Эрэсы и мины рвались теперь только на линии окопов, стрельба и какие-то крики доносились лишь с запада и севера. Карцев, удивленный и встревоженный тишиной (если не считать взрывов) на юге, быстро засеменил туда, проклиная гранатный ящик за не удобность…

Ввалившись в окоп, он сердито глянул на Куликова.

— Ну? Чего ты волну поднял? У тебя же тут совсем тихо!

— Отбились… — как будто виновато пробормотал Куликов.

— Ладно! — Карцев добродушно похлопал его по плечу. — Гранатами и твоих орлов обеспечил, сейчас покурю быстренько и подамся на запад. Там пожарче…

Он присел на дне окопа, достал сигарету и попытался закурить. Это удалось ему не сразу — три спички сломались в его пальцах. Потом он почувствовал, что сидеть как-то неудобно. Оказалось, из-за автомата за спиной. Сняв его, Карцев поерзал, устраиваясь получше, и закрыл глаза.

Сначала он пребывал почти в блаженстве, в приятном отрешении. Но это продолжалось недолго. Он вдруг снова словно увидел бледно-серое лицо Алиева с черно-багровой дырой между широко раскрытых глаз. Карцев замотал головой и быстро поднял веки, прогоняя тягостное видение. Но стоило опять прикрыть глаза — возник облик распростертого на земле тела Савченко.

Карцев вздохнул и обвел окоп злым взглядом, сообразив, что ни в коем случае нельзя оставаться наедине с такими мрачными воспоминаниями, нужно быть занятым хоть каким-то делом. Он прислушался. С северо-запада по-прежнему доносились треск стрельбы и буханье взрывов. Еще раз вздохнув, Карцев собрался идти туда, но его планы порушил внезапно заработавший пулемет — противник начал очередную атаку и здесь.

Карцев пристроил автомат на бруствере, выбрал цель и открыл огонь. Он стрелял расчетливо и хладнокровно, не обращая внимания на выстрелы, на противный визг и близкие разрывы эрэсов. Увидев, как один из нападавших неловко рухнул, похоже, сраженный именно им, Карцев радостно рассмеялся.

Расстреляв сдвоенный магазин, он поспешно заменил его новым и с прежним азартом стал искать цель. Но целей больше не было — на виду валялись лишь трупы. Только сейчас Карцев услышал тишину.

— Как мы их… Запросто… — довольно проговорил он.

Куликов неразборчиво пробурчал, звучно сплюнул и внятно произнес:

— Они теперь значительно ближе, — помолчав, он мрачно добавил: — И Птицын замолчал.

Приподнятое настроение Карцева улетучилось. Он глянул в сторону солнца, потом на часы, прошло уже шесть часов с начала первого обстрела. А солдаты с утра не ели, — отметил Карцев. — И неизвестно, многим ли удастся еще поесть… Когда же прилетят вертолеты? А вдруг не прилетят?! — со страхом подумал он и сразу же постарался забыть про эту мысль.

Снова завизжали эрэсы. Куликов с усталым кряхтеньем поднялся со дна окопа и взялся за пулемет, готовясь к стрельбе.

— Ну, началось… — пробормотал он, и в тот же миг рядом с ним со страшным грохотом вспыхнула ослепительная вспышка.

Куликова отбросило на Карцева, и они оба рухнули на дно окопа. Очумелый Карцев безуспешно пытался подняться, ничего не видя из-за оранжевой пелены в глазах и не слыша из-за звона в ушах, во рту к тому же ощущался вкус чего-то противно-кислого. Выкарабкавшись наконец из-под Куликова, он принялся яростно тереть глаза и трясти головой. Глаза нестерпимо жгло, а голова, казалось, вот-вот расколется.

Оранжевая пелена постепенно рассеивалась. Карцев увидел Куликова, медленно раскачивавшегося из стороны в сторону, неотрывно уставившегося диким взглядом в свою левую руку. Разглядев ее, Карцев тут же закрыл глаза, сразу как-то обессилев. Рука эта вместо кисти оканчивалась красно-бело-черным месивом.

Полулежа, зажмурившись, на грани потери сознания, сквозь непрерывный звон Карцев услышал неприятно-назойливый звук. С трудом открыв глаза, он понял — это выл Куликов. Испытывая огромное желание снова зажмуриться и вдобавок заткнуть уши, Карцев достал медпакет, разорвал рукав и воткнул шприц в предплечье Куликова. При мысли о том, что придется перевязывать это — раньше бывшее кистью, Карцева неудержимо затрясло. Но, переборов подступающую дурноту, он вовремя сообразил — руку Куликова надо лишь как можно туже перетянуть жгутом.

Сделав для Куликова все, что мог, Карцев бросился к пулемету, с тревогой слыша стрельбу всего двоих его солдат в этом секторе. Но пулемет оказался покореженным, и Карцев, злобно выругавшись, открыл огонь из автомата.

Он стрелял, швырял гранаты, снова стрелял, сосредоточившись на одном, — не дать противнику подобраться к линии окопов. Течение времени для него измерялось количеством оставшихся патронов и гранат. О том то будет, когда они кончатся, он не думал. Заставлял себя не думать.

В краткий промежуток между стрельбой и взрывами Карцев услышал какой-то новый звук. Через несколько минут он с радостью понял — вертолеты!

Пара вертолетов сделала круг над заставой и пошла штурмовать южную высоту. Вскоре ее заволокло черно-серыми клубами дыма и пыли. Обстрел оттуда прекратился, и Карцев увидел, как нападавшие стали поспешно отходить. Он дал по ним последнюю, длинную очередь, опустошившую магазин, и устало опустился на дно окопа.

Завершив свою работу на юге, вертолеты перешли на запад, а на площадку уже садился транспортник. Карцев выбрался из окопа и помог вылезти Куликову. С трудом передвигая ноги, поддерживая Куликова, он побрел к площадке. Радость исчезла, уступив место смертельной усталости и апатии. Карцев равнодушно смотрел, как из вертолета выскакивали бодрые, свежие парни, быстро разбегавшиеся по заставе. Потом к транспортнику стали потихоньку подтягиваться пропыленные, грязные, потные солдаты, с помощью прибывших неся и ведя раненых.

К Карцеву подошел офицер, окинул оценивающим взором и начальственно спросил:

— Лейтенант, сколько бойцов у тебя осталось в строю?

— Наверное, все здесь, — бесстрастно ответил Карцев.

— Что значит наверно?! — оскалился офицер. — Пальцем мне их, что ли, пересчитывать?!

Карцев пожал плечами. Ему было абсолютно все равно, кто надоедал ему вопросами, — капитан, майор, да хоть бы и генерал… Впрочем, он разглядел на этом властном типе погоны капитана.

— А чем хочешь, тем и пересчитывай… — все так же спокойно-равнодушно сказал Карцев. — Хочешь — пальцем, а хочешь — еще чем-нибудь…

— Как ты разговариваешь со старшими по званию!? — с изумлением возмутился капитан.

— А, Митин… Подойди-ка, — не обращая внимания на капитана, позвал Карцев. — Сколько у тебя осталось людей?

— На севере оставались я и Никольский, — деловито доложил подошедший Митин. — Двоих я послал в западный сектор.

— Ясно, можешь идти…

Карцев увидел солдата со странно полосатым лицом. Приглядевшись, он узнал Флуерару. Полосы на его густо покрытом пылью лице проделали струйки пота.

— Флуерару! — окликнул Карцев. — Романов жив?

Флуерару остановился и неуверенно глянул на Карцева и капитана.

— Наверное… — нерешительно проговорил он.

— Разыщи его, — велел Карцев.

Теперь Флуерару выглядел явно испуганным. Он переводил взгляд с Карцева на капитана, и похоже, именно присутствие этого чужого офицера смущало его больше всего.

— Он к ним подался… — еле слышно произнес Флуерару.

— К кому это к ним? — Карцев еще ничего не понимал, но уже предчувствовал — случилось что-то весьма неприятное.

— Ну к этим… к бабаям, — вытолкнув из себя слова, Флуерару уставился в землю.

Капитан крякнул, будто приняв стопку.

— Почему ты его не пристрелил? — резко спросил он.

— А мне пальцы камнем отбило, — быстро ответил Флуерару, не мешкая показав действительно распухшие и почерневшие пальцы.

— Ну, а кроме тебя, некому было его пристрелить? — снова резко и настойчиво спросил капитан.

— Я не знаю… — пробубнил Флуерару. — Вроде некому… Митин своих людей позже прислал, а у нас к тому времени всех поубивало или поранило…