С объединенным Польско-литовским королевством жила Москва в разладе. В Москве никогда не забывали, что исконные русские земли — смоленские, черниговские, верховские (брянские) — и мать городов русских — Киев находились либо под прямой властью короля Казимира, либо зависели от него. Разговаривали люди в тех землях на языке, близком к тому языку, на каком изъяснялись москвичи, рязанцы, владимирцы, новгородцы и по всей Руси Северо-Восточной.
Польские ксендзы стремились насаждать среди подвластного королю русского православного населения католичество. Иные владетельные князья меняли веру, присягали королю, становились его надежными подданными. Но были и такие князья, кто со всем своим двором переходил на службу Москве. В Москве их принимали «ласково», ставили на высокие должности. А король Казимир за такое гостеприимство не один раз высказывал Москве свое неудовольствие, даже грозил войной. Простой народ в тех захваченных поляками землях поднимал восстания против своих поработителей, что не однажды отмечали тогдашние польские хроники.
Придет время — и порабощенные литовцами и поляками земли вернутся в лоно земли Русской. Таким размышлениям предавались в Москве, но разумели, что осуществятся те далеко идущие мечты нескоро, пока не будет сокрушен главный враг Руси — Орда.
4
В Москве знали: не захотят они без боя отдавать свои вольности и богатства, правдою и неправдою нажитые, уступать свои обширные волости. Первым боярским родом в Новгороде считался род Борецких во главе с посадником Исаком.
Исак повелел готовиться к войне с Москвой, к длительной осаде. Спешно чинили каменщики стены Кремля, кузнецы ковали оружие, посадские и крестьяне свозили в Кремль съестные припасы.
Отдельные новгородские бояре завели тайные сношения с королем Казимиром. В Москве опасались, что он пошлет войско на помощь новгородцам.
В ноябре 1470 года прибыл в Новгород по приглашению бояр правнук Ольгерда — князь Михаил Олелькович с дружиной, якобы для защиты от шведов и немцев. Иван Васильевич и его бояре встревожились, еще со времен древнейших установился обычай — защищала Новгород от врагов не Литва, а Русь.
В Москве знали: нет в Новгороде твердой власти. Постоянны там между боярскими родами свары, да еще идет между боярами и чернью вражда. Но знали также, что многие в Новгороде среди простых людей тяготились боярским гнетом и смотрели на Москву как на избавительницу.
Судил-рядил великий князь московский Иван Васильевич со своими боярами и воеводами. И было решено: коли идти войной на Новгород, то теперь, не теряя дня. Надо действовать быстро, нападать внезапно, пока король Казимир не спохватится и не снарядит помощь противнику и пока хан Ахмад не двинет на русские рубежи свои тумены «всею Ордою».
Узнав о военных приготовлениях Москвы, в марте 1471 года бежал из Новгорода в Литву Михаил Олелькович с дружиной. Четырьмя дорогами — с запада от Пскова, с юга, с юго-востока и с востока — с заволоцких земель — двинулись московские полки на Новгород. По прямому повелению Ивана III к ним присоединился полк тверской, а также отряды со всей Северо-Восточной Руси.
В Новгороде разрывались: в какую сторону посылать рати — отражать нападения. Московские полки были вооружены лучше новгородских, и воеводы у Ивана Васильевича были многоопытные. Хотя численно новгородские полки превосходили московские, новгородцы терпели поражения, бежали под защиту стен родного города. Посадник Дмитрий Борецкий был взят в плен и казнен вместе с четырьмя другими боярами. Власть в Новгороде взяла в свои руки его мать — вдова недавно скончавшегося посадника Исака Борецкого — Марфа-Посадница. При приближении московских войск сторонники Москвы взяли верх. Ворота в Кремль открылись. Иван Васильевич торжественно, на коне вступил в побежденный Новгород. На улицах толпился народ, иные встречали его радостными криками, а больше было таких, кто помалкивал, ждал: что дальше будет?
Иван Васильевич действовал осторожно. Он отлично понимал, что казнь такого видного боярина, каким был посадник Дмитрий Борецкий, напугает боярскую верхушку, но противники Москвы хоть и притихнут, но не смирятся. Сокрушить исконные права новгородцев Иван Васильевич не решился. Новые посадник и тысяцкий были выбраны с согласия Москвы, пусть продолжают управлять делами новгородскими. Но рядом с ними сел наместник московский под охраной немалого войска. Новгород как будто покорился Москве.
5
Решил хан Ахмад, что и своими силами справится, перейдет на левый берег Оки там, где не могло быть русских войск, и двинет на Москву. Подступил он к малому городку Алексину, что стоял на правом окском берегу, не прикрытом рекой от нападения с юга.
В Алексине не было прочной крепости, однако жители его сдаваться не стали. Мужчины, женщины, подростки и малое число московских воинов сражались с храбростью отчаяния и первый приступ ордынцев сумели отбить. На следующий день враги «приступи ко граду с многими силами, и тако огнем запалиша его, и что в нем людей быша, все изгореша, а которые выбегоша от огня, тех изнимаша (забирали в плен)».
Только на один день ценой собственных жизней задержали доблестные алексинцы полчища врагов, но день тот решил судьбу всей войны.
Подоспел к броду через Оку небольшой отряд русских. Ахмад послал свои тумены переправляться. Сперва русские успешно их отражали, но стрел у них не хватало, они собирались отступать.
И тут подошла вся московская рать во главе с братом Ивана Васильевича — Юрием дмитровским. Хан Ахмад, «видев многые полкы великого князя, аки море колеблющися, доспехи же на них бяху чисты велми, яко сребро блистающи, и вооружени зело, и начат от брега отступати помалу в нощи той, страх и трепет нападе на нь, и побеже…».
Так успешно для Москвы закончилась первая встреча с войском Ахмада. Но в Москве понимали, что хан своих замыслов не оставит.
6
Наконец окончились длительные переговоры с крымским ханом Менгли-Гиреем. Обе стороны подписали договор, обещались помогать друг другу в случае войны и с Большой Ордой, и с Польско-литовским королевством. В Москве были довольны, хотя сознавали, что Менгли-Гирей союзник ненадежный, в нужный час может и подвести, не поддержать.