— Нет, рыжий — это я, а ты — лысый. Впрочем, не знаю. Кажется, была замужем. А может, и нет. В конце концов, сам можешь выяснить. Ты же у нас контрразведка, тебе и карты в руки. И бросай ты этот, свой «Ноблесс». От него уши пухнут.

— Чем дешевле, тем крепче. Чем крепче, тем лучше, — лаконично отрезал Рубин.

— Ладно, иди, — махнул ему Натан. — Работай.

Евгений в это время был у Ирины, отходил от вчерашней пьянки. Он плохо переносил алкоголь. Ему после той памятной контузии вообще нельзя было пить. Но иногда Чёрный срывался, и тогда шёл вразнос. Правда, он доверял своему организму. Тот сам определяет допустимую границу, через которую переходить не следует. Если бы только знать, где эта граница. И вот теперь Чёрному приходилось мучаться страшным похмельем, тяжёлой головной болью, от которой хотелось биться головой в стенку, и полным безразличием к женским прелестям подруги. Она и не пыталась его соблазнить, хотя и расхаживала по квартире в лёгком халатике, который постоянно распахивался, обнажая голые ноги и чёрный треугольник волос. Евгений любил в него зарываться. От Ирины возбуждающе пахло женщиной, казалось, запах обволакивает все тело, от макушки до пяток, его не передать словами, можно только почувствовать. Если он ласково, еле заметно прикасался пальцами к её шее, она покрывалась мурашками, по коже проходил ток удовольствия, она замирала на несколько секунд, прислушиваясь к своим ощущениям, а когда он начинал гладить её под коленками, Ира напрягалась, чёрный треугольник становился мокрым, соски твердели… Он облизывал мочки ушей, целовал спину, медленно проводя языком вдоль позвоночника, опускаясь все ниже и ниже… Тогда она ложилась на живот, а Евгений ласково прикасался к её упругим ягодицам, забираясь языком в самые потаённые места, и пил её, пил, до бесконечности.

Но сейчас, даже при всем своём желании, он не смог бы и рукой шевельнуть, чтоб не вызвать приступ тошноты, не говоря уже о том, чтобы поцеловать любимую женщину.

Вчера Ирина ничего не сказала по поводу того, что он завалился к ней пьяный, не собиралась она и сегодня предъявлять претензии. Её другое заботило. Евгений стал скрытным. Он, правда, никогда не отличался особой откровенностью, но после того, как Чёрный связался с Натаном, его постоянно что-то угнетало. И она не могла понять что. Это её пугало. Ирина знала, что лезть к нему в душу бесполезно. Женя был из тех людей, на которых где сядешь там и слезешь. Поэтому она и молчала, ждала, что он сам расскажет. Отпаивала крепким чаем, обливала в душе холодной водой, придерживала голову, когда Женьку рвало…

Зазвонил мобильный. Ирина протянула Чёрному трубку.

— Женя? Это Алевтина. Натан просил вас срочно приехать.

— Что-нибудь случилось? — скривившись от головной боли, спросил Евгений.

— Не знаю, — сухо ответила секретарша. Она не любила пьяниц. — Я передаю только то, что просил босс, — и отключилась.

— Вобла! — негромко выругался Чёрный.

Он помотал головой, проверяя её на прочность, бросил в рот горсть таблеток, запил водой, и поднялся.

— Извини, Ириша, мне ехать надо. Труба зовёт.

— Куда ты поедешь? Посмотри на себя. Рожа опухшая, глаза красные, руки дрожат… — Ирина встала на его пути.

— Ничего. Это от слабости. На улице легче станет.

Он мягко отодвинул её, чмокнул в щеку… Предпочёл бы поцеловать в губы, но не решился. От него, наверное, так несёт перегаром, что приятнее целоваться с пепельницей. Но Ира не отодвинулась.

— Подожди, я с тобой. Вдруг тебе на улице плохо станет. Я быстро, только переоденусь.

Она вышла в другую комнату. Чёрный набрал номер Натана.

— Привет, это я, — сказал он в трубку. — Вышли за мной машину. Я у Иры.

— Не могу, — проскрипел, искажённый связью, голос Натана. — Все машины в разъезде. Своим ходом доберёшься.

— Не доберусь. Плохо себя чувствую после вчерашнего. Нечего было спаивать.

— Ах, какой нежный! Ладно. Миша Рубин за тобой заедет.

— Я его боюсь. Он меня зарежет.

— Не зарежет. Вы же однополчане.

Конечно, однополчанами они не были. Просто Рубин в 79-м в составе спецназа брал дворец Амина. Правда, такое косвенное доказательство совместной службы в Афганистане, не положило начало дружбы между начальником охраны корпорации «Рос-Исраэль» и журналистом.

Рубин приехал через полтора часа. Евгений с Ириной уже ждали его у подъезда. Огромный, как карета, новый натановский «кадиллак» осторожно, чтоб не зацепить играющих детей, въехал во двор, развернулся, и остановился перед ними.

— Вот это махина! — восхищённо сказал Чёрный.

— Давайте, садитесь, некогда мне, — проворчал Михаил. — Я вам не извозчик.

— Извини, Миша, я говорил Натану, чтобы он не посылал тебя. Честно его предупредил, что боюсь, — засмеялся Евгений. Ирина толкнула его в бок.

— Не будь здесь женщины, я бы тебя точно замочил, — серьёзно заметил Рубин. — Не люблю журналюг. Никчёмные людишки.

— Взаимно, Миша, я их тоже не люблю. А занимаюсь журналистикой, потому что ничего другого делать не умею. Зато это я делаю хорошо.

Из Беэр-Шевы в Тель-Авив «кадиллак» домчал их за сорок пять минут. Своеобразный рекорд. Натан сидел в своём кабинете, скрывшись за грудой бумаг.

— Хорошо, что ты приехал. Дело есть, — сказал Натан, не поднимая головы. — Ирочка, будь добра, спустись в кафе, мне надо кое-что обсудить с Женей.

Ирина, скорчив недовольное лицо, молча вышла. Чёрный сел напротив Натана, прикурил сигарету, бесцеремонно закинул ноги на стол, и спросил:

— Что желает уважаемый босс?

— Брось свои штучки, Чёрный. Слишком много на себя берёшь. И сними ноги со стола!

— Ты что, Натан, белены объелся? З глузду зъихав, как говорят хохлы…

Последняя фраза напомнила Натану Киев, капитана Голобородько, убитую жену… Он тряхнул головой, чтоб отогнать непрошеные воспоминания.

— Ладно, проехали. Я тут кое-что подсчитал, хочу, чтоб ты послушал. За последнее время доходность района, который принадлежит клану Абуджарбиль, выросла на пятнадцать процентов. Неслабо? Чистая прибыль района за тот же период увеличилась на четырнадцать и две десятых процента. Очевидно, им пришлось пойти на какие-то непредвиденные расходы. Но, учитывая, что чистая прибыль выросла почти на столько же, на сколько увеличился общий доход, объяснить можно только тем, что им не пришлось отстёгивать за крышу. Что происходит, как ты думаешь?

— Не знаю, — задумчиво протянул Чёрный. — А почему ты у меня спрашиваешь?

— Ты знаешь израильский криминал изнутри. Может, посоветуешь что-нибудь…

— Только одно. Кто-то играет против братьев Хариф, и, соответственно, против тебя. Причём этот «кто-то» хорошо знает весь твой расклад.

— Вот и я так думаю. Как ты считаешь, кто бы это мог быть?

— Понятия не имею. Может, тот, кто хотел тебя взорвать?

— Фазиль? Вряд ли. Кишка тонка.

— Все зависит от того, с кем он связан, кто стоит за ним. Представь себе на минуту, что он перекупил Маркову, и все, что известно ей, становится известно Фазилю. Ему выгодно использовать эту информацию против тебя и Харифов, чтобы поддержать Абуджарбилей. Я тебя предупреждал, связываться с ним опасно. Хитрая лиса. А если учесть, что в полиции у него свои осведомители, то тогда все становится на свои места. Фазиля заблаговременно предупреждают о готовящейся облаве, он предупреждает Рони или Ави, и все выглядит «респектабельно». Никто ничего не находит. А вообще, и у того, и у другого один шанс из ста, что их посадят. Они часть системы, а вот кто платит за них «отступного», тут придётся поломать голову. Вряд ли Фазиль будет платить. Он патологически жаден, это, во-первых, а во-вторых, это должен быть кто-то посильнее Фазиля.

Чёрный давно занимался криминалом, знал, как группировки добиваются освобождения своих парней под залог, оспаривают законность ареста, подкупают или запугивают свидетелей, подмазывают полицию, дают взятки высокопоставленным чиновникам… Есть у них и профессиональные лжесвидетели. Евгению в деталях была известна отвратительная изнанка правосудия. Вряд ли она сильно отличалась от общемировой. Везде одно и то же, и в России, и в Израиле, и в Америке… Все хотят жить, и судьи — не исключение. Он все знал об условном осуждении, ходатайствах об оправдании, условно-досрочном освобождении, об откладывании слушания дела и проволочках в его разбирательстве, об апелляциях и отмене судебных решений, как и о сотнях других хитроумных приёмов, к которым прибегает организованная преступность. Но говорить сейчас обо всем этом Натану, он не собирался. Натан не хуже него разбирался в подоплёке криминала.