— Ты правильно поступил, Пит. Семья для человека важнее всего остального, тем более, что Лео у тебя единственный родственник. Ты сделал верный выбор.

Через десять минут они уже сидели за столиком в ресторане «Саманта».

— Два двойных бурбона, — сделала заказ Энни, затем достала из сумочки пачку сигарет и протянула одну Питу. — Расслабься. С удовольствием выслушаю тебя, когда ты соберешься с духом.

Она уже выкурила сигарету и почти опустошила свой стакан, когда Пит сказал:

— Она даже не спросила, как я, что я… Не могу поверить, что действительно разговаривал с Мэдди, а не с кем-то другим. В каждом ее слове звучал такой эгоизм, что… Неужели я ошибался в ней, Энни? Нет, не говори ничего.

— Начни сначала, Пит.

Пит вздохнул и пристально посмотрел в лицо Энни, молясь, чтобы она нашла какие-то магические слова, способные разом поставить все на свои места.

— Ты должен понять, сколько Мэдди пришлось пережить, — наконец тихо проговорила она. — Не уверена, что смогла бы выдержать такие муки. У нее сейчас все перемешалось в голове. Понятно, почему она хочет, чтобы все вернулось назад. Ведь всего год назад ты был с нею рядом. Ты правильно сделал, что посоветовал ей переговорить с адвокатом. Когда Мэдди получит твое письмо, то наверняка сама попросит о еще одном телефонном звонке.

— Ты так думаешь? — спросил Пит голосом, лишенным эмоций.

— Конечно, — солгала Энни. — Ведь Мэдди любит тебя.

— Мэдди хочет вернуть вчерашний день. Она сказала, что у нее все отняли. Ее явно разгневало то, что я отказался от дома в Стамфорде. Она так верила в то, что мы поселимся в нем и будем счастливы.

— А ты сам веришь в это, Пит?

— Нет, — ответил он с несчастным видом. — Откровенно говоря, не думаю, что этот дом ей так уж понравился. Она скорее притворялась такой взволнованной ради меня. Мэдди — горожанка. Дом за городом — это всегда большая ответственность, а она… Не знаю, Энни. Сейчас я прокручиваю в памяти все слова, что она говорила мне прежде, и подозреваю, что часть из них вполне могла оказаться ложью. Зачем…

— Прежде чем делать скоропалительные выводы, дождись ответа на свое письмо. Мэдди разрешено писать тебе. Думай лучше о Лео. Я могу для него что-нибудь сделать?

— Разве у тебя есть свободное время? Ты все еще помогаешь отцу Альберту?

— Тебе это кажется смешным? — спросила Энни сердито.

— Конечно, нет. Ты такая обидчивая… Нет, Энни, я и не думал смеяться над тобой. Мне кажется, что ты делаешь очень большое дело, помогая церкви.

— Когда я отдала туда весь товар из «Волшебной сказки», ты говорил совсем по-другому. Между прочим, я вернула все деньги до последнего цента.

— Пойми, это было для меня неожиданностью. Кроме того, я слегка разозлился на тебя, потому что мечтал, что мы проведем Рождество вместе, и вдруг ты исчезла. Я боялся, что с тобой что-то стряслось. Товар был ни при чем. Ты могла хотя бы оставить записку.

— А ты мог бы меня пригласить, когда мы говорили по телефону.

— Мне чертовски стыдно. Буду держать тебя в курсе насчет Лео. Мне сейчас очень плохо, Энни.

— Знаю.

— Мэдди и Дженни постоянно ссорятся. Неужели они перестали понимать друг друга? Знаешь, что меня больше всего задело?

Энни покрутила в руках стакан.

— Что, Пит?

— Ее больше интересовала «Волшебная сказка», чем я. Странно, верно?

— Пит, повторяю, не забывай, через что ей пришлось пройти. Мэдди говорила с тобой, слышала твой голос, а о «Волшебной сказке» она ничего не знала, поэтому и спросила. А что касается того, как она восприняла твои слова о Лео… Ты ведь и в самом деле долгое время его почти ненавидел, разве не так? Тебе не хватает рассудительности, Пит.

— Она сказала, что лучше бы ее расстреляли. — На его лице появилось странное выражение. — Ты никогда не сказала бы такое.

У Энни перехватило дыхание и закружилась голова. Пит сравнивал их. Ее и Мэдди.

— Незачем воспринимать все так буквально. Никто не может жалеть о том, что его не убили. Мэдди рассержена, но лично я ее не виню. Пойми, то, что она чувствует, это даже не злость. Не могу подобрать нужного слова. Когда Мэдди хорошенько все обдумает, то поймет, что ты страдаешь так же сильно, как и она. Кто знает, как повела бы себя я на ее месте? — пробормотала она, отведя глаза.

— Мэдди никогда не простит мне, что я отказался приехать. Я понял это по ее голосу. Она больше не хочет ни встреч, ни писем, ни телефонных разговоров. И что это, по-твоему, означает? Кажется, я солгал, когда сказал, что согласен ждать ее вечно. Да, я солгал.

— Мэдди несчастна, разочарована, и ты не можешь знать наверняка, что она тебя не простит. Ты как всегда все преувеличиваешь, Пит. У тебя стресс.

Пит взял Энни за руку.

— Спасибо. Ты настоящий друг. Если бы тебя не было полчаса назад рядом со мной, я бы не раздумывая сел в машину и умчался куда глаза глядят. Ты снова меня спасла. — Мысли Пита унеслись в прошлое, эмоции нахлынули в душу.

— Давай поговорим о чем-нибудь другом. Ты уже послал цветы в больницу?

— Нет, но обязательно пошлю. Ты не возражаешь, если я заеду к тебе на квартиру, приму душ и приведу себя в порядок, прежде чем вернусь в больницу?

— Конечно, Пит. Расскажи мне о Лео.

Питу не хотелось говорить о дяде. Он сам не знал почему. Возможно, потому что речь могла зайти о смерти. Если Лео умрет, ему придется позаботиться о похоронах и тогда откажут последние тормоза. Лео вовсе не стар… Господи, а ведь ему самому целых тридцать шесть. Он уже оставил за плечами половину жизни. Эта мысль пришла Питу в голову так неожиданно, что он одним глотком проглотил содержимое стакана.

— Энни, а ведь я уже наверняка прожил половину отведенного мне срока. Половину!

— Я тоже, — беззаботно откликнулась она. — Но неужели я должна паниковать по этому поводу? Или совершать безумные поступки? Как в тот раз, когда мы решили подоить корову.

Пит расхохотался.

Он вдруг понял, что любит эту женщину, сидящую напротив, любит как мужчина. От этого открытия у него засосало под ложечкой. Мэдди Штерн оказалась всего лишь интерлюдией в его жизни. Он прикрыл глаза, но тут же открыл их, когда понял, что Энни говорит что-то интересное.

— Женщине труднее стареть. У мужчин это происходит менее заметно. Почему они в сорок-пятьдесят лет хотят молоденьких, цветущих девушек? Неужели они не понимают, как глупо выглядят рядом с юными особами, повисшими на их руке?

Пит снова прикрыл глаза. Его то знобило, то бросало в пот, он хотел поговорить с Барни. Очевидно, Энни ждала его ответа.

— Полагаю… что таким образом они пытаются вернуть себе молодость, — проговорил он. — Я никогда не стал бы… — Боже, что он мелет?

— Никто не в силах остановить время, — сказала Энни спокойно. — Ты можешь таскаться по тренажерным залам, делать пластические операции, одеваться так, будто тебе девятнадцать, но не убавишь ни года.

Энни, такая милая, симпатичная. К черту «симпатичная», настоящая красавица. Как блестели ее глаза, когда она улыбалась. Умная, всегда наполненная энергией. Пит любил Энни Габриэль. Он облокотился на стол и внимательно посмотрел на нее.

— Энни, почему мы с тобой никогда… Ну, ты понимаешь… Не были вместе?

Энни побледнела. Ей хотелось найти подходящие слова, но они мучительно не шли в голову.

— Думаю, мы боялись испортить нашу дружбу.

— Нет, из-за Денниса. А до того, как ты стала встречаться с ним постоянно, я, наверное, просто надеялся, что ты сделаешь первый шаг; я имею в виду нас с тобой. — Пит посмотрел на янтарную жидкость в своем стакане. Здесь не самое подходящее время для таких разговоров. И потом, ему нужно время.

— А почему ты думал, что первый шаг должна была сделать я? — спросила Энни. — Разве обычно его делает не мужчина? Кроме того, ты никак не показывал своих желаний. Представляю, какой дурой я выглядела, если бы ни с того ни с сего предложила себя мужчине, который ни о чем подобном и не думает.