* * *

Еще несколько недель назад кто-то из сотрудников нашего КБ сообщил интересную новость: в Советский Союз приезжает известный французский конструктор Поль Ришар. Тогда, пожалуй, никто из нас не придал этой новости особого значения. Но вскоре нам официально объявили, что французский конструктор Ришар уже приехал, что создается КБ (ОПО-4) под его руководством и что многие наши сотрудники переводятся к нему. Я тоже попал в их число.

КБ Поля Ришара разместилось в двух верхних этажах шестиэтажного здания в Столярном переулке на Красной Пресне. С Ришаром в СССР приехали французские инженеры, среди которых были Оже, Левиль и другие. Иностранные специалисты, приглашенные в Россию, должны были создать несколько новых типов морских самолетов. Большинство французов были жизнерадостные, общительные молодые люди. Но контакт с ними вначале не налаживался: французы не говорили по-русски, мы не знали их языка. Однако дело довольно скоро пошло на лад. Примерно через месяц все, кому приходилось постоянно общаться с Ришаром и его помощниками, начали довольно сносно изъясняться по-французски. И если в мирном разговоре собеседникам часто не хватало слов, то во время споров те и другие были весьма красноречивы.

Наиболее талантливым из французских конструкторов, по моему мнению, был Левиль. Этот двадцативосьмилетний инженер отличался тем, что у него каждый день рождались новые решения по проектам, над которыми он работал. И надо сказать, каждое последующее решение [71] Левиля всегда было интересней и оригинальней предыдущего.

Левиль необычайно быстро чертил, а на логарифмической линейке считал так, что она мелькала у него в руках. Все, что предлагал Ришар, Левиль, как правило, считал бездарным и неудачным. А наши конструкторы часто были согласны с Левилем. Он быстро научился говорить по-русски: и его любимыми словами, которыми он характеризовал работы Ришара, были: «нехорошо», «неудачно».

Левиль вообще не скрывал своих симпатий и антипатий. Его поражала быстрота, с какой советские конструкторы освоили французский язык, и он не переставал восхищаться способностями русских инженеров.

Ришару было довольно трудно руководить нашим КБ. Он имел своеобразную точку зрения на изготовление конструкций, малоприемлемую в наших производственных условиях.

Одним из основных недостатков конструкций Ришара было незнание наших технологических особенностей и возможностей. Он не хотел понимать, что конструкция у нас сможет «жить» только тогда, когда она с момента зарождения рассчитана на серийное изготовление, а не на то, что будет являться уникальным образцом. Ришар считал, что конструктора меньше всего должна беспокоить технология, что для этого есть технологи, которые потом во всем разберутся.

Надо сказать, что коллектив, работавший с Ришаром, был в основном подобран из хороших конструкторов, многие из которых имели весьма солидный опыт. Например, в группе расчетов этого бюро теоретическими вопросами занимался Семен Алексеевич Лавочкин, ставший известным конструктором.

Размещались мы все в огромном зале и часто общались друг с другом.

С. А. Лавочкин вел аэродинамические и прочностные расчеты самолетов. Он принимал самое деятельное участие в обсуждении проектируемых самолетов. Критика его, как я помню, всегда была столь обоснованной и убедительной, что даже Ришар поступал так, как рекомендовал Семен Алексеевич.

Рекомендации Лавочкина были очень полезны и для других конструкторов: он отлично знал состояние иностранной техники по тем вопросам, над которыми работал. [72]

А к тому же совершенно свободно изъяснялся по-французски с Ришаром, Левилем, Оже и другими иностранными инженерами.

Последний раз я встретился с С. А. Лавочкиным спустя много лет, когда он был уже Генеральным конструктором, генерал-майором инженерно-технической службы. Семен Алексеевич пополнел, изменился внешне, но по-прежнему держался скромно и приветливо…

Вместе с нами работал конструктор Вадим Борисович Шавров, очень способный инженер и большой выдумщик. В молодости он вместе со своим другом построил самолет, на котором они потом совершили перелет из Ленинграда в Москву.

Шавров много сделал для советской морской авиации. Он создал ряд конструкций самолетов-амфибий. Его самолет Ш-2 строился большими сериями и применялся на реках Сибири и в северных областях Советского Союза. Собрав полные данные и основные характеристики по каждому самолету, Вадим Борисович написал историю развития конструкций самолетов с момента зарождения авиации в дореволюционной России до Великой Отечественной войны, а также издал справочник по отечественному самолетостроению.

Вместе с Шавровым мы осуществили идею создания авиационной стрелковой установки, дистанционно управляемой стрелком посредством механической связи установки с прицелом. Эта идея была впоследствии воплощена в установках с электрическим дистанционным управлением, нашедших широкое применение как у нас в стране, так и за границей.

* * *

В КБ Поля Ришара работал Сергей Павлович Королев. К сожалению, общаться нам пришлось мало, с апреля по декабрь 1930 года (затем бюро перевели на завод, и наши дороги разошлись).

Недолго продолжалась наша совместная работа. Но уже тогда я понял, что Сергей Павлович замечательный человек и талантливый конструктор. Прежде всего его отличали неистощимая энергия и принципиальный характер. Королев всегда имел свое особое мнение по тем или иным вопросам, но во имя истины умел и уступить. Среди других конструкторов он выделялся удивительной [73] интуицией, позволявшей сразу находить правильные и полезные решения. Обращали на себя внимание его собранная, энергичная фигура и лицо с умными, выразительными глазами. Когда Сергей Павлович увлекался работой, то выглядел подобно полководцу на поле боя.

Меня направили в группу Сергея Павловича Королева почти сразу после того, как я попал в КБ, руководимое Ришаром.

Первое, что сделал Королев, - повел меня в макетный зал, где были представлены фанерные макеты всех проектируемых гидросамолетов. Сергей Павлович не просто проинформировал меня о гидросамолетах, разрабатываемых в КБ, но и дал их критический анализ.

Я задавал самые разнообразные вопросы и о конструктивных данных гидросамолетов, и о главном конструкторе Поле Ришаре. Королев отвечал охотно. Меня поразило, как глубоко разбирается он во всех специальных вопросах, хотя совсем недавно окончил МВТУ.

- Вот теперь вы видели все, что у нас делается, - любезно сказал Королев. - Видели, какие типы самолетов я веду. Вы назначены ко мне. Скажите откровенно, над чем вы хотели бы работать? Если выберете самолет, которым занимается другая группа, я не буду препятствовать вашему переходу.

Я ответил, что хотел бы работать с ним.

- Ну и отлично, - резюмировал Сергей Павлович. - Значит, будем работать вместе. Вот этот самолет веду я сам, - сказал после паузы Королев, показывая один из макетов.

Он поделился, что занимается проблемой люка лодки с убирающимся в люк пулеметом.

- Когда гидросамолет на плаву, люк в донной части лодки должен быть закрыт, а пулемет убран, - пояснил он. - После взлета люк должен быть открыт, пулемет выдвигается и производит стрельбу через люк. При посадке на воду люк снова должен быть закрыт, а пулемет убран.

- А что, если связать движение пулемета с открыванием люка? - спросил я. - Убираем пулемет - автоматически запирается люк. Выводим пулемет в боевое положение - люк автоматически открывается.

- Это было бы то, что надо, - согласился Королев. [74]

Решение задачи оказалось довольно простым: надо было применить тяги в сочетании с рычагами. Макет показал целесообразность и возможность создания такого устройства.

Уже во время работы над люком между нами установились хорошие взаимоотношения. Как-то я сказал Сергею Павловичу: