Минна была зла, но отлично умела притворяться и при посторонних сдерживалась, поэтому никто не догадывался, как бедная Христина страдала от ее жестокости. Малышка об этом никогда никому не рассказывала, потому что бонна пригрозила самым суровым образом наказать ее, если девочка решится пожаловаться своему двоюродному брату, сестре или еще кому-нибудь.

Паоло Перонни очень полюбил Христину и старался помогать ей во всем, любил он также и Франсуа, которому давал уроки музыки и итальянского языка, получая за это по пятьдесят франков в месяц. Для него это была довольно большая сумма, на которую он и жил. Кроме того, его иногда звали к больным, все знали, что он доктор и не требует большой платы за свои визиты. Вдобавок итальянец целые недели проводил в доме де Нансе, где жизнь ничего ему не стоила.

Итак, для всех наших друзей эти два года прошли очень счастливо. Почти каждый месяц приходили известия от отца и матери Христины. Наконец они написали, что собираются вернуться в июле, и на этот раз действительно приехали.

Встреча родителей с дочерью не была слишком трогательной. Отец и мать поцеловали Христину без малейшего волнения, нашли, что она сильно выросла и похорошела. Действительно, теперь ей минуло восемь лет и у нее был ум десятилетней девочки. Однако ее мало развивали, Минна ничему не учила ее, даже не показала, как нужно шить. Христина выучилась читать почти самостоятельно, ей помогали только Габриель и Франсуа, и у нее были лишь те книги, которые ей давала двоюродная сестра. Франсуа не знал об этом, иначе он, конечно, отдал бы ей всю свою библиотеку.

На следующий день после возвращения родители Христины получили записку от графини де Семиан с просьбой приехать к ней завтра и привезти с собой Христину. «Я хочу, – говорилось в письме, – познакомить с вами нашего соседа де Нансе, очень милого человека, а также врача-итальянца, оригинального и забавного. Сейчас я получила от него письмо, которое он прислал, привязав к ошейнику нашей сторожевой собаки. В нем Паоло Перонни извещает меня, что завтра приедет к нам. Пожалуйста, привезите с собой и Христину. Габриель горячо просит вас об этом».

– Я очень рада, что твоя сестра познакомилась с несколькими новыми соседями, – сказала Дезорму его жена. – Мы воспользуемся этим и на будущей неделе пригласим их к себе.

– Как хочешь, дорогая, но мне кажется, лучше подождать, чтобы они первыми нанесли нам визит, – сказал он.

– Зачем ждать? Если один – очень милый человек, а другой – оригинально забавен, как говорит твоя сестра, я хочу чтобы, они у нас бывали, они развлекут нас.

Дезорм, как всегда, промолчал, услышав мнение жены. Она же побежала к себе в комнату, чтобы выбрать платье на завтрашний день.

О Христине подумать Каролина не успела. У нее было столько забот. Но Дезорм сказал бонне, что они возьмут с собой в гости дочь. Глазки девочки заблестели, и она с трудом сдержала радость. Тем не менее ротик ее невольно улыбался и на щеках выступил необыкновенно яркий румянец. Однако увидев бонну, она постаралась скрыть свое удовольствие, продолжала сидеть молча и неподвижно. Как бесконечно долго тянулся для нее этот день!

Назавтра она проснулась очень рано. К несчастью Христины, бонна спала долго, так что малышке пришлось два часа ждать, пока Минна проснется.

Бонна подумала о том, что она будет свободна целый день, а потому встала в хорошем настроении. Она не кричала на Христину, причесывая ей волосы, не вырывала их, неосторожно водя гребенкой, не слишком много мыла попало в глаза девочки в это утро, и за своим первым завтраком она получила кусочек хлеба, намазанный тонким слоем масла. Такое случалось нечасто, Минна не приучала ее к баловству: обыкновенно бонна съедала масло и выпивала шоколад с молоком, приготовленный для Христины, воспитаннице же давала только кусок хлеба и чашку холодного молока.

Утро шло, а Христину никто не звал. Ее сердечко начало беспокойно замирать, особенно когда она слышала шаги взад и вперед и понимала, что ее родители собираются уехать. Наконец до нее донесся звук колес экипажа, остановившегося перед крыльцом. Она не посмела ни о чем спросить свою бонну, но лицо девочки опечалилось и глаза наполнились слезами. Как раз в эту минуту дверь ее комнаты отворилась и на пороге показался Дезорм. Подойдя к дочери, он сказал:

– Ты готова, Христина? Мы сейчас едем!

– Да, папа, я давно готова.

– Почему у тебя на глазах слезы? – спросил он. – Может быть, ты больше хочешь остаться дома?

– Ах, нет, папочка, я, напротив, боялась, что вы меня забудете, – проговорила Христина.

– Бедняжечка моя, ты видишь, что я тебя не забываю, – заметил Дезорм. – Скорее же беги вниз, чтобы не заставлять маму дожидаться.

Этого не нужно было повторять, Христина подбежала к отцу, который тут же увел ее с собой, он уже слышал недовольный голос своей жены. Стоя на крыльце, она громко звала:

– Да где же вы, Филипп? Где ваш барин? Почему Христина не идет?

– Я здесь, сударыня, – ответил лакей Филипп, выходя из передней. – Барин же прошел к барышне.

– Сейчас же подите и скажите им, что я их жду, – приказала она.

– Не досадуй, дорогая, я только сходил за Христиной, – сказал Дезорм.

– Здравствуй, Христина. Почему сегодня ты не пришла поздороваться со мной? – спросила девочку ее мать.

– Я ждала бонну, мама, потому что она запретила мне выходить без нее, – ответила Христина.

– Минна всегда выдумает что-нибудь странное, – заметила Каролина Дезорм. – Ну зачем понадобилось запирать Христину и мешать ей прийти ко мне в комнату? Если бы ты была немножко поумнее, Христина, ты не стала бы дожидаться позволения Минны… Ах какая ты красная, Христина! Нельзя сказать, чтобы ты была красива, бедняжечка.

– Трудно понять, есть у девочки ум или нет, – заметил Дезорм, – ведь она никогда не говорит, по крайней мере при нас. Согласиться же с тобой, что она некрасива, я не могу, потому что Христина поразительно похожа на тебя.

Говоря это, Дезорм лукаво улыбнулся и протянул руку, чтобы помочь своей жене сеть в коляску, но та оттолкнула ее, заметив:

– Пожалуйста, оставь, я сяду и без твоей помощи.

Дезорм поднял Христину, намереваясь посадить ее подле матери.

– Нет, нет! – возразила Каролина. – Пусть Христина сядет на козлы[10], иначе она сомнет мое красивое платье или башмаками запачкает его.

Дезорм поднял Христину на козлы к кучеру, сказав ему:

– Пожалуйста, присмотрите за ней.

– Не беспокойтесь, барин, – заметил кучер, – я постараюсь, чтобы барышня не упала. Она такая милочка, кроткая, ласковая! Было бы жаль, если бы с ней случилось что-нибудь дурное.

В течение всего этого времени Христина не выговорила ни одного слова, она даже боялась дышать, опасаясь еще больше рассердить свою мать и почему-нибудь остаться дома. Наконец коляска покатилась, и она с облегчением вздохнула.

– Может быть, вам неловко, барышня Христина? – спросил кучер.

– Нет, напротив, я так рада, что мы поехали. Я ужасно боялась остаться дома, – ответила девочка.

– Бедная маленькая барышня, – заметил кучер, – достается же вам от бонны!

– Молчите, молчите, Даниель, пожалуйста, не говорите этого. Что если Минна узнает?

– А между тем я говорю правду, – сказал Даниель. – Бедная маленькая барышня! Правда, вам от этого не станет легче…

– Но сейчас я увижу мою милую, добрую Габриель и Франсуа, который так ласков со мной! И моего двоюродного брата Бернара, которого я так люблю. Я счастлива, Даниель, уверяю вас, очень счастлива.

«Сегодня, может быть, – подумал кучер, – но завтра будет другое».

Христина замолчала, она с восторгом думала о том, что проведет день со своими милыми друзьями. Ехать пришлось недолго, вскоре экипаж был уже в усадьбе графа и графини де Семиан. Габриель и Бернар бросились навстречу двоюродной сестре, которую Дезорм снял с высоких козел.

– Бежим, бежим, – сказала Габриель, – я одела куколку в наряд невесты, ты увидишь, как она хороша! Я ее тебе отдам.