Берти это замечание смутило, но он решил, что спорить не стоит. В поисках поддержки оглядываясь по сторонам, он остановил взгляд на улыбающейся Софи и усмехнулся ей в ответ.

— Я с нетерпением буду ждать вас завтра в церкви, — добавил викарий. — После службы мы могли бы подискутировать о творчестве Горация.

— Кто такой Гораций? — спросила Амелия.

— Римский поэт, — быстро ответил Берти. — Ужасный малый.

По дороге домой он долго выяснял, в котором часу ему придется встать назавтра. Услыхав, что к восьми часам нужно быть одетым, Берти побледнел и безмолвствовал целых десять минут.

Но на следующее утро он был бодр и дружелюбен. К удивлению Дианты, в течение часа, пока шла служба, он абсолютно не выказывал скуки, чего нельзя было сказать об Амелии, которая без конца вертелась и вздыхала. Иногда девушка пыталась поймать его взгляд и приходила в ярость, если мистер Фокс внимательно слушал викария.

Когда подошло время причастия, Софи и Амелия вместе подошли к алтарю. Когда они возвращались на место, Дианта была поражена контрастом — Амелия суетливо надевала перчатки, в то время как Софи вся светилась изнутри, словно только что побывала на небесах.

Они вышли из церкви вместе во всей паствой. Тетушка Фелиция, на которую никто не обращал внимания, рассказывала о церкви в Эллсмере, а викарий завязал беседу с Берти. Дианта пыталась уловить хоть пару слов из их разговора в надежде, что Берти окажется на высоте. Именно так и случилось, поскольку мистер Дансфорд пообещал дать ему книгу.

— Если мне только удастся отнять ее у дочери. Она взяла ее несколько месяцев назад, и с тех пор я ее не видел.

— Я бы не хотел лишать мисс Софи удовольствия, — вежливо ответил Берти.

Он посмотрел на мисс Дансфорд, но та ничего не ответила: Софи все еще пребывала под впечатлением проповеди.

— О, простите меня великодушно, я всегда так увлечена службой… — она озадаченно смотрела на Берти.

— Но у тебя есть и мирские обязанности, — нежно сказал отец.

Викарий пригласил всю компанию зайти к ним в гости. Берти предложил Софи руку под предлогом, что та выглядит очень бледной. За другую руку тут же ухватилась кокетливая Амелия.

За ланчем викарий долго беседовал с Берти. Оказалось, что молодой человек много знает о церкви, и этот факт весьма поразил обеих кузин.

— В этом виноват мой отец, — пытался оправдываться Берти. — Он всегда хотел, чтобы я стал священнослужителем, к чему меня также обязывало положение младшего сына.

— Я не одобряю подобного подхода, — с укоризной произнес викарий. — В церковь надо идти исключительно по велению души. Меня чрезвычайно огорчает, что церковь используют, чтобы хорошо устроиться в жизни.

— Я с вами согласен, — немедленно заявил Берти. — Я пытался убедить отца, что не создан для служения Богу. Но он не слушал. Он просто приказал обучать меня всему, что необходимо знать священнику. К счастью, у меня была любимая тетушка, которая оставила мне небольшое состояние… — он попытался пошутить. — Поэтому церковь лишилась своего лучшего сына.

Амелия громко хихикнула. Софи нежно улыбнулась и сказала:

— Вы несправедливы к себе, мистер Фокс, я в этом уверена.

К удивлению Дианты, Берти густо покраснел и поспешил сменить тему, а когда Амелия подшутила над ним, назвав «церковником», он с трудом изобразил на лице подобие улыбки.

Дни шли за днями, и Берти все больше привыкал к сельской жизни, что немало изумляло Дианту. У него появилась масса идей по проведению праздника, он мастерски развлекал местных ребятишек. Объяснением происходящему, по мнению Дианты, было его доброе сердце и увлечение Амелией.

— Он проводит слишком много времени в ее обществе, — однажды в отчаянии пожаловалась она Рексу.

— Он преступает приличия?

— Нет, Берти это несвойственно. Но так ли необходимо учить ее управлять экипажем?

— Насколько мне известно, сама Амелия придумала эту затею, — заметил Рекс.

— Но ему только этого и надо! Он бывает у викария каждый день. Я надеялась, что тетушка Фелиция примет меры, но она, кажется, им очарована.

Рекс усмехнулся.

— Даже сам викарий изменил мнение в лучшую сторону.

— Я знаю, — сказала Дианта. — Я слышала, как они с Софи советовали Берти провести Рождество в сельской тиши, позабыв о разгуле, которому предается большинство молодых людей.

В ответ Рекс рассмеялся.

— Это все очень хорошо, — Дианта выглядела удрученной. — Но если бы они знали, что он приехал сюда, спасаясь от последствий этого самого разгула!

— Было бы весьма любопытно присутствовать при этом, — сказал он. — Но ты права, нам лучше не вмешиваться в дела Берти. Они слишком сложны для таких неискушенных людей, как мы.

Глава восьмая

Рождество прошло спокойно, но как только закончились празднества, Дианта немедленно стала готовиться к новогоднему балу, который она пообещала устроить для местной публики. Составить список приглашенных она поручила Софи. Некоторые гости должны были приехать издалека, а потому их нужно было устроить где-нибудь на ночь.

— Я просто не знаю, что делать, — жаловалась молодая графиня, — если верить Софи, несколько десятков почтенных джентльменов и леди сочтут себя смертельно обиженными, если мы их не пригласим.

— Кажется, ты прекрасно со всем справляешься, — заметил супруг. — Я никогда еще не видел тебя такой оживленной.

И он был прав. Дианта по-настоящему наслаждалась своими многочисленными хлопотами. Она быстро научилась управлять огромной армией слуг.

— Я поняла, что просто создана для того, чтобы командовать, — призналась она Софи. — И благодарю Бога, что Рекс взял меня в жены, имея такой дом…

— …прежде, чем узнал о том, какой у тебя несносный характер, — иронизируя, закончил за нее муж. Вместе с друзьями он собирался на охоту и уже стоял в прихожей со своими собаками и ружьями. Обменявшись улыбками, молодые супруги попрощались.

Дианта приложила массу усилий, чтобы предстать перед гостями во всей красе.

— Именно такой тебя и ожидают увидеть, — сказал ей Рекс. — Противное послужило бы оскорблением местному обществу.

В тот вечер на запястьях, шее, в ушах и в волосах Дианты сверкали выкупленные фамильные бриллианты Чартриджей, заложенные старым графом так давно, что никто и не помнил, как они выглядели. В платье из золотого атласа с длинным кружевным шлейфом, доставленном накануне от портного, графиня выглядела по-королевски роскошно.

— Ты великолепна, — заключил супруг и поднес ее руку к губам. — Я выбрал идеальную графиню.

Вместе они спустились вниз. Берти как всегда выглядел чрезвычайно элегантно. Элинор надела бледно-зеленый наряд из воздушного тюля на атласном чехле того же цвета. Джордж в цивильной одежде чувствовал себя немного неловко, и Дианта со вздохом вспомнила, как он был великолепен в военном мундире. Но влюбленная Элинор не видела в нем никаких недостатков, впрочем, то же самое можно было сказать и о Джордже. Когда Элинор резко раскрыла свой позолоченный креповый веер, спрятав за ним свое лицо, Дианта готова была поклясться, что под его прикрытием супруги тайком поцеловались.

Пора было начинать. Лорд и леди Чартридж заняли свое место на верхней площадке лестницы, ведущей к дверям превосходного бального зала. На улице уже слышался шум подъезжавших карет. Передняя дверь распахнулась, и дворецкий объявил о прибытии первых гостей.

Следующие полчаса поток гостей не иссякал. Никому не хотелось пропустить первый большой бал в доме нового графа и его жены, и потому все приглашения были приняты.

Наконец, Дианта увидела и викария с семейством. Софи надела скромное лиловое платье из крепа, Амелия — белое, как и подобало юной девушке. Мисс Долиш, по обыкновению, дерзко стреляла глазами по сторонам.

— Мы не знали, привозить ли Амелию сюда, так как она еще не выходит в свет, — призналась Дианте Софи. — Но она так просила, что бедной тетушке пришлось уступить с тем условием, что она не станет танцевать вальс.