— Ну, что же ты, Лидочка? Давай, — поторопил её Натан. — Кстати, Макс, вы захватили какую-нибудь вещицу Абуджарбилей?

— Да. Рони подарил ей золотой брелок со своими инициалами.

— Очень хорошо. Ну? — Натан снова повернулся к женщине.

— Я знаю только то, что сегодня или завтра придёт товар. На сумму триста тысяч долларов. Я слышала, как Рони говорил с кем-то по телефону. Товар пойдёт на верблюдах через пустыню, до израильской границы. Здесь его перехватят люди Абуджарбиля.

— Куда именно должен придти товар? Пустыня большая.

— Не знаю точно. Возле какого-то поселения. Их не так много на границе. Если хотите перехватить, можно поставить по несколько человек возле каждого. Не ошибётесь.

— А если ты врёшь? Или хуже того, подставляешь?

— Зачем мне это нужно?

— Действительно. Ладно. Миша, набери мне Харифа, — сказал Натан. Рубин протянул ему трубку. — Алло! Это кто? Шимон? Поступила информация, что не сегодня-завтра к Абуджарбилям придёт товар. Думаю, по накатанной дороге. Действуй, дорогой. Не за что, — он отключил телефон и снова повернулся к женщине. — Молодец. Но это не совсем то, что я хотел услышать. Вот, смотри, — Натан открыл «дипломат», продемонстрировал Марковой лежащие там деньги. — Здесь ровно миллион шекелей. Он будет твой. Но сначала ты расскажешь мне, чем тебя купили Фазиль с Зэевом Розеном.

Маркова умела держать себя в руках. Она никак не отреагировала на деньги. Безразлично посмотрела на них и перевела взгляд на Натана.

— В твоей фирме работает человек. Как зовут, не знаю. Он любовник Филопонтовой. Полицейский.

— Бывший? — уточнил Натан.

— Нет. Скорее всего, крот.

— Как он мог ко мне попасть? Я же лично каждого проверял!

— Ты что, не знаешь возможностей полиции?

— Откуда это тебе известно?

— От самой Филопонтовой. А ещё от Фазиля, — она кивнула на мёртвое тело. — Он как-то хвастался, что от тебя скоро пустое место останется. Фазиль — информатор, работал на полицию.

— Вор в законе — стукач, сука?! — не поверил Натан.

— Какой ты ещё ребёнок, Натанчик, — улыбнулась Маркова. — Или как там тебя? Анатолий Михайлович, кажется? В Израиле другие воры в законе. Если им выгодно, они будут сотрудничать с полицией. Ты думаешь, почему Розен до сих пор на свободе? Крутит такие дела, и ни разу не сидел по— крупному.

— Да, мир совсем головой поехал, — вздохнул Натан. — Откуда ты знаешь, как меня зовут?

— Я же мент, хоть и бывший. Я много про тебя знаю, наводила справки через своих знакомых, которые в Союзе остались. Там тебя до сих пор помнят. Так что со мной дружить надо, — она хищно ухмыльнулась.

Натан посмотрел на Чёрного, тот пожал плечами, как бы говоря: «Я же тебя предупреждал». Макса и Рубика, похоже, не удивил труп Фазиля. Они и не такое видели.

— Я не знаю, как Бык должен был убить Рони. Мне нужно было только позвонить Фазилю и предупредить его. Потом придти к Рони, дождаться полицию, и дать показания против тебя, — продолжала Маркова.

— Почему ты согласилась на это? Неужели за душой ничего нет? Или я мало тебе платил? Если бы ты предупредила меня заранее, Гена Рабинович был бы жив. Его смерть на твоей совести. Тебе нести ответ.

— Я ненавижу тебя!

— В тебе говорит мент? Или женщина?

Ответа он не дождался. Натан немного посидел, презрительно рассматривая Маркову, потом поднялся, позвал за собой Михаила Рубина, Макса и Чёрного.

— Вот что, ребята. Ты, Макс, пойдёшь сейчас и позвонишь в полицию с какого-нибудь автомата. Скажешь на иврите, что здесь произошло убийство. Постарайся изменить голос, чтобы тебя не вычислили. И сразу же поезжай в офис. Возьми с собой Шломо и Рубика. Ты, Миша, развяжешь Быка, только перед этим хорошенько его стукни, чтоб он не очухался до приезда полиции. Маркову не выпускай. Исчезнешь только тогда, когда здесь появятся патрульные. Евреина мы возьмём с собой. Он не виноват, что его жена стерва. Макс, дай мне брелок, — телохранитель протянул ему золотую безделушку. — Миша, это вложишь в руку Фазилю. Пусть создастся впечатление, что он сорвал брелок с Рони, когда с ним дрался. И подчисти там все. Нас здесь не было.

— Тогда зачем нужна Маркова? — спросил Евгений. — Пусть тоже уезжает.

— Нет. Если эта дура хочет выйти сухой, она должна будет дать показания против Рони. Иначе её обвинят в сообщничестве. Это её единственный выход.

— А Бык?

— С ним ничего не случится. В крайнем случае, пойдёт как свидетель. Иначе ему крышка. Так что, если не совсем идиот, он подтвердит, что здесь был Рони. А мы поможем полиции найти товар, — Натан достал мобильный, набрал номер. — Алло! Игаль? Приветствую тебя! Это Натан. Как поживает отдел по борьбе с наркотиками? Замечательно. Поздравляю. Ко мне пришла информация, что сегодня или завтра прибудет товар в одно из поселений на границе с Египтом. Не знаю. Тебе и карты в руки.

Натан положил телефон в карман, посмотрел на всех красными, уставшими глазами.

— Ну вот и все. Одним ударом избавимся и от Харифов, и от Абуджарбилей.

— Мне кажется, тебе нужно уезжать из Израиля, Натан, — сказал Чёрный. — Это не твоя страна.

— Нет, Жека, никуда я не уеду. У меня есть сила, и есть желание работать. А это, — он кивнул в сторону комнату, — издержки производства. А могли бы жить спокойно, если бы не мешали.

14. АРЬЕ ГРИНБАУМ.

Полиция была в шоке. Но в ещё большем шоке была пресса. Как же, убийство одного из самых видных преступников Израиля другим видным мафиозо. И ни одного следа «русской» мафии. Журналисты из ивритской прессы землю рыли, чтобы накопать хоть что-нибудь на «русских». Но ничего не было, никаких зацепок, кроме одной случайной свидетельницы, по слухам, любовницы обвиняемого. Полицейские тоже не вдавались в подробности происшедшего. Может быть, потому что сами ничего не могли понять. Нити убийства тянулись к Зэеву Розену, что уж совсем ни в какие ворота не лезло. Арестовать Зэева значило нарушить весь, так или иначе, устоявшийся криминальный расклад. А он, как ни странно, устраивал на сегодняшний день и полицию, и прокуратуру, и самих авторитетов. Израилю вполне достаточно было арабских террористов, которые взрывали себя в автобусах, унося вместе с собой сотни жизней ни в чем не повинных людей. Капитан полиции Арье Гринбаум чувствовал, что что-то не так в этом убийстве. Оно ломало все стереотипы. Израильтяне редко отходят от привычных для них форм преступлений, и убийств в том числе. Бомба в машине, расстрел в собственном доме убитого, ночное нападение под видом арабов, это были обычные методы, которые раскрывались в течение нескольких часов. Недавнее убийство было непохоже ни на что. А главное, сам Рони Абуджарбиль никогда бы не пошёл на «мокрое» дело. Это не его стиль. Послать своих боевиков, подложить взрывчатку, это он может. Но забить огромного мужика до смерти!.. Да ещё одного из тех, кто был с ним в одной упряжке! Теоретически, Рони, конечно, мог убить, но только поставив в известность Розена, и только с его разрешения. Нет, на Рони это не похоже. Однако свидетели в один голос твердили, что это он. И поймать их на лжи не было никакой возможности. Они явно кого-то боялись. Но кого? Если предположить, что к этому преступлению причастны «русские», то тогда все более-менее становится ясно. С приездом этих отморозков преступления стали изощрёнными и жестокими, часто не поддающимися раскрытию. Арье не любил «русских», несмотря на то, что и он сам, и его родители были родом из Минска. Теперь они уже были «ватики», то есть, старожилы. Когда-то его звали Левой, уже в Израиле он поменял имя на Арье.

Свой родной город он не помнил, его родиной была эта маленькая, пыльная, жаркая страна. Леву привезли в Израиль в возрасте пяти лет. Сейчас ему было тридцать. В полицию он попал после армии, и не знал другой жизни. Всей душой ненавидел преступников, и точно так же терпеть не мог собственное начальство. Правда, и оно относилось к нему соответственно. Однако до капитана Арье Гринбаум все-таки дослужился.