Всё ещё готовый звать на помощь, Диллан, с полным замешательства взглядом, протянул руку и взял каточку ко дню рождения. Гэвин не был уверен, как долго Диллан рассматривал карточку, полную плюшевых мишек, с выделенной строчкой о том, что 5 июля Ноа появился на свет, но почему-то Гэвин не испытывал той радости, на которую рассчитывал от этой картины.

– У Эмили родился малыш? – спросил Диллан, на лице читалось недоумение. – Это, блять, было больше недели назад. Почему я узнаю об этом только сейчас? – смяв карточку, он выкинул её в мусорное ведро. Улыбаясь, он обошел стол и направился к Гэвину. Она были меньше, чем в шаге друг от друга, когда Диллан заговорил снова холодным, как зимнее утро, голосом. – Это к лучшему. Просто скажи, куда мне прийти и что нужно сделать, чтобы доказать, что я отец этого ребёнка.

Ничего не говоря, Гэвин не был уверен, сколько времени он смотрел в безжизненные темные глаза Диллана. Глаза человека, который когда-то казался другом, приятелем. Глаза человека, сделавшего больно женщине, которую Гэвин любит, боготворит и жить без которой не может. Вторая половинка его души. Именно в этот момент Гэвин осознал, что не только впустую тратит кислород, но и впустую тратит драгоценное время, стоя перед самым низким человеком из всех, что когда-либо видел мир. Война окончена, и Гэвин знал, что выиграл больше, чем Диллану когда-нибудь посчастливится испытать. Меч брошен, и больше не нуждаясь в том, чтобы видеть реакцию Диллана, и ощущая себя идиотом, оставившим Эмили и Ноа, Гэвин протянул ему конверт с результатами теста на отцовство. Замешательство на лице Диллана было последним, что Гэвин видел перед тем, как развернуться и просто выйти из кабинета. Звук открываемого Дилланом конверта был последним, что слышал Гэвин, уходя из жизни Диллана навсегда.

Глава 21

Прошлое, настоящее и захватывающее будущее

Время. Эмили ни разу после смерти мамы не смотрела на него так. Её восприятие того, что означает жизнь и что её могут забрать в одну секунду, навсегда изменилось при виде того, как гроб из вишневого дерева с её матерью опускался в сырую после дождя землю. С уходом мамы, исчезнувшей, словно мираж, время приобрело для Эмили новое значение.

Закрыв за собой дверь пентхауса, Эмили вдруг заинтересовалась, куда исчезли последние семь месяцев. Время ускользнуло, черная дыра засосала воспоминания, исчезнув за прекрасным образом Ноа. Как падающие в небе звезды, Ноа оставил красивый отпечаток на жизни Эмили в стольких волшебных моментах. Любящий взгляд Эмили остановился на Ноа, сидящем, как уже большой мальчик, которым он становился, как раз тогда, когда он своей крошечной ручкой потянулся к Гэвину. Выпустив пузырь слюнок, Ноа бросил кубик в голову Гэвина. Лежа на полу рядом с Ноа и сдерживая смех, Гэвин, повернувшись к Ноа, изобразил грусть.

Эмили хихикнула, и несколько любопытных мыслей пронеслось в голове. Первая: Гэвину повезло, что он надел свою бейсболку Янки. Вторая: Гэвину повезло еще больше, потому что алфавитный кубик был набит ватой. Третья: окруженный ворохом игрушек по всей гостиной, Гэвин, совершенно точно, выглядел очень съедобно, одетый в это ясное воскресное утро только в бейсболку Янки и в пижамные брюки. Да. И пусть время бежало быстрее, чем Эмили успевала моргнуть, быстрее, чем могла сделать следующий вдох, каждая секунда была изумительной, никак ни меньше.

– Смотри-ка, кто дома, – произнес Гэвин, перемещаясь с пола на диван. Улыбнулся Эмили, поправляя бейсболку. – И она принесла нам подарки. Нас покормят, Мамочка?

Улыбнувшись Ноа и Гэвину, Эмили водрузила на стойку два бумажных пакета с продуктами.

– Как сказать, – она достала буханку ржаного хлеба. – Бельё сложено?

Гэвин вздернул бровь:

– Мой брат был прав. Одомашнила меня невероятно.

– Буду считать это «да», – закинув в холодильник пучок салата, она положила руки на бёдра. – И не ври. Ты любишь быть домашним.

Гэвин только улыбнулся, потянувшись за газетой на столе:

– Да, босс. Если честно, Ноа сложил целую груду. – Он раскрыл газету, его сияющий взгляд голубых глаз выглядывал из-за спортивного отдела. – Но у нас было мужское голосование. И у нас соглашение: мы оба устали складывать белье. Мы хотим вернуть домработницу. – Просияв улыбкой с ямочками, Гэвин посмотрел на Ноа. – Верно, приятель?

С музыкальным клоуном-погремушкой в одной руке и с другой рукой во рту, Ноа согласно кивнул.

– Это мой мальчик, – засмеялся Гэвин, переводя взгляд на Эмили. – Видишь? Ты в меньшинстве, куколка. Мы выиграли. Я позвоню Лесли и верну её на полный рабочий день. Вопрос закрыт.

Челюсть отвисла, Эмили хихикнула:

– Очевидно же, это тайный сговор. Вполне достаточно и того, что ты одеваешь Ноа в ползунки Янки. Теперь ты настраиваешь его против меня? Дьявол. Дьявол в чистом виде.

Гэвин загоготал, как маньяк, а потом перешел к бизнес-разделу газеты. Улыбнулся той самой улыбкой, что покорила её в их первую встречу.

– Ну привет. Ты уже давно знаешь об этом, – заметил он, пожав плечами и подмигнув. – И ты любишь каждый дьявольский дюйм меня.

Качая головой, Эмили продолжила распаковывать продукты. Всей душой она была с ним согласна. Вне всяких сомнений, она всю жизнь будет любить каждый его дьявольский и недьявольский дюйм.

– Эмили, – позвал Гэвин, отрывая её от кулинарного журнала. На кассе её привлек рецепт цыпленка в сливочном соусе. В отличие от двух предыдущих раз, Эмили была настроена этим вечером не травить Гэвина едой. – Что у Ноа в руках?

Эмили повернулась, стараясь присмотреться с другого конца комнаты.

– Не знаю. Кубик?

– Можешь забрать у него? – он взглянул поверх газеты. – Он тащит всё в рот.

Эмили нахмурилась:

– Гэвин, у него зубки режутся. Он бы сгрыз и мою туфлю, если бы я дала.

– Знаю, – ответил Гэвин, прочистив горло. – Но я не хочу, чтобы он жевал этот кубик. – он улыбнулся, и глаза зажглись весельем. – Или твои туфли заодно. Можешь просто забрать её у него? Она может быть… грязной.

Склонив голову, она опустила плечи и закатила глаза:

– Первое: ты маньяк чистоты. Второе: я лучше дам ему жевать мои туфли, чем твои. Третье: ты прямо там. Вот сам и забери, псих.

– Псих? – спросил, усмехнувшись, Гэвин. Молчал с секунду, явно впечатленный своим новым именем. – У меня спина болит. Ты отбери.

– Да, ненормальный, – улыбаясь, вздохнула Эмили и положила журнал на стол. – Просто пытаешься развести меня на ещё один массаж. – Она обошла стойку, на все сто обвиняя себя в навязчивой идеи, это всё её массажный потворщик виноват. Разувшись, ступила на пуховое одеяло, на котором играл Ноа.

Хотя то, что он жевал и было квадратным, это явно не было кубиком. Нет. Даже близко не было. Эмили перевела взгляд на Гэвина, сияющего искренней улыбкой, и снова посмотрела на черную бархатную коробочку, в которую Ноа задумчиво впивался новым прорезавшимся зубиком. Прежде чем Эмили смогла моргнуть или сделать такой необходимый вдох, Гэвин соскользнул с дивана, устраиваясь, скрестив ноги, на одеяле. Посадив Ноа к себе на колено, он отодвинул назад свою бейсболку Янки и взял из рук Ноа коробочку, заменив её тоненькой книжкой, заглянув в немигающие зеленые глаза Эмили.

– Давай, присядь с нами, – ласково позвал Гэвин. – У нас тут для тебя кое-что есть.

Эмили сглотнула, в горле вдруг пересохло. Дрожа, она опустилась на одеяло, скрестив ноги, напротив Гэвина. Касаясь его коленями, смотрела на его ленивую улыбку, и сердце пустилось вскачь, когда он наклонился поцеловать её. Гэвин целовал её медленно до тех пор, пока Ноа не начал выказывать свое недовольство, мечась между ними. Отстранившись, Эмили нервно хихикнула и провела рукой по кудряшкам Ноа.

– Он просто ревнует, – прошептал Гэвин, чмокнув Ноа в головку. Перевел взгляд обратно на Эмили, и теперь пришла очередь Гэвина сглотнуть. Второй раз в жизни он собирался сделать женщине предложение. Только впервые тень сомнения не прошила его тело. Гэвин знал, она единственная создана для него. Трясущейся рукой коснулся лица Эмили, сердце неистово билось.