Фашисты не сомневались в успехе. В разведотдел штаба 4-й воздушной армии из Москвы поступила итоговая разведывательная сводка, в которой, со ссылкой на агентурные источники, сообщалось, что в Берлине широко развернуло свою деятельность акционерное общество «Немецкая нефть на Кавказе». В специально напечатанном со множеством цветных иллюстраций и карт секретном справочнике подробно указывалось, какие нефтяные [51] промыслы, перегонные, машиностроительные заводы, склады бензина, смазочных материалов и другие объекты переходят в собственность акционерного общества. Этот же справочник предназначался и как путеводитель для войск генерала Клейста. Стало быть, запах кавказской нефти разжигал зверские аппетиты гитлеровских генералов и промышленных «королей» фашистского рейха. Гитлер и его подручные конечно же знали, что помимо нефти Кавказ богат марганцем, цинком, молибденом, медью и другими полезными ископаемыми, необходимыми для военной промышленности Германии. Кавказ привлекал немцев и как ворота, открывающие путь на Ближний и Средний Восток, в страны Малой Азии, а затем и в Индию.
Командование фронта то и дело требовало от разведотдела 4-й воздушной армии данные о наземном и воздушном противнике. А как их достать, если в его распоряжении не было подразделений и частей разведывательной авиации.
Воздушную разведку противника требовалось вести любыми силами и средствами, тем более что с выходом войск Клейста на реку Терек активность авиации Рихтгофена значительно возросла. Все чаще и чаще десятки, даже сотни самолетов врага подобно урагану стали налетать на боевые порядки наших войск, на их тылы, на железнодорожные станции, города и села. Фашистская авиация прочно удерживала господство в воздухе и начала осуществлять налеты даже на объекты глубокого тыла.
В сложившейся обстановке непрерывно раздавались телефонные звонки в разведотделе воздушной армии. А там не имели подробных и точных сведений о количестве и базировании самолетов фашистской авиации, не могли дать точный ответ на поставленные вопросы.
Однажды в разведотдел зашел генерал Устинов.
- Как вы считаете, - сказал он, - будет толк, если воздушную разведку поручить лучшим экипажам-истребителям? Выходя на задание, они смогут наблюдать за танками Клейста и самолетами Рихтгофена.
- Думаю, попробовать можно, - сказал заместитель начальника разведотдела подполковник В. Ф. Воронов и добавил: - Меньше будет потерь.
- А вы почему улыбаетесь, что вы думаете об этом? - спросил генерал старшего лейтенанта Павленко. [52]
- Потерь будет меньше, - ответил Петр, - но и разведданных тоже мало.
- Это почему?
- Потому что летчики-истребители, особенно наши асы, наотрез отказываются брать аэрофотоаппараты, а без них какая разведка. Визуально трудно, даже невозможно за несколько секунд все пересчитать: к примеру, самолеты на аэродроме или танки в районе сосредоточения. Да и потом, большинство летчиков не обучены воздушному фотографированию.
Капитан Бек-Мамедов, вдруг покрасневший, как спелый помидор (такое с ним бывало, когда он волновался), попросил слова.
- Товарищ генерал! Старший лейтенант Павленко верно говорит - летчики-истребители действительно отказываются брать на борт самолетов аэрофотоаппараты. Отказ мотивируют нехваткой горючего при действиях на полный радиус и тем, что аэрофотоаппаратура мешает вести воздушный бой. Например, с АФА истребитель на вертикальном маневре в верхнем положении зависает, а в нижнем дает большую просадку, отчего можно врезаться в землю. И еще. Если экипаж взял АФА, ему приходится меньше брать боеприпасов. А без них как вести воздушный бой?…
- Вопрос ясен, - сказал Устинов. И, обращаясь к заместителю начальника разведотдела Воронову, сказал: - Немедленно отправьте в шестнадцатый гвардейский истребительный полк шесть АФА-ИМ и группу фотоспециалистов-вооруженцев, которые сегодня же должны установить эти аппараты на истребителях лучших летчиков полка. Срочно организуйте занятия с экипажами по расчетам на аэросъемку и работе с АФА в воздухе.
Подполковник Воронов тут же поручил выполнить задачу старшему лейтенанту Павленко.
- Вы эту идею высказали, вы ее и претворяйте в жизнь, - сказал он.
Взяв все необходимое, Петр с группой фотоспециалистов направился на аэродром 16-го полка, который располагался недалеко от Грозного. Приехали они туда вечером и сразу же направились в штаб.
Дежурный по части, выслушав старшего лейтенанта, предложил: [53]
- Сейчас у нас ужин, все находятся в столовой, советую и вам подкрепиться, а утром займемся делом.
За ужином Петр увидел многих знакомых летчиков, с которыми встречался раньше. «Весьма кстати, - подумал он. - Прямо здесь и потолкуем…»
Павленко подсел и поговорил с Анатолием Комосой, Николаем Кузнецовым, Валентином Фигичевым, Павлом Крюковым и другими. Уговаривать и доказывать не пришлось. Они сразу поняли важность задания, согласились взять на борт своих истребителей АФА-ИМ. Это и удивило, и обрадовало Петра. «Наверно, позвонил Устинов», - решил он.
После ужина фотовооруженцы приступили к установке аэрофотоаппаратов на самолеты. Павленко с группой летчиков направился в общежитие проводить занятия. Лед, как говорится, тронулся.
А через несколько дней ранним утром на аэродроме 16-го авиаполка приземлился самолет командующего. Генерал Вершинин сразу же направился на стоянку истребителей и осведомился у техников, на каких машинах установлены АФА и кто их летчики. Вскоре на стоянке появились пилоты во главе с командиром части. Приняв рапорт, командующий тут же поставил полку задачу, которая на сей раз целиком состояла из полетов на воздушную разведку с попутным фотографированием интересующих объектов: аэродромы врага в Армавире, Ворошиловске, Тихорецке, Майкопе, Буденновске, Элисте. Самолетам-фотографам запрещалось вступать в бой. Каждая такая мешина прикрывалась не менее чем звеном истребителей. Генерал Вершинин не разрешил уменьшать боекомплект патронов или заправку горючего. Приказал за борт выбросить все лишнее: тяжелые сапоги, различный инструмент, ненужное оружие (некоторые летчики брали с собой в полет автоматы) и другое. Донесения о выполнении заданий, обнаруженных самолетах противника приказали докладывать немедленно после прибытия разведчиков в штаб армии.
Один за другим взлетали парами самолеты-фотографы, а вслед за ними - их боевое охранение, состоящее из двух-трех пар.
Последний самолет поднялся в воздух. Командующий, отдав распоряжения командиру полка, сел в свою машину и улетел. [54]
Прошло чуть больше часа. С боевого задания вернулись все самолеты. Доклады экипажей обнадеживали. Но главное было впереди. Требовалось посмотреть заснятую пленку и установить, на каком аэродроме сколько базируется фашистских самолетов.
Фотоспециалисты во главе с младшим техником-лейтенантом И. Балутой мигом сняли кассеты с шести АФА и направили фотолаборантам для обработки заснятой пленки. Пустые кассеты тут же зарядили снова и установили на самолетные АФА. Все это заняло чуть больше получаса. Но на обработку пленки, получение отпечатков и дешифрирование фотоснимков ушло более двух часов. К полудню группа закончила дешифрирование снимков девяти аэродромов противника. Павленко насчитал на них сотни самолетов различных типов. Разведдонесение немедленно передали в штаб армии.
В тот же день полк еще раз вылетел на воздушное фотографирование других аэродромов и обнаружил на них много самолетов противника.
Разведывательные полеты продолжались. Внимание наших экипажей привлекло то, что на всех вражеских аэродромах велась интенсивная работа (самолеты взлетали и садились, на стоянках были люди, специальные машины). Но авиация противника по войскам и аэродромам Северо-Кавказского (с 1 сентября 1942 года - Закавказского) фронта ударов не предпринимала. Возник вопрос: куда же летали самолеты врага? Вскоре все выяснилось. В те дни, когда немецкая авиация не появлялась в небе Северного Кавказа, она наносила удары по нашим войскам под Сталинградом. Вот почему Рихтгофен посадил свой 4-й воздушный флот на аэроузлы, находившиеся почти в центре между войсками генералов Клейста и Паулюса, имея возможность широко маневрировать, бросать армаду своего флота то на Кавказ, то на Сталинград - в зависимости от проводимых операций.