— Карлин, — голос Дерика пробудил ее от грез, — я хочу, чтобы сегодня ночью ты поехала ко мне, я хочу любить тебя.

— Черт возьми, как это по-взрослому! — Его откровенность привела Карлин в замешательство, и ей захотелось спрятаться за шуткой.

Но Дерик был серьезен.

— Я взрослый, как и ты. Я не буду настаивать, если ты откажешься. — Он перестал двигаться под музыку и просто стоял, обняв ее и глядя ей прямо в глаза. — Ты самая необыкновенная женщина из всех, кого я встречал за долгие годы, и я не намерен играть в детские игры.

Раскачиваясь теперь под латиноамериканскую мелодию, Дерик положил руки ей на талию, и они начали медленно подниматься вверх по ее спине, а он наклонился еще раз поцеловать ее. Карлин ответила на его поцелуй, и ее захлестнула горячая волна. Внезапно Дерик отодвинулся.

— Если хочешь пойти, скажи «да», я не собираюсь принуждать тебя.

— О да, хочу. — Слова вырвались сами собой, как будто имели собственную душу, и Карлин показалось, что не она их произнесла. Уступить Дерику, дать себя увести оказалось так просто.

И час спустя, когда они лежали поперек непомерно широкой кровати у него на верхнем этаже на Спрингстрит, все произошло столь же естественно. Карлин забылась в его умелых руках, рядом с его стройным мускулистым телом. Он ласкал ее губами, открывая языком сокровенные места, напоминая ей то, чего она была лишена так долго. Наконец он вошел в нее и показался ей таким знакомым, словно она знала его прежде, любила его прежде. Когда Дерик погрузился в нее, в самую глубину ее, Карлин почувствовала, что ее глаза наполнились слезами.

— Почему ты плачешь? — Дерик приподнялся, заметив влагу у нее на ресницах.

— Как долго… — невнятно пробормотала Карлин. Оказывается, она забыла, как чудесно соединиться с кем-то, позволить себе чувствовать, отдать себя.

Дерик ничего не сказал, просто продолжил движения и крепко сжал ее, заметив, что ее тело замерло от наслаждения. Когда через несколько мгновений к нему тоже пришло блаженство, Карлин, поняв, что он удовлетворен, крепко обняла его.

— Ты восхитительна, — сказал Дерик немного погодя, поглаживая ее грудь и живот.

— Я, вероятно, наименее восхитительна из всех, кого ты повидал за пятнадцать лет, — возразила Карлин, разглядывая журнальные обложки, украшавшие одну из стен спальни.

— Карлин, я не говорю об искусственном совершенстве четырнадцатилетних профессиональных моделей. Ты неповторимая, настоящая женщина, клянусь.

Карлин зарделась от удовольствия.

— Послушай, ты, кажется, говорила, что офицерам полиции не разрешается жить в том районе, где находится их участок? — Дерик приподнялся на одном локте и смотрел на нее сверху вниз, продолжая другой рукой путешествовать по ее телу.

— Да. — Карлин была в полном изнеможении, и даже односложный ответ дался ей с трудом.

— Это означает, что тебе придется оставить свою квартиру. — Он помолчал. — Переезжай ко мне.

Карлин вдруг страшно встревожилась, ей не верилось в то, что она услышала.

— Ты в своем уме? — воскликнула она. — Мы познакомились шесть, пусть семь часов назад.

— Ну и что. Я знаю, что это правильно. Поверь мне. — Дерик медленно целовал ее грудь, с удовольствием сжимая соски.

Карлин очень хотелось снова поддаться ему. Весь этот вечер был волшебным путешествием по сказочной стране. Как просто было бы сказать «да».

— С ума сойти, — пробормотала она, поглаживая его широкие плечи и сужающийся к талии мускулистый торс.

Дерик, усмехнувшись, стал горячо ласкать ее.

— Сойди с ума, Карлин. Я бы сказал, ты должна сойти с ума.

— Ты просто исчадие ада! — Но произнося это, Карлин уже понимала, что согласится.

1984

16

Карлин опустила стекло автомобиля, который они с Дериком взяли напрокат вечером в пятницу, и прищурилась от яркого солнца, подставляя лицо его теплым лучам.

— Знаешь, тебе не стоит этого делать, иначе в сорок лет ты будешь выглядеть как столетняя старуха, а кроме того, от этого бывает рак кожи. — Поучительный тон Мариссы Форхэм прозвучал как нельзя более неуместно в это тихое утро.

Сидевший за рулем Дерик усмехнулся и избавил Карлин от необходимости отвечать.

— Рак кожи бывает чаще всего, если проводить на солнце два часа из десяти, — ответил он сам, ловя взгляд Мариссы в зеркале заднего обзора.

— Простите, ради Бога, — Марисса была явно недовольна, — я только хотела как лучше. — Она повернулась на сиденье, пытаясь привлечь внимание Спенсера, ее мужа, уставившегося в окно и старательно уклонявшегося от разговора. — Знаешь, даже здесь, на острове, люди совсем не хотят ничему учиться. Помнишь эту даму, что сидела впереди меня в маршрутном такси. Она только и делала, что жевала овсяное печенье. Ну разве я могла не сказать ей, сколько граммов жира содержится в этой дряни. — Мариссе не удалось втянуть в разговор мужа, и она опять наклонилась вперед, адресуя свои замечания Карлин и Дерику. — Вполне достаточно, чтобы угробить себя в расцвете лет.

Дерик заехал на стоянку у кафе-кондитерской и вышел из машины.

— И сколько же преждевременных смертей от овсяного печенья ты наблюдала, Мар? — насмешливо спросил он, глядя на Мариссу.

— Можешь смеяться сколько угодно, — ответила она, тоже выйдя из машины, — но как бы то ни было, у меня нет причин расставаться с жизнью.

Карлин выбралась из автомобиля и пошла в зал мороженого.

— Пожалуйста, пломбир. Двойную порцию ванильного и побольше взбитых сливок и орехов.

Даже не глядя на Мариссу, Карлин чувствовала, что у той от изумления открылся рот. По правде говоря, Карлин не особенно любила мороженое, но удержаться от демонстрации не могла. Только Дерик умел обращаться с надоедливыми людьми, у него был величайший талант — не кривить душой и оставаться абсолютно вежливым. Карлин же так и тянуло воткнуть шпильку, если она находилась среди людей, которые ей не нравились.

«Какая гадость», — подумала она про себя, когда молодой официант подал ей большой бумажный стакан, доверху наполненный чем-то липким и сладким. При первом же глотке у нее полностью пропал аппетит. «Я наказываю себя, а не Мариссу». Внезапно рядом с ней оказался Дерик, он решительно вонзил пластмассовую ложечку в пломбир и поднес ее ко рту.

— Можно тебе помочь? — ласково спросил Дерик, прежде чем отправить мороженое в рот.

— Да, пожалуй, — с благодарностью ответила Карлин. — А ты не хочешь съесть все целиком?

— Нет уж. Давай пополам, — сказал он весело и, увидев, что Марисса и Спенсер заказывают охлажденный йогурт, добавил, понизив голос:

— Хотя, мне помнится, ты не очень любишь ванильное мороженое и, уж точно, не выносишь взбитые сливки.

— Виновна, виновна, виновна, — улыбнулась Карлин, отдавая пломбир Дерику. — Дьявол попутал, честное слово.

— Нет, дорогая, — Дерик нежно поцеловал ее в нос, — дьявол будет сопровождать тебя в ад, когда ты получишь солнечный удар, снова выйдя под открытое небо.

Карлин рассмеялась. Здесь так легко смеяться, забыть о существовании остального мира. Остров Шелтер — изумительное место, затерявшееся между Сап Харбор на юге и Гринпорт на севере, и чтобы попасть туда, приходилось переправляться на пароме. Весь покрытый лесами, обрамлявшими простиравшийся на несколько миль белый пляж, он воспринимался скорее как Кейп-Код, чем как Нью-Йорк. Единственным недостатком было то, что посещение острова Шелтер было неразрывно связано с пребыванием в особняке Мариссы и Спенсера, внушительном белом здании в Деринг Харбор.

С тех пор как Дерик начал делать развороты для «Сладкой жизни», журнала, который Спенсер основал несколько лет назад, он постоянно получал приглашения на уик-энд; когда Карлин вошла в жизнь Дерика, приглашения, естественно, распространялись и на нее. Но Карлин было трудно установить теплые отношения с людьми, которые даже не пытались скрыть свое презрение к ее работе. Им было явно не по себе рядом с офицером полиции. Тратить время на какого-то невежественного копа! Дерику было на это наплевать, Форхэмы — работодатели, и он максимально использовал ситуацию. Карлин понимала, что для Дерика с профессиональной точки зрения было важно сохранить дружеские отношения с этой парочкой, поэтому она изо всех сил старалась поддержать компанию в их совместных поездках и не замечать ни раздражающей самовлюбленности Мариссы, ни ее высокомерного отношения.