относится к тебе двояко. Она испытывает к тебе симпатию, в этом я не могу ошибаться, но в то же время боится. Когда ты спал или лежал в забытьи, она не отходила от твоей постели, но стоило тебе зашевелиться или открыть глаза, тут же настораживалась, как пугливый зверек. Так что тебе нужно избавить ее от этого страха, а симпатию, наоборот, укрепить.

— Это легче сказать, чем сделать, милая моя, — вздохнул Джеральд. Но все же слова нянюшки порадовали его. Если у Касси возникло к нему хоть какое-то теплое чувство, это оставляет надежду.

Вскоре появилась и сама Касси, с большим подносом, на котором стоял только что приготовленный завтрак. Увидев, что Джеральду стало лучше, она высказала свою радость по этому поводу, одарив его самой теплой улыбкой. Но от него не укрылось, что держится она несколько скованно, словно опасаясь чего-то.

В этот день они мало разговаривали. Джеральд, опасаясь напугать ее, раньше времени, большую часть дня лежал с закрытыми глазами, притворяясь спящим и не в меру ослабевшим. Вечером, после ужина, Касси пошла немного прогуляться, и навестить Гарри Шелтона, который еще не совсем оправился после ранения. Девушка сдружилась с Лорой Сэдли, и это порадовало Джеральда: значит, ее сердце полностью освободилось от прошлой любви.

Как только Касси ушла, он попросил няню Джейн помочь ему побриться, поменять белье на постели и вообще привести комнату в самый лучший вид.

Когда все что можно было сделано, Джеральд оглядел помещение критическим взглядом и усмехнулся. Да, конечно, не время и не место для любовных интриг, но зато этот уютный домик полностью в его распоряжении, а любимая так близко, как еще никогда не была. Хлопнула входная дверь. Он услышал, как Касси снимает плащ и ботинки в прихожей. Затем она долго плескалась в воде и что-то еще делала в соседней каморке. Наверное, она стеснялась переодеваться при нем, потому что когда вошла, то была в ночном пеньюаре розовато-телесного тонкого шелка с белыми рюшами. Ее каштановые волосы были тщательно расчесаны и распущены по плечам.

Кровать стояла у самой стены, и Кассандре приходилось перебираться через Джеральда, чтобы улечься на свое место. Думая, что он, как обычно, спит, она с множеством предосторожностей стала укладываться между ним и стеной. В этот момент он повернул к ней голову и открыл глаза.

Касси застыла на месте, мгновенно покраснев, словно ее застали за каким-то неприличным занятием.

— Я… я только хотела лечь, — смущенно пролепетала она.

— Я вижу, — он не мог удержаться, чтобы не улыбнуться. — Ну, так кто же вам мешает?

Она быстро отодвинулась, подальше от Джеральда и повернулась лицом к стене. Значит, и те, другие ночи она тоже так спала?

— Вы очень невежливы, Касси, — в его голосе против воли зазвучала ирония. — Могли бы, и пожелать мне спокойной ночи!

— Простите меня, Джеральд, — она чуть приподнялась, но не повернулась к нему. — Спокойной ночи.

Свет единственной горевшей свечи чудесно золотил волосы Касси. Джеральд потянулся, было затушить свечу, но раздумал. Как глупо лежать вот, так и видеть только один этот розовый пеньюар с пышными рюшами! Даже если он протянет руку и дотронется до девушки, все равно не почувствует ее тела. А она даже не хочет повернуться к нему лицом, послать ему ласковую улыбку. Внезапно Джеральд почувствовал себя обманутым. Не такие сцены он представлял себе, когда разрешил ей остаться.

— Касси, повернись, пожалуйста, — тихо попросил он.

По тому, как Кассандра вздрогнула, он понял, что она и не думала спать. Но она и не шевельнулась.

— Уже поздно, Джеральд, я ужасно хочу спать, — с мольбой в голосе отозвалась она.

— Не обманывай меня, Касси, ты вовсе не хочешь спать.

Она перевернулась на другой бок и, подперев голову рукой, недовольно посмотрела на него.

— Снимите пеньюар.

— Что?

— Снимите этот пеньюар! — настойчиво повторил он.

— Но, Джеральд!.. — В ее голосе был явный испуг, и Мейсон почувствовал, как начинает раздражаться.

— Чего ты боишься? Разве я в состоянии приставать к тебе с этой раной? Но я хочу, по крайней мере, чувствовать рядом твое тепло, держать тебя за руку, засыпая. Разве это много?

— Но мы так не договаривались!

— Да? А как же ты собиралась спать в одной кровати с мужчиной, испытывая отвращение при одном его прикосновении? Не договаривались! Ты что же, считаешь меня полным болваном?

Ничего, не ответив, она сняла пеньюар и раздраженно бросила его на пол. Ее тонкая белая сорочка без рукавов, с одними узкими бретельками и высокой талией позволяла рассмотреть все очертания тела, но Касси быстро спряталась под одеяло, причем отдельное.

Некоторое время Джеральд смотрел на нее с бессильной яростью. Он понимал, что может рассориться с ней навсегда, но уже был не в состоянии остановиться:

— Ну, что? Так и будешь лежать как статуя? Может, хотя бы подвинешься поближе и обнимешь меня?

— Джеральд, пожалуйста, не заставляйте меня это делать!