На следующее утро, ровно в десять часов, я сидела на балконе своей спальни одна и смотрела перед собой невидящим взглядом. Я думала о Наде, представляя ее закованной в тяжелые цепи, с черным мешком на голове. Я видела, как сильные руки поднимают ее и бросают в голубовато-зеленую воду семейного бассейна. Я закрыла глаза и представила, как содрогается се тело, как тщетно открывается рот, как вода заливает жаждущие воздуха легкие. Я вспомнила ее умные карие глаза и то, как она могла заполнить паши унылые будни своим веселым, мелодичным смехом. Я вспомнила, какой нежной и чистой была ее кожа, и с содроганием подумала, как быстро земля уничтожит ее. Я взглянула на часы – было десять минут одиннадцатого, и сердце мое сжалось от осознания того, что никогда уже нам не услышать смеха подруги.
Этот день был самым драматичным в моей юности, но я знала – что бы ни сделали мои подруги, они не заслужили такого страшного конца, какой пришелся па долю Нади. Такая жестокость лучше всего иллюстрирует «мудрость» мужчин, разрушающих жизни своих женщин безразличием и непониманием.
ИНОСТРАНКИ
После неожиданного отъезда Ранды, замужества Вафы и смерти Нади жизнь моя превратилась в безрадостнейшее существование. У меня было ощущение, что моему телу больше неинтересны радости жизни. Мне казалось, что я погружена в спячку, что даже сердце мое бьется медленнее обычного, как у тех животных, которые замедляют свой жизненный процесс па несколько месяцев в году. Чтобы ощутить это по-настоящему, я ложилась па кровать, зажимала нос пальцами и крепко стискивала челюсти. Я старалась не дышать, сколько возможно, но вскоре мои легкие начинали гореть от недостатка кислорода, и я должна была признать, что не в состоянии контролировать жизненные функции своего организма.
Домашние слуги заботливо относились ко мне, так как я слыла среди них доброй, потому что всегда принимала участие в решении их проблем. Те деньги, что им платили, не компенсировали многолетней разлуки с родственниками, которые у многих из наших слуг были очень далеко.
Пытаясь возродить во мне интерес к жизни, моя служанка-филиппинка Марси начала рассказывать мне о том, как живут женщины в се стране. Благодаря нашим долгим беседам, мои отношения с Марси стали чем-то большим, чем отношения хозяйки и служанки.
Однажды она поделилась со мной своей самой заветной мечтой: она хотела накопить достаточно денег, работая служанкой в нашей семье, чтобы вернуться на Филиппины и закончить там курсы медицинских сестер, филиппинские медсестры пользуются спросом во всем мире, и для женщины в этой стране стать медицинской сестрой – значит, сделать карьеру.
Марси говорила, что после окончания курсов она хочет вернуться в Саудовскую Аравию, чтобы работать в одной из суперсовременных больниц. Мечтательно улыбаясь, она говорила, что медсестры-филиппинки зарабатывают до 3.800 саудовских риалов в месяц! (это около 1.000 долларов, по сравнению с 200 долларов, которые зарабатывает служанка.) При таком жалованье, сказала Марси, она смогла бы содержать всю свою семью на Филиппинах.
Когда Марси исполнилось всего три года, ее отец погиб во время аварии па шахте. Мать была на восьмом месяце беременности. Им грозила голодная смерть, по бабушка Марси взялась посидеть с малышами, пока мать работала в две смены горничной в местном отеле. Мать неоднократно говорила Марси, что единственным средством от бедности являются знания, и всячески убеждала детей, что надо стремиться любым путем получить образование. Сама она откладывала каждый грош, чтобы дать своим детям возможность учиться.
За два года до того, как Марси должна была поступать в школу медсестер, ее брат Тони попал под автомобиль и получил серьезные травмы. Врачи не смогли спасти его ноги, и их пришлось ампутировать. Плата за лечение оказалась такова, что денег на образование для Марси уже не осталось.
Узнав историю Марси, я не могла сдержать слез и не раз спрашивала се, как она может так спокойно и открыто улыбаться каждый день, когда бы я ни увидела ее. Марси в ответ снова улыбалась и говорила, что для нее это не составляет труда, так как у нее есть мечта и возможность воплотить эту мечту в жизнь.
После полуголодного существования в бедном районе одного из городов на Филиппинах Марси чувствовала себя вполне счастливой, имея работу и трехразовое питание. Она не раз подчеркивала, что люди у нее на родине не умирают от голода, но постоянное недоедание дает возможность процветать заболеваниям, невозможным в обществе, где люди питаются полноценно.
Марси настолько живо рассказывала мне о своем народе, что я чувствовала себя причастной к его истории и богатой культуре. Я поняла, что недооценивала Марси и других наших слуг-филиппинцев, считая их не более, чем небольшим пародом с большими амбициями. Как же я ошибалась!
Прошло несколько недель, и Марси набралась смелости рассказать мне о своей подруге Мадлен. Рассказывая ее историю, Марси завела речь о моральных ценностях нашей страны. Именно от Марси я впервые узнала, что жен шины из стран третьего мира часто оказываются сексуальными рабынями в моей стране – Саудовской Аравии.
Марси и Мадлен были школьными подругами. Как ни бедна была семья Марси, семья Мадлен жила в еще большей бедности. Мадлен вместе со своими семерыми сестрами и братьями просила милостыню на дороге, ведущей от их городка к Маниле. Время от времени рядом с ними останавливался большой грузовик, перевозивший иностранных рабочих, и чьи-то руки бросали несколько монет в протянутые ладони. В то время, как Марси ходила в школу, Мадлен попрошайничала.
С детства у Мадлен была мечта, и вот наконец она собралась претворить ее в жизнь. Когда ей исполнилось восемнадцать, она сшила себе платье из старой школьной формы Марси и поехала в Манилу. Там она нашла агентство, нанимающее девушек для работы за границей, и справилась о работе горничной– или служанки. Мадлен была так хороша собой, что хозяин агентства, ливанец, тут же предложил устроить ее в публичный дом в Маниле, обещая заработки гораздо большие, чем если бы она работала служанкой. Мадлен, хотя и выросла в бедности, была глубоко верующей католичкой. Ее реакция озадачила ливанца, и он понял, что здесь продать ее тело не удастся. Он с сожалением вздохнул, велел ей заполнить форму и ждать.
Наконец ливанец сообщил Мадлен, что раздобыл контракт на наем трех тысяч филиппинских работников в район Персидского залива, и сказал, что у Мадлен есть преимущество, так как богатые арабы предпочитают красивых служанок. Провожая девушку из офиса, он подмигнул и хлопнул ее по заду.
Мадлен была одновременно взбудоражена и слегка испугана перспективой работы служанкой в Эр-Рияде, в Саудовской Аравии. Приблизительно в то же самое время Марси пришлось отложить свое поступление в школу медсестер, и она решила последовать примеру Мадлен и поискать работу за пределами Филиппин. Когда Мадлен уезжала в Саудовскую Аравию, Марси шутила, что вскоре приедет за ней. Подруги распрощались и пообещали писать друг другу.
И в самом деле, через четыре месяца Марси тоже предложили работу в Саудовской Аравии, а от Мадлен так и не пришло ни одного письма. Приехав в Эр-Рияд, Марси не знала, где искать свою подругу, однако попыток найти ее не оставляла.
Я хорошо помню тот вечер, когда Марси приехала в наш дом. За все в доме, в том числе и за слуг, тогда отвечала мать. Я помню, что Марси была слегка напутана и сразу постаралась попасть под покровительство старшей из наших филиппинских служанок.
Поскольку на вилле было более двадцати слуг, мало кто обращал особое внимание на Марси. Как самой молодой и неопытной, ей поручили уборку комнат младших дочерей в семье. Я почти не замечала ее, когда она повсюду ходила за мной и спрашивала, не нужно ли мне чего.
Марси удивила меня, рассказав, что остальные слуги считают, что ей повезло, так как ни я, ни Сара никогда не били ее. Более того, мы даже никогда не повышали на нее голоса. Я удивилась, услышав от Марси, что в нашем доме бьют слуг, и усомнилась в ее словах. Марси ответила, что в нашем доме слуг не бьют, а вот на других виллах это бывает часто. Слуги говорили, что из всех обитателей нашего дома труднее всего им приходится с Али, так как он часто бывает резок и начинает кричать и ругаться. Что же касается рукоприкладства, то самое большее, что Али мог сделать, так это пнуть в сердцах Омара, чему я бывала очень рада, потому что всегда недолюбливала его.