— Алло, — ответил он в трубку.

— Бен, милый, это я. — Мягкий выговор Сары Фолклин обычно успокаивал Бена, однако в данный момент у него не было особого желания болтать с ней.

— Привет, дорогая. — Он постарался, чтобы ответ прозвучал радостно, Сара заслуживала этого. — Как ты?

— Великолепно. Но мы не разговаривали уже несколько дней, и я надеюсь, тебе удастся удрать сегодня вечером ненадолго.

— Сегодня? — Бен нахмурился, глядя в свой календарь. Он упустил из вида, что сегодняшнее число обведено и рядом стояла пометка «годовщина». Это был год с тех пор, как они начали встречаться, и по некоторым выскользнувшим у Сары замечаниям Бен понял, что она планировала устроить по этому поводу большое торжество. Ко всему прочему он обнаружил еще, что по невнимательности принял приглашение на обед с Наташей и ее другом Итаном. Бен настолько устал, что, несмотря на всю его любовь к сестре, откровенно говоря, не чувствовал большого желания идти на эту встречу. Положение не улучшилось, когда он неожиданно наткнулся на пачку розовых телефонных сообщений, ожидавших ответа.

— Сара, — сказал он нежно, — мне черт знает как не хочется этого говорить, но не могли бы мы отпраздновать в другое время?

— Бен, ты не можешь… — Ее голос слегка задрожал от разочарования.

— Прости, — вздохнул он, — но это так. Я обещаю тебе устроить праздник.

— Но прошло почти три недели. — Теперь ее голос звенел от гнева.

Бену показалось смешным, что именно она давит на него. Ведь из них двоих была семья у нее. И чаще она не располагала временем для встреч.

— Пожалуйста, Бен, — ее голос стал мягче, — я действительно соскучилась по тебе. Кроме того, это особый день, и я хочу отметить его с тобой сегодня, а не в другое время. Пусть я не могу провести с тобой вечер, но я рассчитывала хотя бы на несколько часов.

Бен взглянул на часы, без четверти пять. С его стороны нехорошо было забывать и будет приятно увидеть Сару.

— Тогда, может быть, встретимся у меня в половине седьмого и выпьем шампанского?

— Отлично. До встречи. — Она положила трубку.

Бен сел и взялся за кучу телефонных сообщений, постаравшись в следующие полчаса сделать как можно больше звонков. Если поторопиться, он успеет в ювелирный магазин на Мэдисон-авеню, который Сара очень любила. Бен снял белый халат, сменил его на темно-синее пальто, висевшее на крючке за дверью, попрощался с Хелен, которая тоже собиралась уходить, и выбежал из больницы.

Маловероятно, что ему удастся найти такси в час «пик», поэтому, продолжая оглядываться в поисках машины, он быстро пересек 79-ю улицу и зашагал в сторону Мэдисон-авеню, а затем к центру города. Если он правильно помнил, магазин был в районе 60 — 61-й улицы. Ноябрьский вечерний воздух бодрил, и Бен, меряя шагами улицу, чувствовал, что проветривание просто необходимо его мозгам. Он слишком много времени проводил взаперти в своем кабинете без окон или в лаборатории, не говоря уже об операционной. Но он не променяет их ни на что на свете. Добиться осуществления своей мечты — вот чем он жил после смерти матери, вот что подгоняло его, когда он прокладывал себе дорогу в Государственном университете штата Нью-Йорк в Бингемтоне, вкалывая одновременно на нескольких работах. Бену необходимы были деньги на учебу. Он завоевывал все стипендии, какие только мог получить, но даже этого было недостаточно. Правда в том, что пробиться ему помог покер. После того как он — новичком — принял участие в подпольной игре с высокими ставками, покер покрывал примерно треть его расходов. Бен продолжал играть в покер и во время учебы на медицинском факультете в Колумбии, несмотря на то что выигрыши не спасали от необходимости делать непомерные займы для оплаты долгих лет стажировки. Ставки, ставки… Чем лучше он играл, тем выше поднимал ставки и — тем больше ненавидел игру. Даже сейчас, по прошествии стольких лет, ничто в мире не могло заставить его сесть за карточный стол.

«Сокровища Эдельмана» были открыты до шести, значит, у него есть еще двадцать минут, чтобы выбрать Саре подарок. Когда Бен вошел в небольшой магазин, крошечные колокольчики на двери слабо звякнули, и ярко накрашенная женщина за прилавком улыбнулась ему.

— Добрый вечер, сэр. Могу я вам помочь? — вежливо спросила она.

— Да, благодарю вас. — Бен сразу же принялся рассматривать сверкающие коробочки в витрине, растерявшись и не представляя, что можно выбрать за эти короткие минуты. — Мне нужен подарок для женщины, что-нибудь типа юбилейного подарка.

— О, понимаю, юбилей свадьбы, — кивнула женщина. — Может быть, что-нибудь связанное с числом лет со дня вашей женитьбы. Но, похоже, вы еще слишком молоды для бриллиантов в одну шестидесятую карата. — Она рассмеялась своей шутке.

Бен пристально посмотрел на женщину, пораженный неожиданной мыслью, что мог быть женат на Саре, но ответил спокойным тоном:

— Нет, на самом деле это не юбилей свадьбы. Просто обычная дата. Пожалуй, подойдет пара сережек.

Он вздохнул. Банальная затея. Кроме того, ему не нужно было говорить себе, что покупкой нелепо дорогого подарка он старался загладить свою вину перед Сарой! Непростительная забывчивость. Внезапно ему пришло в голову, что он выбрасывает деньги на то, о чем и не собирался помнить. Именно поэтому он чувствовал вину.

Нагнувшись, Бен рассматривал набор браслетов и сережек-подвесок с замысловатой чеканкой, не особенно разбираясь в украшениях. Он знал от Сары, что магазин славился этими подвесками, и у нее был купленный здесь браслет, который она обожала. Она несколько раз упоминала, что была бы счастлива иметь пару подходящих к нему сережек. Что было вырезано на подвесках, болтавшихся на ее браслете? Он беспомощно рылся в памяти. Монеты? А может быть, лошади?

Через десять минут Бен шел домой, неся в кармане маленькую бархатную коробочку с парой сережек за пятьсот долларов с купидонами на подвесках. «Пятьсот долларов за сережки, — мрачно подумал он. — Было время… Ну, да ладно, нечего твердить одно и то же, — оборвал себя Бен. — Сара заслуживает чего-то хорошего». Во всяком случав, теперь он готов к встрече с ней.

Последние два квартала до своей квартиры на 69-й улице Бен пробежал бегом и, помахав в знак приветствия швейцару, который впустил его в дом, поднялся к себе на четырнадцатый этаж почти ровно в половине седьмого. Сбросив пальто, он открыл дверцу холодильника, чтобы удостовериться, что у него есть бутылка холодного шампанского, достал два бокала, но к шампанскому не было ничего. «Ну и праздник», — побранил он себя.

Бен ослабил галстук и пошел умываться, когда раздался звонок. С полотенцем в руке он открыл дверь. Сара стояла на пороге с огромным пакетом покупок, ее длинные до плеч белокурые волосы были, как всегда, тщательно причесаны, косметика минимальна, но нанесена умело; на ней была дорогая, со вкусом подобранная одежда. При виде Бена она улыбнулась, и он тоже ответил ей улыбкой. Несомненно, Сара ему очень нравилась.

— Здравствуй, милый. — Она вошла и нежно поцеловала его в губы. — Я так рада, что ты смог сбежать.

— А как у тебя? Без затруднений? — спросил Бен, снимая с нее пальто.

— Он не должен вернуться домой до полуночи. Не знаю — совещание, операция… Честно говоря, я не слежу, все объяснения стоят одно другого.

Бен кивнул. Дин, муж Сары и ортопед из «Милосердия», нечаянно способствовал знакомству Бена и Сары. Это случилось на собрании учредителей фонда больницы, большом официальном торжественном приеме. Дин Фолклин ненароком толкнул Бена, отходя от одной из групп, пролил выпивку ему на пиджак и больно наступил на ногу; даже и не думая извиняться, Дин в раздражении пошел дальше, как будто это его обидели. Бен быстро все позабыл, но позднее, вечером, когда его спутница отошла поправить прическу в дамской комнате, к нему подошла Сара Фолклин, чтобы извиниться за грубость мужа. Она настаивала, чтобы Бен принял приглашение на ленч на следующей неделе. Бен не видел необходимости в таком великодушном поступке, но не хотел расстраивать ее своим отказом.